Поля Отец причитала она.
Глава 2
Полина
Я не могла понять, что говорит мама. Из динамика доносились лишь обрывки фраз. А еще я чувствовала эмоции. Много эмоций. Тревога, боль, отчаяние, страх, безнадежность они были столь сильными, что прошивали меня, находившуюся вдалеке, насквозь.
Что случилось? Ты можешь мне объяснить?! я не выдержала и сорвалась на крик.
Послышалось шуршание. На заднем фоне раздался голос Мишки: «Мам, дай я!» и спустя несколько секунд брат произнес:
Папа попал в аварию. Он сейчас в реанимации. Приезжай
И Миха, назвав адрес, отключился. Младший был краток, но я понимала, какой ценой ему далась такая лаконичности.
Из динамика доносились гудки, а я стояла посреди кухни и сжимала трубку телефона в своей дрожащей правой руке. Словно она была единственным, что держало меня на самом краю нервного срыва.
Мои пальцы побелели от напряжения, когда я сжала в кулак левую ладонь. Ногти врезались в кожу так, что на ней остались алые лунки-полумесяцы, из которых на пол закапала кровь.
Плевать. Боль телесная заглушала ту, другую, что сейчас поселилась внутри меня и сейчас рвалась наружу. Криком, слезами И если первый я заглушила, то вторые Соленая влага стекала по щекам.
Я плакала без единого звука. Сколько? Не знаю.
Но тут Полик зашуршала камнями в аквариуме. Звук, глухой и какой-то тупой, что ли, был сродни удару по затылку. Я подняла взгляд на настенные часы. Оказалось, я проплакала ровно три минуты. Три минуты гребаной вечности! А папа сейчас, возможно
Решительно отогнала мысли о смерти. Отец будет жить! Я его заставлю. Если надо с того света достану, но не позволю ему умереть.
Смахнула слезы и начала быстро одеваться, чтобы спустя час вбежать в холл больницы. Там на видавшей виды банкетке с потрескавшейся искусственной кожей сидела, сгорбившись, мама. Миха обнимал ее за плечи. Рядом стояла растерянная и какая-то оглушенная сестра.
Что говорят врачи? с ходу спросила я, приглаживая пятерней растрепавшиеся от бега и припорошенные снегом волосы.
Ждать выдохнул брат.
И мы ждали. Секунды. Минуты. Часы Кажется, за это время я успела поседеть. Кажется, я слышала, как гудели мои нервы, натянутые, словно стальные тросы. И как они трещали и искрили под запредельным напряжением, которое на них дали этой ночью.
А под утро мы узнали, что папа будет жить. Точнее, существовать. На аппаратах. И сколько папе осталось неизвестно.
В кабинете Гурама Каримовича мы узнали этот неутешительный прогноз.
Как же так выслушивая приговор хирурга, прошелестела убитым голосом мама.
Чудо, что он с такими повреждениями смог вообще перенести операцию, сухо сообщил хирург. Декомпрессию мозга при вдавленном проломе черепа мы устранили, но была повреждена сонная артерия, также был сильный ушиб позвоночной артерии и инфаркт мозга. Поэтому
Доктор, можно проще?.. не выдержала я.
Проще у вашего отца внутричерепная гематома. И ее необходимо удалить. Но такие стабилизирующие операции в рамках ОМС проводят всего в нескольких клиниках страны. По квоте
От этих слов я сглотнула. А мама, кажется, даже не поняла ничего.
То есть по страховому полису отца можно начал было брат.
Миха, ты что, не слышал! взвизгнула сестра. По квоте! А это очередь! И, уже обращаясь к хирургу, она истерично спросила: Она длинная?
Да, тяжело произнес Гурам Каримович.
Нет никакой надежды? Я в упор посмотрела на доктора.
Сильный, большой настолько, что громадный. С глазами, повидавшими много боли, но и много чудес. Чудес, которые он сам творил своими руками. И я верила, отчаянно верила, что он сможет совершить еще одно. Для папы
Такие операции проводят в Израиле. Платно
Сколько? Я вскочила и вцепилась пальцами в стол.
Только вот названная хирургом весьма приблизительная сумма заставила сесть. Такую сумму в кредит просто так не получишь. Да и дадут ли вообще?
