Класс, мам, Лика подскочила со стула, когда я ее заплела. Покрутилась перед зеркалом. Девчонки упадут.
Марш завтракать, подтолкнула дочь в коридор.
Лика убежала в кухню, а я сунулась в спальню к Глебу. Сын уже проснулся, собирается в институт. Здоровой рукой забрасывает в рюкзак учебники.
Точно пойдешь? заволновалась. Голова не болит? Глеб, сотрясение, нужно лежать. И поменьше смотреть фильмы.
Я как огурчик, заверил сын.
Иди завтракать, огурчик. И таблетки выпей, не забудь, улыбнулась.
Наверху что-то упало, и я невольно подняла глаза к потолку.
Паша съехал, но недалеко сейчас он живет прямо над нами. И за последнюю неделю мы сотню раз могли с ним столкнуться в лифте или у подъезда. Но муж уезжает рано, возвращается по темноте, в офисе он пропадает или где меня это больше не должно тревожить.
Интересно, почему он до сих пор дома?
Сын тоже посмотрел в потолок. И скривился.
Еще не хватало в подъезде с ним встретиться, выдал Глеб и шагнул мимо меня в коридор. Неужели нельзя было снять квартиру хотя бы в другом доме? А лучше на другой улице. В соседнем городе. Или в другой стране. Галактике, сын злится.
Промолчала.
Та квартира тоже наша, и она должна была достаться Глебу. Через пару лет. На его двадцатилетие. И вспоминать об этом сейчас странно, за одну лишь проклятую ночь рухнуло столько планов, вся наша жизнь к чертям полетела, и я просто стою на распутье. Я делаю все то же самое, встаю и готовлю завтрак, везу детей на учебу, возвращаюсь домой.
А здесь повсюду его вещи. Паша лишь пару костюмов с собой прихватил, ноутбук, документы. Он словно на работе, и вечером вернется домой.
Из школы меня забирать не надо, мы с Катькой идем к ней, заявила Лика, когда я высадила ее у ворот. А потом ее папа меня отвезет.
Кивнула. Катю я знаю, они с Ликой с первого класса дружат, и тут я спокойна. Помахала дочке и порулила к институту Глеба.
Точно пойдешь на пары? спросила на всякий случай. И дело не только в его сломанной руке и сотрясении.
Тамила.
Они ведь учатся в одном институте, и как сын переживет встречу с бывшей девушкой я не знаю. Глеб лишь с виду спокоен, но на душе у него не то, что кошки скребут там волки воют.
Мне с пацанами надо встретиться, сын уткнулся в сотовый. У нас же концерт скоро. После пар рванем репетировать.
Глеб
Ну что? сын поднял голову. Мам, это важно. Если мы хорошо выступим, и нас заметят я начну на своих треках зарабатывать. И смогу обеспечивать вас с Ликой. Я же мужчина. Я должен.
Он говорит это, и глаза горят, сын, правда, верит в свою музыку. Думает о нас. Отца он уже вычеркнул из жизни, и мне нечего возразить. Паша сам должен стараться, не я его отношения с детьми разрушила.
Но Паша работает. Ему некогда.
Вернулась домой и начала собирать его вещи. От рубашек, футболок и даже боксеров им пахнет, парфюмом, телом. Я этот запах вдыхаю и смириться не могу. Девятнадцать лет брака, и все по чемоданам сложить, разойтись, словно не было ничего. Любви не было.
«Ты не юная девочка, чтобы рубить с плеча, Ася» сказал он мне, когда я уходила. А я ушла, отпустила его, кажется, вот только легче не стало.
Уборка. На два раза перемыла ванную и кухню, приготовила ужин детям. Лика вернулась сытая и сразу убежала к себе. Глеб приехал с репетиции поздно вечером измученный и бледный.
Ребенок, нельзя громкую музыку при сотрясении, высказала. О чем ты думаешь, Глеб? Подождет твой концерт.
Другого шанса не будет. И, кстати, надо что-то с моим гипсом придумать, чтобы я не смотрелся на сцене, как инвалид, сын скрылся в комнате.
Ты ведь болеешь, не отстала, шагнула за ним. Месяц хотя бы подожди.
Все у меня нормально, отмахнулся сын. У него телефон затрезвонил, Глеб бросил взгляд на экран и поморщился. Принял вызов и процедил. Лиза, ты тупая? Просто отвали от меня.
Ты как с девочкой разговариваешь? ахнула.
