Ожидание оказалось недолгим, и опять по одному их завели в ту же Газель и рассадили также, как везли сюда. Снова тот же тесный и душный «стакан». На этот раз ехать было хоть и очень тяжело, но дышать было полегче. Коленки натираются, воздуха не хватает, ноги затекают, долгие московские пробки тормозят движение, но от этого всего Гришу отвлекают мысли: как бы побыстрее попасть в камеру 288, связаться по телефону с Ларисой, чтобы всё разъяснить, дать указания, успокоить, объяснить, где брать деньги, куда идти и с кем разговаривать. Узнать у неё, что это за новый адвокат и почему ей не понравился Илья. Шахманов обещал прийти в ближайшие дни, но сегодня уже пятница, и, значит, придет он, в лучшем случае, в начале недели. Надо срочно подавать апелляцию на решение суда по его аресту, искать выходы на Валерию и её начальство, чтобы договариваться о подписке или домашнем аресте, а затем пытаться закрывать дело. Необходимо срочно связаться с Антоном и Серёжей, согласовать с ними общие показания, договориться о совместных действиях, предостеречь от ошибок. Предупредить Милену и Юлию об опасности. Через Валеркины связи и полковника полиции Серёжу, с которым они сдружились в последнее время, нажать на Южакова, чтобы тот изменил показания и вернул оставшиеся деньги.
Как и говорил вчерашний попутчик по автозаку Валера Чурбанов, после суда Григория привезли в СИЗО 2 «Бутырку». Ожидание на въезде было недолгим минут 30. Подъехав к проходной, сперва выгрузили членов бурятского ОПГ14 и только потом его. С ним было больше возни предстояла первичная регистрация нового арестанта, точь-в-точь как на ресепшене в хорошем отеле. Выйдяиз Газели, Гриша понял, что находится в ином мире. Здесь не было привычных звуков улицы и даже пахло как-то по-особенному несвободой. Двор бутырского централа был узким и длинным. Позади осталась проходная с двойным заслоном ворот и досмотровой ямой, впереди слева возвышалась высокая красная кирпичная крепостная стена, обвитая сверху колючей проволокой за́мок как-никак. Вход в здание тюрьмы был арочный формы с тяжелыми деревянными воротами, закрытыми изнутри старинными висячими замками и затворами. Войти вовнутрь можно было через калитку, прорезанную сквозь толщи дерева. Арочные своды внутри были побелены и, видимо, совсем недавно. Справа от входа за стеклянным ограждением и ажурной решеткой располагалась дежурная часть СИЗО. В ней несколько человек, включая майора, сидевшего за столом с папкой в руках.
Фамилия, имя, отчество, год рождения, статья, суд, из которого привезли, громко прокричал майор, смотря на Григория.
Тополев Григорий Викторович, 26 февраля 1974 года, Таганский районный суд улыбаясь, негромко отрапортовал новый заключённый.
Какого ты цвета? продолжал опрос сотрудник СИЗО.
Что? В каком смысле? совсем не понимая вопроса, переспросил Тополев.
Ну, чёрный, красный или может другой цвет?! Тут разные бывают. Короче, тебе в общую камеру можно?
А! Да, конечно, можно! продолжая не понимать сути вопроса, на автомате ответил Гриша.
Ты ранее не судимый, что ли?
Да. Я в первый раз.
О как! Ну, тогда, «вэлком»15, как говорит наш начальник.
После этого конвой подвёл Григория к решетке, отделяющей тюремное пространство от свободного мира. Громко лязгнули замки, и Бутырка поглотила свою новую жертву.
