Сотрудники полиции стремились включить в эти показания слова «потратил средства на свое усмотрение», «не имел возможности влиять на проведение налоговых проверок», «убеждал Южакова в необходимости заплатить деньги» и прочие нелепые, на взгляд обычного человека, фразы. Тем не менее, протокол опроса был составлен и подписан именно в таком виде, что расстроило оперов и Южакова, но было относительно приятно для Григория и абсолютно индифферентно для свидетелей и понятых.
Когда все протоколы и формы допросов были подписаны, настало время покидать уютный итальянский ресторанчик и ехать на Люсиновскую улицу в УБЭП. Григорий и два опера покинули ресторан последними. Уже оказавшись на улице, он поинтересовался о своём статусе.
Я задержан или арестован?
Юридический вы свободны! ответил один из полицейских.
Тогда я поеду на своей машине.
Нет! Вы поедете с нами на нашем автомобиле! перехватив инициативу, ответил второй оперативник и указал рукой на новенькую серую Volvo S60.
Спасибо, мне на моей будет удобнее!
Тем не менее, мы настаиваем, чтобы вы поехали с нами.
Послушайте! не унимался Григорий. Если я задержан или, не дай Бог, арестован, то предъявите постановление, и тогда я с превеликим удовольствием поеду вместе с вами на чём угодно, а пока я сам имею все права решать, куда и на чём мне ехать!
Григорий Викторович! сухо и очень официально начал старший оперативник. Если вы сейчас с нами не поедете, то мы будем вынуждены вызвать местных полицейских, которые приедут и сопроводят вас в отделение полиции. Они имеют право надеть на вас наручники и закрыть на 48 часов до выяснения личности. Затем они подкинут вам наркоты или оружие, чтобы ваша жизнь совсем не казалась малиной, и перспективы ваши в суде будут совсем не весёлыми. Поэтому подумайте секунд 10 и примите правильное решение: едете вы с нами сейчас на нашей машине без наручников и в комфорте, либо мы ждем местных бойцов и сдаём вас им без зазрения совести. Время пошло.
Не думая ни секунды, Тополев сделал шаг в сторону открытой двери вольвешника и скрылся на заднем сиденьи машины.
Некоторое время ехали молча, давая возможность одной из враждующих сторон сделать первый шаг. Мысли Григория были лишь о том, что его Мицубиси стоит в зоне платной парковки и теперь придёт штраф как минимум 3000 рублей. И надо сообщить Ларисе, чтобы она забрала его от ресторана и передала документы, полученные с таким трудом в администрации Клина, Серёге Гнедкову, чтобы предупредили Антона Животкова о его задержании и возможном визите «маски-шоу» в их офис на Таганке. Он очень надеялся, что на Люсиновской его выслушают и отпустят под подписку о невыезде.
«Главное, чтобы отпустили! Главное, чтобы поверили! Главное, чтобы дело было не заказным! думал он, А на свободе я уже решу все вопросы с Андреем и операми, и не будет никакого уголовного дела, и вообще ничего не будет. Это же никому не выгодно: ни мне, ни Южакову. Это ведь ясно, как Божий день».
Опер, сидевший спереди на пассажирском кресле, вдруг повернулся и, обратив внимание, что Григорий находится где-то далеко в своих мыслях, решил застать его врасплох и неожиданно спросил:
А ты с Алексеем Бытко давно не виделся?
Лёша был мужем Елены Михайловны и полковником Центрального управления по борьбе с экономическими преступлениями России. Этот властный тандем высокопоставленного сотрудника полиции и заместителя руководителя московской налоговой инспекции 34 всегда вызывал интерес у Тополева. Эта пара тесно дружила с Сашей и Антоном Животковыми и, соответственно, оказывала их фирмам определённые услуги, каждый по своим ведомствам за определенное вознаграждение.
Очень давно. Последний раз в 2008 году, не соврав, ответил Гриша.
