А в мире экстрасенсорики?
Там интереснее. Духи безобразничают, а люди не верят в их существование. Как у тебя?
Ну, так себе. Уживаюсь с проекцией. Каждый день открывается что-то новое, какие-то воспоминания, потерянные ощущения. По-своему это интересно, но было бы лучше такую историю самой не переживать, а услышать от кого-нибудь, участливо кивая и вздыхая.
Восприми это как некую форму дара, таких проекций я ещё не встречал. У неё как будто есть свои черты характера, есть своё видение, хотя обычно они просто копируют создателя. А твоя живёт своей жизнью. Вот это точно интересно.
Попробую.
Автомобиль неспешно бороздил каналами вымокших улиц, согревая людей теплом своего двигателя, попутно развлекая их слух музыкой, а глаза открывающимися видами ночных огней, а где-то вдали, за исчезнувшей в ночи линией горизонта, перекатывались бело-фиолетовые всплески грозовых зарниц. Стена мороси кралась где-то позади, за быстрой машиной попросту не поспевая.
Это чё за движение?
Алёна перевела взгляд на сборище ретивых автомобилей, нарезающих кружева в плотной чехарде поворотов и разворотов. Дымящие шины и пронзающие их отблики фар. Кутерьма хаоса разнонаправленных движений, ускорений и остановок.
Магическая концентрация долбоёбов с громкой музыкой, стремящихся к алтарю парковки торгового центра, вынес вердикт Вова. Кстати, давай навалим музла и дрифтанём, покажем лохам, как надо.
Вот это уже по-нашему.
Алёна с юношеским задором влетела на парковку, волчком вращаясь, а Вова по привычке бил ногой в несуществующую педаль тормоза, когда финал манёвра мнился неизбежным столкновением. Но каждый раз всё обходилось лишь журящей маловера-Вову усмешкой Алёны. Прочие авто настороженно замедлились, стараясь не приближаться. Но оглядевшись и пообвыкнув, быстро новичка в свой круг приняли. Мерседес умело влился в осенний вальс стальных машин: шины дымили, стачивая резину, визжал от удовольствия просушенный колёсами асфальт, жёг кислород адреналин, бросали свет яркие фары. Знойные, полунагие даже в студёную поздночасную прохладу чики подбрасывали вверх руки, взмывали в такт громкой музыке волосы их, вытачивали плавные движения бёдра на зависть качающей басами опустившейся ночи.
Алёна взяла на борт и остановилась на дальнем рубеже просторной парковки.
Фух, аж голова закружилась.
Давай передохнём.
Вова курил в открытое окно. Косил струйку дыма переменчивый ветерок, настойчивую серость в салон не пуская. Алёна переключала радиостанции, тихо поющие хорошие песни. Ночью меньше рекламы и качественнее музыка. Ночью многое лучше.
Дашь порулить «мерином»? Детская нелюбимая мечта.
Дам. Только если скажешь, какая любимая.
Я думал, ты уже поняла.
Нет.
Дашь порулить расскажу.
Силь ву пле, Алёна освободила место пилота, обстоятельно прохрустев кожей куртки о кожу кресла.
Вова сел за руль, своей ненатуральной (хоть и стильной) кожанкой из сиденья нужного созвучия не извлеча, и внимательно огляделся. Хорошенько прогазовал на нейтрали, размотав стрелку тахометра практически до красного сектора и прочувствовав каждой клеткой бешеный ход поршней и грозную мощь упряжи более чем полутора сотен лошадиных сил. Трансмиссия посредством лёгкого движения человеческой руки высвободила ревущего, рвущегося наружу, но запертого в статике зверя. Закрутились резво колёса, вцепилась зубами в асфальт резина, жгли ночь яркие фары, задымили густо трубы, понёсся ретиво-вольной рысью автомобиль.
Ого-го. Взрывоопасная динамика!
Вова заправски крутил руль то двумя руками, то, манёвр закончив, одним пальцем, передавая миниатюрное усилие на ждуще-послушные втулки и шестерни, вмиг забыв про опротивевшее существование, в котором петля манила освобождением. Разгон, руль на борт, поворот с перегрузкой, кручение, газ в пол рывок с места, педаль тормоза моментальное торможение. И заново.