Внутреннее помещение первого этажа называлась сборкой. Здесь по обе стороны располагались камеры разного размера и наполняемости. Широкий сводчатый коридор с высокими-превысокими потолками. Было очень светло и прохладно. Стены выкрашены до середины в серо-зелёный цвет, верхняя часть и потолок побелены. На полу старинная, еще советская плитка маленькими квадратиками не понятного грязно-рыжего цвета. Григория провели насквозь приемного отделения и, повернув направо, он оказался в темном узком коридоре. По ходу движения справа выводной сотрудник отворил дверь камеры и завёл Гришу вовнутрь, где уже ожидали несколько человек. Длинное узкое помещение с огромным окном в конце. На окне три ряда решёток. Вдоль были протянуты круглые прутья толщиной с палец, а поперёк толстые пластины с отверстиями, через которые проходят эти прутья. Изящное и крепкое изделие, вызывающее уважение и страх, и полностью отбивающие желание сбежать или даже просто попытаться их перерезать. Комната изрядно загажена. Стены исписаны и изрисованы шариковой ручкой и карандашом. Здесь можно было встретить весь преступный фольклор: от обнажённых девок до блатных стихов, от грязных ругательств до приветов из других централов. «Дальняк» слева от входа был хоть и современным (установлен когда-то белый унитаз), но очень грязным, вызывающим брезгливость и отвращение. Четырёхметровые, если не больше, потолки. Лампы дневного света скрыты за решётчатыми колпаками от вандализма и ради безопасности.
Здарова, пацаны! Меня Григорий зовут.
Привет, Григорий! поздоровался один из них славянской внешности. Заходи, присаживайся. Какая у тебя беда?
159-ая, часть четвертая, наученный горьким опытом, молниеносно ответил Тополев. Давайте знакомиться! Вы тут за что оказались?
У меня тоже 159-ая, только часть, наверное, третья будет, но лучше вторая, продолжил разговор славянин. Меня Дима зовут. По телефону людей разводил на бабло. Подельник пошёл деньги забирать у бабки, и его приняли менты, помутузили слегка, он меня и сдал. Сейчас пытаются еще несколько эпизодов накрутить, но мы пока держимся.
А что значит по телефону разводил?
Да ничего сложного, ты слышал, наверняка, мол, ваш сын попал в аварию или сбил кого-нибудь и срочно надо 100 тысяч рублей, чтобы закрыть эту проблему. Женщины ведутся на это только так. С мужиками, конечно, потруднее, но тоже есть свои подходы.
Ну, то есть, ты здесь за дело сидишь? спросил Гриша в лоб.
Я?! Конечно, за дело, но мусорам мы об этом рассказывать не будем, весело ответил Димон и заржал.
К компании мошенников присоединились остальные двое ожидавших своей судьбы.
Я из Казани, зовут Геной. Был в розыске почти три года за поножовщину. А сегодня в Москве арестовали при проверке документов. Была уличная драка рядом с клубом, вот я ножом одного и пырнул, хорошо, что жив остался.
Ты или он? спросил с ухмылкой Тополев. Хорошо, что жив остался: ты или он? повторил свой вопрос Григорий, увидев, что оппонент не понимает, чего от него хотят.
Я, конечно! уверенно ответил Геннадий. Только побегать пришлось три года, если бы не скрывался, давно бы уже отсидел и вышел.
А меня зовут Магомед Топлеев! Я ингуш.
Вот, значит, вместо кого меня хотели на суд отвезти с Петровки,38 радостно произнёс Григорий и крепко пожал Магомеду руку, рассказав о случившейся с ним истории в ИВС. Представляешь, как мир тесен, вот теперь мы с тобой в одной камере. А за что тебя арестовали?
Мы с другом ехали на праздник Курбан-байрам на проспект Мира. Народу было полно, ну, и милиционеров, конечно, понагнали. Мы подъехали практически вплотную к мечети, а дальше нас уже кордон не пропускал. Мой товарищ попытался договориться с милиционером, чтобы проехать дальше на парковку, но нас не пустили. Они даже поругались по этому поводу. И когда он начал выворачивать руль, чтобы отъехать, то наехал случайно на ногу милиционеру. Тот закричал, завопил, сбежались его коллеги. Моего друга вытащили из машины, скрутили и потащили в автобус. Я, естественно, тоже вышел и побежал за ними, пытаясь объяснить, что всё это произошло случайно. Мы действительно верующие люди и никому не желаем зла. Нам религия не позволяет. В общем, забежал я за ними в автобус, они меня оттуда вытолкнули, и я позвал своих собратьев. Кто-то заскочил в автобус, и там началась потасовка. В общем, задержали меня и моего товарища, и теперь предъявляют статью об «оказании сопротивления при задержании и организации массовых беспорядков». В общем, полный беспредел!