Мы вышли из больницы с отчаянием и надеждой.
А если продать машину? Я кивнула на свой опель, припаркованный неподалеку.
Не хватит, уверенно заявил брат. Нужно же помимо операции перелет, проживание А вот если квартиру продать хватит. Еще и на однушку на окраине останется.
Квартиру! негодующе взвизгнула Дашка. А нам где жить? На крыше или в подвале? Всем пятерым: мне с мужем, матери с отцом, тебе оболтусу! Это Польке хорошо, она на съемной. А мы? Ты о нас подумал?
Тебе квадратные метры дороже отца! рявкнул Миха. Ну ты и гниль, сеструха
Я гниль?! истерично заорала Дашка. Да ты на Польку посмотри! У самой в руках миллионы, а отцу помочь не хочет.
Я подавилась воздухом. Какие миллионы? Только-только из долгов кофейню вытащила. Миха, знавший об этом, нашелся первым:
Дура! О каких деньгах ты говоришь? Поля из кожи вон лезла, чтобы не обанкротиться и кредит погасить.
Зато у нее бизнес есть! И его продать можно! А квартиру не позволю продавать! Там и моя доля есть!
И Дашка, резко развернувшись на каблуках, пошла прочь. На белом снегу чернели отпечатки ее следов.
Она не в себе, тихо-тихо, словно убеждая саму себя, а не нас, произнесла мать. Даша просто не в себе сейчас от горя
От жадности она не в себе. И уже давно! припечатал брат. Эгоистичная гадина.
Она беременна, возразила мама, пытаясь оправдать Дашку. Она это в тайне просила держать, но теперь
«Теперь сестра вцепится в квартиру зубами», поняла я. Может, потом и одумается, когда ураган гормонов подутихнет. Ну а пока Пока на часах было три утра время, когда общественный транспорт не ходит.
Давайте довезу до дома, предложила я маме и брату.
Те не стали отказываться.
К себе во двор я въехала в районе пяти. И долго сидела, опустив обессиленные руки на руль и бездумно глядя вперед.
Еще утром я была уверена, что иду вверх. Расширю бизнес. А один звонок и все рухнуло. Принимать решения непросто. Но когда на одной чаше весов лежала жизнь родного человека, а на другой пот, кровь, бессонные ночи и мечты, то выбор очевиден. И цена за него казалась подъемной.
Если я смогла открыть одну кофейню, смогу и вторую. Правда, для этого придется подождать чуть дольше и поработать больше.
И когда я приняла это решение, вдруг на душе стало легко. Как будто я перешагнула какую-то неведомую черту, за которой было действие и только действие. А страх он остался позади. Я оттолкнула руки от руля и вышла из машины. Взбежала по лестнице на свой этаж, открыла ключом дверь, скинула пальто и бросилась к ноутбуку. Открыла сайт и начала набирать объявление о продаже «Белочки». В голове набатом звучала мысль: «Главное, чтобы быстро нашелся покупатель». И чтобы увеличить эту вероятность, я честно и подробно описала реальные цифры: оборот, рентабельность, маржинальность кофейни.
Когда я закончила и встала из-за стола, часы показывали семь. Ложиться было поздно. А вот принять контрастный душ, чтобы взбодриться, и выпить кофе самое оно. И да, еще перекусить, если что-то влезет от волнения. Впереди был трудный день, и на него нужны были силы.
Это я и сделала. А потом не утерпела и сунула нос в ноут. И чуть не подавилась: на мою заявку был один отклик. Я поперхнулась второй чашкой кофе, а когда прокашлялась, поняла, что холодный комок, который был внутри, вдруг исчез. Наверное, его растопила расправившая крылья надежда.
Я посмотрела в окно. Это снежное утро началось тихо, с первых лучей рассвета, которые проникали сквозь легкую дымку морозца. Они дробились и множились в белой бесконечности снега. Искрились радостью чего-то нового и непременно светлого.
Облака на небе казались какими-то призрачно-эфемерными, воздушными, их очертания приобретали нежные, розовые и лавандовые оттенки.
Тишина и спокойствие вдруг опустились на меня. Это было как миг покоя в эпицентре шторма. Впервые после ночи мне показалось: все получится! Я все смогу!