Сказать, что с вами дальше будет? подаюсь вперед.
Жги, отвечает Вадим, ломает шоколадку.
Вы охмурите какую-нибудь студентку, в уши ей напоете, как любите ее. Она забеременеет. А потом один из вас сядет за изнасилование, а второй соберется жениться. На чужой невесте. Вот так, выдыхаю и откидываюсь на стену.
Они переглядываются в тишине. Смотрят на меня. И смеются, еще громче прежнего.
На, угощайся, мне протягивают фольгу с кубиками шоколадки. Крошка, у тебя богатая фантазия. Так с нами не будет.
Отворачиваюсь к окну.
Вот и Сергей с Ярославом вряд ли думали. И я сама. Во что спустя несколько месяцев превратится наша жизнь.
Открываю рюкзак и достаю из сумки телефон. Захожу в поиск, ввожу привычный запрос.
И читаю новости в городе, где я окажусь уже через несколько часов.
Глава 4. Сергей
Это шутка такая?
Если бы шутка. Чувство юмора у меня есть, и столь по-кретински я бы не стал шутить. Не такими печальными вещами, как свадьба с Настей.
Не шутка, Яр.
И зачем? друг бледен, он похудел, и больше всего на вампира смахивает. На вампира в убогом антураже российской системы исполнения наказаний. Постой, она залетела, да? Ты трахал ее, и Настя залетела, и теперь тебе придется всю жизнь с этой сукой мучиться!
Мысленно перекрещиваюсь, хоть я и не религиозен. Для спокойствия я бы еще и сплюнул трижды, да только охранники не поймут. Упаси Боже иметь ребенка от такой, как Настя!
«А ведь придется. Вряд ли мне скоро позволят развестись с идиоткой, а будущий тесть уже намекнул, что хочет внука» думаю с ужасом, только сейчас начиная понимать, в какую глубокую задницу я попал.
Зашибись просто.
Но Яр того стоит лучший друг, почти брат, ближе никого нет у меня, даже отцу я так довериться не могу, как Воронцову. И год этот безумный, в который врагом его считал, почти меня уничтожил. Так что придется на Насте жениться, хотя, я бы предпочел уйти в монастырь, лишь бы с сукой этой не связываться.
Ну так что? Залетела, да? допытывается Яр, и мне не остается ничего, кроме как ответить:
Да.
Друг своим предположением оказал мне охеренную услугу, ведь он бы не понял, скажи я, что женюсь на Насте по большой любви. А правду говорить я не хочу что не брак это, а гребаная сделка, от которой, как мне кажется, никто не выигрывает.
Сочувствую, что еще я могу сказать. Насколько я помню, ты всегда боялся, что от тебя кто-то залетит, Яр шутить пытается, и я поддерживаю это грустное веселье таким же смешком невеселым и неуместным.
Да ты тоже не горел желанием становиться папочкой.
Мне и не светит в ближайшее время. И не в ближайшее тоже, хмуро парирует Яр. Ладно, забей. Я
Нет уж, Воронцов, по этапу ты не пойдешь, я ведь слово дал. Так что не спеши готовить перья и заточки, или чем вы, зэки, развлекаетесь на нарах. Скоро выйдешь! Месяц, два, и на свободе будешь, говорю, и еле сдерживаю желание показать фак охраннику, насторожившемуся при упоминании заточек и перьев.
Яра нужно подбодрить, на него смотреть тошно, до того он паскудно выглядит. Но и о Насте я должен был сказать: в СИЗО, насколько я знаю, прекрасно узнают обо всех новостях с воли, и лучше уж я сам сообщу другу, чем он услышит эту «приятную весть» от кого-то другого.
Мы ведь своего рода знаменитости сейчас: Яр злодей и поганый мажор-маньяк, Настя несчастная невеста, верившая подонку, а я благородный герой, решивший жениться на этой самой несчастной невесте.
И имена наши в веках прославятся.
Ева заговаривает Яр снова, а я зубами скриплю при упоминании этого имени, и обрываю его.
Хватит о ней! Говорю же: уехала, дома пока, скоро вернется с каникул, тогда и пообщаемся по поводу нее.
Имя произнести не могу, трясет всего. Чертова обманщица, лгунья! А я, как лох последний, удержать пытался, бежал на вокзал за ней, за Евой, наплевав на их знакомство с Богданом.
И на то, что Ева просто трусиха, которая даже пяти минут не дала, чтобы объяснить все. Все время лгала, и даже в последнюю нашу встречу пыталась выкрутиться, что Богдан случайность.