Это действительно было правдой. Тогда, в далёком прошлом, Лёша помог ему советом и делом. В те времена ещё капитаном милиции он возглавлял уголовный розыск в ОВД Щукинская и только готовился перейти в главк в отдел по борьбе с рейдерскими захватами. Их отношения были прерваны из-за отъезда Григория в Израиль и, как думал Бытко, отказа Григория сотрудничать с ним. Даже после возвращения в Россию в 2012 году Григорий и Алексей не встречались и не созванивались из-за обиды и появившейся неприязни последнего. Знали о существовании друг друга в тесной орбите общих знакомых и друзей и делали вид, что их не существует для окружающих. Лёша даже позволял себе переходить границы личной неприязни и неоднократно убеждал Антона и Сашу уволить Григория и вообще избавиться от общения с ним. Тополев же, со своей стороны, обладая убийственным компроматом на Бытко, не опускался до его уровня и держал себя в руках, следуя пословице «о мёртвом либо хорошо, либо ничего».
Ты понимаешь, нам нужен Алексей Бытко и его женушка! Ты здесь совсем не при чём! Отдай нам кого-нибудь из них и иди спокойно домой. Остальное мы сделаем без тебя.
Я с превеликим удовольствием! ответил, улыбаясь, Гриша. Но я даже не представляю, чем я вам могу помочь?!
Пока мы едем, у тебя есть шанс всё исправить и выпутаться из неловкой ситуации. Когда же мы поднимемся в кабинет, такой возможности у тебя не будет. Подумай об этом и сделай правильный выбор.
Послушайте! Я действительно не знаю, о чём вам рассказать. Лёшу я не видел 6 лет, его жену я лично не знаю и никогда не видел. Что до Андрея Южакова, то он обналичивал деньги для «Азимут-Гео», где я финансовый директор. В декабре прошлого года он потерял наши деньги в банке «Смоленский», но пообещал отдать всю сумму через месяц. Уже прошёл почти год, а деньги он так и не отдал, поэтому я пытался получить с него хоть какую-то сумму. Он обманул мою компанию на 3,5 миллиона рублей, мне пришлось обмануть его на 2,5 миллиона рублей. Другого способа вернуть долг я не видел. Я это всё вам рассказываю, пока мы едем, в кабинете я буду придерживаться первичных показаний.
Я уважаю твою позицию и твою преданность, но, поверь мне, этот человек такого отношения не заслуживает. Подумай о себе. Мы прекрасно понимаем, что ты попал под раздачу. Ты сам знаешь, что сегодняшнее специальное мероприятие просто так не делается. Либо по приказу сверху, либо за хорошие бабки. Если ты сдаешь чету Бытко, мы возвращаем «терпиле» бабло и не заводим дело против тебя, если нет, тогда, поверь мне, этот эпизод будет началом твоей долгой тюремной карьеры. Время ещё есть. Думай!
Я всегда думаю перед тем, как что-то сказать или сделать, поэтому, наверное, и получаю в жизни больше неприятностей, чем наживы.
Разговор умер в тишине где-то на подъезде к зданию УБЭП на Люсиновской.
На улице было уже темно, московские пробки набирали мощь. Гриша дремал на заднем сиденьи и не заметил, как они подъехали к самому входу грозного УВД. Пятиэтажное здание тёмно-песочного цвета с небольшими квадратными окнами и висящими под ними кондиционерами напоминало букву «Т». Правое и левое крыло дома были более вытянутыми поперёк и на десяток метров углублялись от фронтальной линии центральной части, которая в свою очередь была увенчана продолговатым стеклянным тамбуром под грузной коричневой крышей из металлочерепицы, широко свисающей по трём сторонам. Вся территория комплекса была огорожена двухметровым металлическим забором из часто посаженных прутьев, толщиной с палец, не мешающих свободному обзору. Озеленению земельного участка внутри периметра могло позавидовать любое ТСЖ3 или ЖЭК4. Голубые ели, туи, березы, дубы и клены парили ввысь, закрывая жёлтой листвой верхние окна дома, коротко подстриженная трава и фигурно остриженные кусты выдавали наличие в штате заведения садовников и флористов. Оформив пропуск, они поднялись на третий этаж левого крыла и зашли в кабинет 319.