Где же эта милая девочка? вертя во все стороны головой, спросила меня тетя, едва мы вошли в здание офиса.
Я прошествовал к лифтам с тетей под руку, искренне надеясь, что Цветочек сегодня и впредь воздержится от бунтов в виде неявки на работу.
Милая девочка наверняка уже приступила к своим обязанностям, сказал я Эле, и когда лифт довез нас до нужного этажа, добавил, прежде чем выйти: И обещай держать себя в руках, тетя!
Назовешь меня тетей еще раз, я расскажу Алиночке, как в три года ты обделал штаны, пообещала Эля.
Я уже собрался было возмутиться, когда мне резко стало не до оскверненных штанов. Хотя, нет. Сейчас у меня кто-нибудь обделается прямо не сходя с места!
Грозный рев вырвался из моего рта помимо воли. Я высвободил руку, за которую почему-то уцепилась Эля, и, нагнув голову, помчался к столу Цветковой, возле которого ее нацеловывал какой-то тип!
Дай ему сразу хуком слева! закричала вслед тетя. А потом поддых!
Константин Павлович! ужаснулась Алина, когда я сбил с ног ее хахаля и, пролетев с метр, едва не встретился носом со стеной.
Ну, сейчас Константин Павлович покажет, кто в доме хозяин!
Развернувшись, я убедился в том, что Виктор, если конечно, это был он, поднялся (лежачих я не бил), и вновь ломанулся к нему, желая почесать кулаки о его противную морду.
Он целовал Цветкову в моем офисе! Мою! Цветкову! В моем офисе!
У-бей, у-бей! горланили демоны внутри меня, пока я, схватив этого гондольера за грудки, впечатал его в стену. И вдруг получил неожиданный отпор. Удар в мою челюсть вышел настолько внезапным, что на мгновение оглушил.
До меня, словно через толщу воды, доносились крики подбадривания тетушки, призывы разнять нас Цветковой. И причитания Арбузовой, которая вдруг решила, что меня, босса, между прочим, убьют прямо на рабочем месте.
Отставить! заорал я, когда нас все же растащили охранники. Подать его обратно! Я из него отбивную сделаю!
Остынь, поварешка! выкрикнул хахаль Алины. Тебе бы на бокс походить.
Он веселился, окидывая взглядом разгромленный офис и Цветкову. А вот мне было не до смеха. Чертов клоун! Ну он у меня попляшет.
Витя Витя, ты как? бросилась к резиновому изделию номер два Алина.
Он убирается из моего офиса! рявкнул я и мотнул головой, давая понять Сереже, что держал хахаля, чтобы он выкинул это нечто вон.
Я с ним! вызвалась Цветкова.
Ах, вот оно что? Ну, уж нет. Привела чужого человека на работу будешь оштрафована.
Размечталась, процедил я и, подойдя к Алине, взял ее под локоть и поволок в свой кабинет, по пути объявив: Расходимся и занимаемся делами! Представление окончено. Проходя мимо тети, обратился к ней: Эля, я позову тебя минут через десять.
Тетя степенно кивнула и засеменила к диванчику, на котором с комфортом и устроилась. Я же, протащив упирающуюся Цветкову к кабинету, втолкнул ее внутрь и, заперев за нами дверь, поинтересовался:
И что это за разврат на рабочем месте, я тебя спрашиваю?!
Какой разврат? округлила я глаза в ответ на вопрос босса. Это мой законный жених! Он имеет право целовать меня везде, где хочет
От этого заявления Лавров буквально побелел и угрожающе на меня двинулся. Я отступила и, наткнувшись на стул, в него же и упала.
Везде, значит? вкрадчиво уточнил босс.
Я задрала голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза, и с усмешкой повторила:
Везде. В губы, в шею, грудь и даже ниже
Ты играешь с огнем, Цветочек.
Я и сама это чувствовала. Но остановиться почему-то не могла.
Вы всегда можете меня просто уволить, обворожительно улыбнулась я, закидывая ногу на ногу.
Он проследил за моим движением и весь ужас положения накатил на меня лавиной. Мы же с ним совсем одни в этом кабинете! Я вцепилась в стул как в последнюю надежду в деле обороны моей добродетели перед похотливым кобелем. То бишь, боссом.
