Да ладно, смущенно хихикаю. Пальцами веду по мягкой ткани пиджака. Этот костюм мне родители из командировки привезли, когда читали лекции в институте за границей. И наряд шикарный, его выбирала мама, а у нее отличный вкус.
Но раньше я стеснялась, казалось, что заучке нельзя выряжаться, а теперь перестала себя чувствовать дурнушкой и ежедневно нападаю на гардероб. Меня изменили Сергей с Ярославом или ребенок главное, что я наконец-то ощущаю себя женщиной.
Ты на сегодня договорилась квартиру смотреть?
Киваю и оглядываюсь по сторонам.
Первое сентября, первый день осени, на улице теплынь, прохладный ветерок ласкает лицо. В парке установили сцену, расставили стулья для учителей. Студенты группками кучкуются рядом.
А ты потом на совет старост?
Снова киваю.
Вот-вот начнется линейка, и мы с Олей шагаем к своему курсу наше место возле деревьев, от сцены далеко. Подруга могла бы и не приходить, линейка для новичков, в основном, но Оле просто хочется поглазеть на девчонок, какими вернулись с каникул, кто потолстел за лето.
Слышала, что Кристина учудила? со вкусом сплетничает Оля. Она же год с тем старшекурсником встречалась, и его летом забрали в армию. Он позвал ее в ресторан и сделал ей предложение. А она сначала поела, а потом отказала. А знаешь, к кому ушла? К его другу. Которого тоже в армию забрали через пару дней. Дура, скажи?
Дура, соглашаюсь и обозреваю толпу. Вспоминаю Сергея, фамильное кольцо, которое ему бабушка дала и к горлу подступает горький комок.
Вчера в клубе его Настя скандал устроила, за волосы оттаскала какую-то девицу, мы с Олей уже уходили, и лучше бы я не останавливалась, и не смотрела на это, я так бороться никогда не смогу, хоть и кажется, что сильнее его люблю, чем она.
Салют, звучит над ухом высокий жеманный голос, и я вздрагиваю.
Поворачиваюсь.
Рядом останавливается Лиля. Смотрит на сцену, на учителей, что рассаживаются на стульях, кто-то выносит и ставит микрофон.
Как отдохнули, девочки? Лиля поправляет развевающиеся на ветру волосы.
Она повыше, плотнее, в короткой кожаной юбке и кофточке с глубоким вырезом. На губах переливается розовый блеск.
Я машинально сравниваю нас. И молчу. В мыслях одна за другой проносятся картинки, как Ярослав заламывает ей руки, наваливается на нее, не давая вырваться, как он расстегивает брюки, и
Чудесно, сладким голосом говорит Оля и пожимает мою руку. С сочувствием смотрит на Лилю, а ты как, дорогая? Тяжело тебе было сюда вернуться? Ужасно, конечно, мы с Евой пока сюда шли, слышали все только о тебе и сплетничают, обсуждают, какая ты дрянь. Совести у них нет. Бедняжку изнасиловали, а они? Да, Ева?
Лиля краснеет, бросает на Олю злой взгляд.
С благодарностью сжимаю руку подруги в ответ. Оля раньше с нашей королевой красоты подружиться мечтала, чтобы та ее на тусовки с собой брала, а теперь не боится в лицо ей смеяться.
И меня опять разъедают сомнения.
Ярослав не мог, он не стал бы, доказательства ведь и подтасовать можно. Лишь их с Сергеем образ все портит, сын прокурора города и сын начальника автоинспекции, неужели такие отцы позволили бы Яру за решеткой сидеть, если он не виноват?
Ректор уже начал приветственную речь, в микрофон поздравляет студентов с началом нового учебного года, Лиля, высокомерно задрав подбородок, делает вид, что внимательно слушает.
Такая она овца, шепотом говорит Оля. Все-таки приперлась.
Не отвечаю, пытаюсь уложить бурю внутри. Ладони вспотели, я снова разволновалась, а это вредно, представляю, что еще почти год ее лицо будет маячить в универе, я каждый день на нее наталкиваться буду и меня трясет.
На сцене высказываются учителя, я почти ничего не слышу, лишь невнятный бубнеж. Невидяще смотрю на нашего философа Максима, а потом
Между сценой и стульями, держась за спинки, наклоняясь и здороваясь, пробирается высокая мужская фигура.
Синие джинсы, черная футболка он одет так, словно не на торжественную линейку явился, а в магазин за хлебом вышел.
Наглый, невозмутимый, испорченный.
Он хочет присесть на свободный стул, но ректор качает головой, что-то быстро ему говорит.
