Скорость сближения составляла шестьсот восемьдесят метров в секунду и естественно была слишком высока для выхода на орбитальный курс. Расстояние до Беты сокращалось крайне быстро. Поэтому турбореакторы все еще были в активной фазе, готовые в любой момент погасить скорость до маневровой.
Одна из ячеек сверкнула более яркими цветами, сообщая об обновлении полетных данных.
Это тебе.
Марк перебросил сформированную траекторию полета курса на сближение и выхода на орбиту, которая по моему клику развернулась в проекции как у меня. Так и у Лены.
Что тут у нас Лена бегло осмотрела график отображающий кривую прохождения расстояния одного тела до другого, который уводил меньшее тело по дуге вокруг большего и, описав половину витка вокруг него, оказывался над зоной экватора в полушарии, освещенном светом звезды.
Командир, мы готовы к выходу на орбиту. Голос Лены прозвучал совсем рядом слева от меня и эхом раздался в общем канале громкой связи кабины пилотов.
Преступайте. Маер же говорил только нам, не адресовав свою команду по всей сети судна.
Лена, подняла защиту панели управления системой автопилотирования и отключила ее. Тут же повсюду начали загораться новые иконки и ярлычки, систем контроля управления. СИД самостоятельно переводил опции, которые не требовались в режиме автопилотирования, в активные позиции. Судно словно оживало. Голос оповещения монотонно три раза повторил: «Экипажу приготовится. Переход на ручное управление».
Корин, гаси до маневровой. Лена села удобнее и выпрямила спину.
Парки снова опустились, блокировав движения тел, кроме рук.
Есть, гасить до маневровой. Спокойно ответил я, словно управлял не космическим судном, летящим сквозь чужую звездную систему, таща за собой восемьсот тысяч тон отработанного ядерного топлива, а обычным городским флопом на ручном управлении.
Все четыре реактора, развернутые против направления движения СИД и разведенные на телескопических шарнирах, получив команду на реверс, начали пульсировать ослепительно-белыми вспышками, частота которых за несколько секунд увеличилась, сливая импульсы в четыре отдельных свечения и, яркость их не уступала Солнцу.
Волна перегрузки накатила тошнотой, взбудоражив все внутренние органы и, как всегда бывает, казалось, что на какое-то время я потерял слух и возможность воспринимать реальность такой, какая она есть, но уже через несколько секунд нейтронное полимагнитное поле начало оттеснять присутствие гравитации ускорения и я сглотнул, возвращая себе возможность различать звуки.
К этому времени вид Беты уже заполнил все видимое пространство за витражом иллюминации и по мере того как судно замедляло движение, потоки бурь над ее полюсом, становились все отчетливее.
Есть. Я подтвердил гашение полетной скорости и отдал команду системе управления деактивировать турбореакторы. Скорость восемьдесят метров в секунду. Можем маневрировать.
СИД все еще огибал по кривой дуге северный полюс планеты и на новом витке начал плавно смещаться к экватору. Турбореакторы потухнув, плавно развернулись по ходу движения и шарниры, медленно и синхронно сложились, прижав их к корпусу судна. Ячейка, свидетельствующая об активной работе позитронных термоядерных силовых установок, погасла. Они уже не понадобятся. Как только окажемся на другой стороне, в дело вступят маневровые ускорители.
Я взглянул на выполнение полетной задачи установленной Марком и все еще развернутой в проекции над консолью. Линия кривой, обозначающее траекторию движения СИД на половину была красной и теперь уже медленно, протягивала цвет маркера еще дальше, отражая наше приближение к установленным координатам.
Несколько минут, пока не начнем маневрирование, сопровождающееся как обычно сильной вибрацией и тряской, можно было расслабиться.
Я обернулся и взглянул на Марка. Он сидел на боковом месте навигационного техника, позади нас и его руки сжимали подлокотники, а ноги носками упирались в пол. Он не боялся, он просто о том, что скоро начнет сильно трясти, и словно заранее был готов к этому. Еще дальше в лобби, в креслах пассажиров зафиксированные парками сидели Колл и Марта, я не видел их, но взглянуть на них не отказался бы. Нет, не на Колла. На него, мне было плевать, я хотел увидеть Марту. Интересно, она боится? Выражает ли сейчас ее лицо, какие либо эмоции или даже в такой момент, а я почему-то был уверен, что это вообще был ее первый полет на космическом судне, она холодна и спокойна. Я, представив, что она зажмурилась от страха и, трясущимися руками вцепилась в кресло, невольно улыбнулся, поймав на себе именно в этот момент грозный взгляд Лены. Как бы там не было, если Колл не сказал Марте о предстоящих ощущениях, а Колл вообще-то не очень любит разговаривать, то для нее это будет большим сюрпризом.
Где расчет маневровых? Голос первого пилота в один миг развеял так тщательно выстроенное в моем воображении лицо госпожи Штеер, излучающее страх и испуг.
Я дернулся как от неожиданного хлопка перед ухом и тут же вспомнил, что должен был задать бортовому компьютеру расчет положения маневровых ускорителей, силу и импульс.
Прикусив губу, я метнул взгляд на траекторию и, убедившись, что время еще есть и я должен успеть, быстро отодвинул график в периферию и развернул расчетную программу маневрирования, которая уже синхронизировалась с данными Марка.
Через сорок секунд расчет оказался загружен в созданную Леной конфигурацию на главном пульте управления, а точнее дополнен им.
Сейчас тряхнет. Голос Марка прозвучал как всегда комично от своей безразличности.
График траектории полета обновился, и линия протянулась немного дальше, уже по экваториальной широте и в какой-то миг прервалась, обозначив геостационарную орбиту.
Маневровые ускорители начали свое дело. СИД мгновенно начал терять инерцию. Это было конечно не реверсное торможение, когда происходит гашение скорости на несколько тысяч километров в минуту и длилось оно не восемнадцать часов. Да и эффекта нестабильной невесомости при ней не возникало. За то трясло, словно на санях катишься с неровной горы под самый крутой склон, как сумасшедший и в ушах закладывало от того, что бортовые синхронизаторы системы жизнеобеспечения не успевали выравнивать давление в модулях.
В какой-то момент, я понял, что что-то пошло не совсем так и что тряска в тот момент превышала все допустимые нормы. Потом я даже испугался, что переборщил в спешке с расчетами, но к счастью, кривая, полностью заполнившись красным, замерла, лишь совсем немного выйдя за расчетные параметры.
Маневровые двигатели, откорректировав все допущенные погрешности, потухли так же внезапно, как и запустились. Конечно, им еще предстоит поработать при корректировках и сбросе траулеров, но основная задача их была выполнена. Система выполнила конфигурацию. Тряска прекратилась и наступила тишина.
Затем снова несколько сглатований вернули привычные звуки и голоса людей. Машинально я потянулся к ушам и к носу, проверить, не открылись ли кровотечения, понимая, что маневровое торможение оказалось слишком жестким. Крови не было.
Какого хера, Корин! Лена раздраженно кричала на меня, одновременно подготавливая новую конфигурацию для корректировки орбиты.
Теперь нужно было привести СИД в инерционный полет на определенной высоте над экваториальной зоной планеты в этом полушарии.
А Я протянул нелепый звук, пытаясь понять ошибку, чтобы определиться какую позицию защиты стоило занять. Я все сделал согласно полетным данным! Тут же вспомнился случай на Пилигриме, когда я передал расчет маневрового торможения с ошибкой, которая едва не стоила не только судна, но и жизней всех членов экипажа.