Я просто требую больше не приводить в офис посторонних! после паузы наконец рявкнул Лавров. Это что, так трудно?
Я пожала плечами.
Во-первых, Вик мне не посторонний. Он не мог оставить без внимания тот факт, что на работе мне угрожает опасность в виде вашего чрезмерного внимания, Константин Павлович, поэтому отправился меня провожать
Чрезмерного внимания повторил размеренно, даже задумчиво, босс, отворачиваясь от меня к окну.
Его высокая, стройная фигура выглядела странно одинокой на фоне широкого окна, за которым шумел город. Или этот шум в моих ушах был следствием внезапно участившегося сердцебиения?
Снова горечью на языке проявилось сожаление. Но я просто не могла себе его позволить. Не должна была даже задумываться ни о чем таком, что могло пошатнуть мои твердые убеждения.
Я был так плох тогда? донесся до меня вопрос, произнесенный глухим, отрывистым голосом.
Что? переспросила растерянно, снова выгибая шею, чтобы увидеть Лаврова. Но он стоял все в той же позе, замкнутой громадой в приглушенном свете зимнего дня.
Да! выпалила я, отворачиваясь. То есть, нет. Черт, да какая разница? Это совершенно неважно!
Почему тогда?
Всего два простых слова, короткий безэмоциональный вопрос, а в груди у меня словно бомба взорвалась, разметав сердце в клочья.
Потому что это было ошибкой.
Я действительно так считала. Куда лучше было не знать его касаний, не помнить поцелуев, не чувствовать близости Хотя тот вечер и ночь отложились в голове лишь обрывистыми кусками воспоминаний, но ощущения остались. Мучительные, грызущие, слишком живые особенно в его присутствии.
Ты жалеешь об этом? услышала я очередной его вопрос.
Больше всего на свете, ответила искренне.
И это было правдой. Я жалела о том, что это случилось, но никогда не жалела о последствиях. Дочь стала для меня целым миром. Лучшим подарком.
Я поднялась на ноги, гордо выпрямившись, и, не поворачивая к боссу головы, проговорила негромко, но твердо:
Я не из тех, кто имеет связь с женатыми мужчинами и потом спокойно спит по ночам. Если бы я не была так пьяна и уязвима тогда этого бы просто не произошло. Неужели так сложно понять, что я не хочу ни повторять то, что было, ни даже просто вспоминать об этом?
Он молчал несколько секунд, показавшихся невыносимо долгими. Потом сказал:
Можешь вернуться на свое рабочее место.
Я кивнула, хотя он и не мог этого видеть.
Надеюсь, что мы наконец поняли друг друга, Константин Павлович.
Он ничего не сказал в ответ но на душе отчего-то вместо покоя образовалась тяжесть.
Алиночка!
Я повернулась к пожилой женщине, которая, как помнилось, вошла в офис вместе с боссом перед тем, как началась вся эта бесовщина, в результате которой Лавров пытался таки убить Витю, рискуя обречь меня носить ему те самые венки на могилку.
Да? вежливо улыбнулась я, ожидая какого-то продолжения.
А вы что, уже уходите? Я так хотела с вами познакомиться!
Со стороны стола секретарши раздалось какое-то полное муки мычание. Я обернулась на звук и заметила, как Арбузовские арбузы подрагивают в приступе неясного отчаяния.
Отвернувшись от этого удручающего зрелища, я снова сосредоточилась на милой женщине передо мной.
Простите, а вы?
Я Эля! поспешно представилась она. Родственница Кости.
А отчество? уточнила я с улыбкой, которую почему-то невольно вызывала собеседница.
На мой вопрос она весьма оскорбилась.
Никаких отчеств! Я слишком молода для таких условностей!
С этим утверждением, против которого свидетельствовал как минимум слуховой аппарат, можно было поспорить. Но чувство самосохранения подсказывало мне, что делать этого явно не стоит.
Давайте же присядем! спохватилась Эля, с нежданной для ее возраста силой увлекая меня на диванчик в приемной.
Так чем я могу вам помочь? спросила, не особо понимая, что вообще происходит.
Эля, тем временем, внимательно меня осматривала. У нее был поразительно цепкий и проницательный взгляд, но я никак не могла взять в толк, почему вообще удостоилась столь пристального внимания.