А чего? сын поднял на меня взгляд. Он раздражен, из него рвется что-то, чего не было раньше. Все они шлюхи, мам. Одно только и надо им. Мороженкой угостить и в парке погулять не хотят они такого. Они деньги любят считать в чужих кошельках. Ладно, я спать лягу. Устал.
Глеб отвернулся и стянул футболку, я тихонько вышла и прикрыла дверь. Прислонилась к стене и потерла переносицу.
Вот что тут ответить? Бедный мой мальчик. Он обозлен, вокруг видит одних лишь предателей, он болеет, ему может стать хуже после этого концерта. А как запретить, что тогда ему останется?
Паша, будь ты проклят.
Двинулась к нему в кабинет с желанием покидать в чемодан все, что от него осталось, чтобы и духу его тут не было. И за Пашином столом застала Лику.
Дочка читает учебник, качается на его стуле. И вытирает глаза.
Лика позвала. Что такое, доченька?
Она вытерла мокрые ресницы, захлопнула учебник и поднялась. Воинственно на меня уставилась.
Из этого кабинета надо сделать библиотеку, выдала. Ударила ладошкой по антикварной тушечнице, что стоит на Пашином столе. И надо выкинуть все эти штуки. Место занимают. Я пошла делать уроки, дочка приблизилась, поцеловала меня в щеку и выскочила в коридор.
У меня и самой глаза на мокром месте. Невозможно смотреть на то, как они злятся и скучают по нему.
А он не идет.
Паша хоть понимает, что Глеб с сотрясением выступать собрался?
Решительно вышла в холл, собрала сумку. Посмотрела на время Паша еще должен быть в офисе. Хорошо. Пусть отложит работу. Позвонит своему другу. И перенесет концерт Глеба, пусть на другой день договорятся, через месяц, когда сын поправится.
Я ненадолго, скоро буду! крикнула детям и вышла из квартиры.
Вечер, темно, и дорога почти пустая, до Пашиной работы долетела за десять минут. На парковке замешкалась, уставилась на окна четвертого этажа. Свет горит муж там. Да.
На четвертый этаж поднималась, и сердце в груди стучало так сильно, словно я нечто запретное делаю, неправильное. Он мой бывший муж или еще не все? Голова разрывается от этих мыслей.
Свернула по коридору.
И столкнулась с Тамилой.
Один взгляд глаза в глаза и девчонка вспыхнула, опустила голову, мимо меня шмыгнула к лестнице.
Я машинально развернулась.
Не ведут так себя любовницы. Ей будто стыдно, она меня словно боится. Она от моего мужа идет? Было что-то между ними сегодня, весь последний месяц? Они любовники, он изменял мне с ней, с этой малолеткой?
Сейчас я это узнаю.
Тамила, позвала и шагнула к лестнице. Постой. Нужно поговорить.
Глава 12
Она приподняла плечи, словно защищаясь, и ускорила шаг. Будто не услышала меня.
Тамила! повысила я голос.
Она, наконец, остановилась. Резко, будто в стену врезалась. Но пару секунд продолжала стоять спиной ко мне, а затем медленно развернулась.
Анастасия Николаевна, здравствуйте, прошелестела, избегая смотреть мне в глаза.
Тамила сделала два шага мне навстречу и замерла.
Обе стоим, молчим.
Не знаю, что чувствует Тамила, но судя по тому, как она краснеет и губы кусает ей как минимум неуютно. А вот мне зло, наверное.
Да, мне зло. На эту девицу, которая хоть и юна, но уже не ребёнок и за свои поступки должна отвечать. Но больше на Пашу. Муж так уверенно заявлял, что не изменял, что даже не думал об этом. Но почему же он не предоставил мне доказательства своей невиновности? Потому что настолько горд и обижен? Или потому, что этих доказательств нет?
Тамила, обратилась я к ней, и девушка вздрогнула, надеюсь, ты понимаешь, что Глеба тебе стоит избегать. Увидишь в институте не подходи к нему, не пытайся с ним играть.
Я не я и не собиралась
Вот и замечательно. Если у тебя есть хоть крупица совести моего сына ты будешь сторониться. Если не будешь я всё равно узнаю, и я не люблю угрожать, но ради своих детей я на всё готова, и это «всё» тебе не понравится. Ты понимаешь, о чём я?
Тамила подняла на меня взгляд, но отвела его через короткий миг. Кивнула, сглотнула тяжело.