Не могу поверить. Растерянно смотрю на Лилю. Она еще больше покраснела, вцепилась в свою сумочку, глаз не сводит с него.
А Сергей поднимается на сцену. Останавливается у микрофона. Взглядом шарит по толпе, выхватывает меня, Лилю рядом. Улыбается. И по парку разносится его спокойный уверенный голос:
Я речь не готовил, но всех поздравляю. Желаю сил и терпения. Усердия. В общем, всего. И обещаю вам. Этот учебный год вы запомните надолго.
Глава 12. Сергей
Стою на сцене, смотрю ровно на нее на Еву, которая растерянно с подругой переглядывается. И на меня также поглядывает, но в глазах изрядная доля возмущения.
Поняла меня, поняла, к кому я обращаюсь.
Неглупая девочка ведь.
Ээээ спасибо, Сергей Георгиевич за такое теплое напутствие, ко мне подходит ректор, и я дополняю его, говоря в микрофон, чтобы все слышали.
Чтобы она слышала:
За искреннее напутствие. Еще раз: успехов всем вам в учебе!
Чуть было не поклонился всем собравшимся, вспоминая себя прежнего: веселого, буйного и дерзкого Сергея Штерна. Таким я и во время учебы был, выводя из себя преподавателей и более скромных соучеников, зато девчонки все мои были; таким и оставался до определенного момента.
Не удержавшись, подмигнул собравшимся, поймав пару привычных взглядов от студенток кокетливых и зазывных, и один высокомерный и злой от Евы, и пошел к компании преподавателей. Зазвучала музыка, ребята из профкома начали привычно подогревать позитив, а я стал уставать от коллектива, едва к нему присоединившись.
Я рад, что вы снова с нами. Это было весьма неожиданно, подбирает слова ректор.
Вы хотели сказать «некстати»? поправляю я, и понимаю, что попал в точку.
Возвращаться в универ я не думал. Не увольнялся, но все понимали работа моя окончена. Все решилось буквально за день, и причиной тому стала
Эта дрянь! Это все она! вопит Настя. Папа, скажи ему! Неужели ты не понимаешь, зачем ему этот мухосранский универ? Там шлюха эта, к ней рвется. Надо было надо было ее прибить, прихлопнуть
Настя! устало прерывает ее Игорь Валентинович. Уймись, дочка.
С чего вдруг? Он позорит меня, она всхлипывает слезы настоящие, как и истерика, но она продолжает играть в оскорбленную невинность. Ты сам видел новости? Газеты видел? Он опозорил меня!
Настя тычет в меня пальцем, и поза эта, и истерика лишь смех вызывают. Вот ведь дура! Чего ждала от меня: любви? Так ничего она не сделала для этого. А потому я сижу, перекатываю в бокале коньяк, и гляжу мимо невесты и ее отца губернатора.
Если бы я был не я, но с таким же разочарованием, которое Ева во мне разбудила, и встретилась бы мне девушка не такая идиотка, как Настя. Девушка с разбитым сердцем, которая заполнила бы мою пустоту, и которой также нужна была бы моя помощь, чтобы раны залечить я бы смог полюбить.
Смог бы, если бы этой девушкой была не Настя.
И не было бы Евы.
Но обе они есть, и пусть обе катятся в преисподнюю!
Я тебя не позорил. Это ты, дорогая, устроила безобразную склоку, и мне пришлось разнимать бабскую драку, лениво бросил я, а Настя возмущенно на отца взглянула, ища поддержки.
И не находя ее, ведь я прав.
Пусть работает. Преподавать в университете престижно, итак про нас говорят, что коррупционеры, и все родственники в бизнесе, ворчит Игорь Валентинович. А по поводу новостей вот какое дело, дорогая: свадьбу отложить нужно.
НЕТ! выкрикивает Настя, и уже спокойнее повторяет: Нет, папа, зачем?! Платье готово, ресторан заказан всего пара дней осталась, меньше недели, мы не можем
Мы можем. И перенесем. Тебе нужна свадьба, на которой все будут на тебя пальцем показывать, гадая, со сколькими твоими подругами переспал твой жених? Ты сама выставила его в дурном свете, рявкнул Игорь Валентинович, впервые симпатию во мне вызывая за данную отсрочку такого подарка судьбы я не ожидал, а потому наливаю второй бокал, добавляя себе настроения. Если свадьбу сейчас играть, вас полоскать будут долго и со вкусом, а если перенести эта история с клубом, и с любовницей Сергея забудутся. И моя репутация не пострадает.