Каеф
В финальном манёвре Вова впритык остановился близ практически лежащей на земле «Лады» четырнадцатой модели, грохочущей басом, предварительно пару раз лихо её подрезав. Водительские окна оказались вплотную друг к другу. Чёрное стекло Мерседеса скользнуло вниз, тонированное окно «Лады» последовало его примеру. Музыка внутри её салона стихла.
Волчонок, ты дохуя умный? без предисловий угрожало лицо со шрамом.
Не, но ума хватает, задиристо бросил Вова в ответ, подбородок задрав.
Выйдем?
Не вопрос.
Вова выкрутил руль и мгновенно развернулся.
Вова, не надо, пожалуйста, пусть едет! взмолилась Алёна ему, уже покинувшему автомобиль, вслед.
Лицо со шрамом выскочило из машины и бросилось Вове в ноги перевод в партер был выполнен с явным знанием дела. Алёна спешно нашла в бардачке перцовый баллончик, лежащий сразу за пистолетом (к появлению которого ситуация все-таки ещё не располагала). Она пулей вылетела из Мерседеса, найдя парней лежащими на асфальте и заливающимися смехом. Ребята поднялись и обнялись, крепко потрепав друг друга по-дружески. Алёна незаметно мыкнула баллончик в карман розовой куртки.
Мадам, не обессудьте, деликатно начало лицо со шрамом, держа руку со сбитыми костяшками на плече Вовы. Этот господин мой давний хороший товарищ, приношу извинения за эксцесс.
Алёна, это Лёха. Лёха, это Алёна, представил Вова, тепло улыбаясь.
А я уж перепугалась, цокнула Алёна. Приятно.
Крайне рад знакомству, по-джентльменски продолжило лицо со шрамом. Тем паче, что такая невероятная, попросту вопиющая красота скрашивает вечера этому беспризорнику.
Вид Вовиного приятеля вызывал у Алёны неприязнь: выше Вовы на голову, узколобый, бритый налысо, с широким шрамом через всё криминальное лицо. Одновременно с этим, в контексте культуры речи, Вовин приятель вызывал одну лишь, совсем с образом не вяжущуюся, симпатию.
Высока, стройна, смела, исчерпывающе красива, чистый эталон женственности, сыпал плеяду комплиментов, не тонко вплетённую в и без того восторгающийся орнамент речи Лёха.
Да ну хорош меня в краску вгонять, улыбчиво отмахнулась Алёна, не принимающая излишнюю фамильярность от незнакомых людей.
Как прикажете. Ну а ты как живешь, бродяга? лицо со шрамом, вмиг переключившись на Вову и понизив голос, знатно потрепало его по голове.
Явно лучше, чем ты, дружески борзел Вова.
Лёха залился выразительно-заразительным громогласным хохотом, широко распахнув ковшеподобные челюсти.
Эх, Вованчик, давай, может, как в старые добрые, тачки опять гонять начнём? предложил Лёха, хлынув сквозь настежь прокуренный голос ностальгией. В Литве опять те ребята расчехлились.
Не, я завязал, строго заявил реалист Вова, взмахом пальца мысль подчеркнув. А старые добрые у меня ассоциируются лишь с заливанием жала палёной водкой, меняющей район и наделяющей нас широкими качествами. Нужно жить сегодняшним днём.
Да ты в поряде живёшь сегодняшним днём, я смотрю, жируешь в крысу, пока кенты на подсосе, смеялся Лёха. Подумай, тема-то ровная была, может, всё-таки развяжешься? Одна сгоревшая машина это не повод бросать то, в чём ты хорош.
Я подумаю, лицо Вовы просветлело искренностью улыбки, взгляд скосив на авто друга. А зачем тебе другая тачила? Вот же есть аппарат: тонирнул вкруг, шильдики поснимал, чётки на зеркало повесил, на пол уронил и даёшь угла. И пацане ебаться стал.
Лёха вскинул вверх грозовой смех, разомкнутую пасть к небесам вновь вознеся, и запрыгал остроконечным кадыком, явно преувеличивая маститость шутки.
Ладно, братан, не буду отягощать вас своим присутствием, такую красоту нужно делить только с ночью! завидующе произнёс Лёха, одарив Алёну почтенным взглядом.