Так я и поверил!
Давай я продиктую тебе письмо Еве, а ты отправишь, Яр, как помешанный, но он ведь правду не знает, да и не надо ему знать.
А слушать его признания в любви Еве я не готов, так что пора прощаться.
Мне пора, Яр. Дела, я просто должен был сообщить про свадьбу. А без письма она обойдется, скоро приедет, и тогда тогда все будет, лгу другу, и вешаю трубку.
Ева и не забыть ведь ее никогда, сам я как Яр, только пытаюсь пока в руках себя держать, и не рвануть в ее город дела держат, Яр держит, и надежда на то, что Ева не вернется.
И что мы оба ее забудем, она ведь прекрасно без нас проживет.
Выхожу из здания СИЗО, забрав паспорт, и морщусь: Настя, все-же, дождалась меня. Стоит у машины, затягивается тонкой сигареткой, пахнущей яблоками, и этот запах я в последнее время стал ненавидеть люто.
Ну и как он? Обрадовался за нас? хихикает «невеста». Эх, жаль меня в этом списке посетителей нет, но я думаю попросить папу, чтобы он устроил мне свидание с Яром. Дорогой, ты ведь не будешь ревновать?
Вместо ответа вынимаю сигарету изо рта Насти, выкидываю ее в урну, и указываю на машину.
Садись, хватит паясничать.
Значит, будешь ревновать? продолжает издеваться она. Ох, неужели я дождалась глубоких чувств от своего жениха? Сереж, если поцелуешь меня, то я поклянусь, что никакого свидания с Яром у меня не будет. А если не поцелуешь прости
Отрываюсь от руля, не успев завести машину, и резко притягиваю Настю к себе за ее длинные волосы. Целую жестко, болезненно и для нее, и для меня, дышать мешаю, и сам задыхаюсь от злости и отвращения, но продолжаю терзать ее губы, пока Настя сама не начинает вырываться.
Она оскорблена, глаза блестят, а на щеках розовый румянец, поверх которого искусственный оранжевый. Почувствовала ведь, не могла не почувствовать, что я испытывал, целуя ее.
Что? Понравился поцелуй? улыбаюсь ей нежно. Так поехали домой, я тебя и трахнуть могу, если неймется.
Сволочь, шипит она. Это не ты меня трахать будешь, дорогой, это я вас всех поимела! И тебя, и Яра, и идиотку Лилю!
Невозможно не согласиться.
Пожимаю плечами, и завожу машину.
Глава 5. Ева
Выкатываю чемодан на платформу и оглядываюсь по сторонам, выискиваю рыжие волосы подруги.
Вечер, закат, перрон залит теплым оранжевым светом, уже не жарко, лето заканчивается.
Еще увидимся, говорят позади мои случайные попутчики. Они навеселе, только при мне выпили две бутылки виски. И как старой подруге, дают наставления. Правильно питайся, сильно не нагружайся, не нервничай, и все такое.
Они шагают в сторону дверей и разражаются хохотом.
Качаю головой.
Детский сад какой-то.
Но хотя бы не приставали, а не будь я беременна
А ты времени даром не теряешь, звучит сбоку счастливый голос Оли. Ее руки стискивают мои плечи, она обнимает меня и щебечет. Ева, как же я рада, что ты передумала и вернулась! Все правильно, жизнь продолжается, глупо бросать все из-за неудавшейся любви. Что за парни, кстати? она стреляет глазками. Симпатяги.
Ты знаешь? спрашиваю вместо приветствия и чмокаю ее в щеку. Про свадьбу?
У подруги бегает взгляд. Она ведет носком туфли по плитке и кивает.
Так весь город знает, Ева. Это же такой скандал, таблоиды три месяца мусолят, не отстанут от них. Так, ладно. Возьмем такси?
И поедем к дому Сергея, решаю.
В смысле? Оля шагает рядом, подпрыгивает на ходу. Зачем?
Просто так. Может, увижу его.
Следить будем?
Молчу, толкаю дверь.
Идем по залу ожидания, и я сама не знаю, зачем мне туда ехать. Он же наверняка с невестой, может, он и не выйдет из дома, а я с чемоданами, с поезда, уставшая и грязная, голодная.
Но мне надо.
Между нами теперь не тысяча километров, а жалкие крохи, я могу его увидеть, и я хочу, ведь фотография это совсем не то, вживую все станет ясно, правда ли, счастлив он.