Лев промямлил, спасибо, спрятал билет в боковой карман куртки и отвернулся к окну, чтобы не показывать предательски подступившее к щекам тепло от притока крови по расширенным капиллярам.
Когда Прутиков выскакивал из автобуса на своей остановке, редкие снежинки, не успевшие определиться с местом приземления, испарялись на его лице с лёгким шипением.
Перебегая улицу по зебре, он подивился почти полному отсутствию машин на дороге и прохожих на тротуарах. Сколько же сейчас времени, неужели настолько опоздал, думал Лёва, машинально похлопывая себя по карманам. Надо же так оплошать: и бумажник, и телефон, всё осталось в старой куртке.
Лишь один человек маячил впереди, двигаясь в том же направлении, и не позволяя себя догнать. С такой же убыстрённой и размашистой, как у Прутикова, походкой. Видимо, он тоже опаздывал.
Извините! Не подскажете, который час? почти поравнявшись с прохожим, на бегу спросил Лев. Человек оглянулся и странно посмотрел на него. Затем мотнул головой и ещё больше ускорил движение.
С тревожным предчувствием Лёва добрался до дверей своего учреждения, поглотивших минутой раньше случайного попутчика. Слева от входа в здание располагалась табличка с длинным и непонятным названием «Облжилремобъединение», и пониже мелким шрифтом: «Отдел по контролю за учётом и распределением».
Разбежавшись на первых ступенях пыльной лестницы Лёва постепенно сбавлял темп с приближением к своему третьему этажу. Совершая последние шаги, он еле передвигал ноги, словно двигался в воде против сильного течения, как в странной замедленной киносъёмке, стараясь привести дыхание к нормальному ритму, и успокаивая себя:
Ну, опоздал и опоздал. Не будем делать из этого трагедию.
Все сотрудники находились за своими столами и делали вид, что чем-то заняты.
Увидев Прутикова, входящего в отдел, сослуживцы вскочили со своих мест и, не упустив момента, полезли в карманы за сигаретами.
Леонелло, чувак, ты где такой куртец оторвал? воскликнул Лёха с весёлым и слегка наигранным удивлением, негромко, но внушительно, как он умел это делать. Алексей был старше его лет на семь, но уже успел поиздержаться рыжей шевелюрой, недостаток которой надеялся компенсировать начинающими входить в моду «варёными» джинсами и полинявшим свитером с непонятной надписью на иностранном языке. Он первым подскочил к Прутикову и крепко схватил его рукой за отворот куртки, как будто опасался, что тот исчезнет.
УС АРМИ, прочитал он медленно надпись на декоративной нашивке над нагрудным карманом, и добавил, «милитари стиль». Верной дорогой идёте, товарищ. Он вытянул в сторону свою руку с прямой ладонью и оттопыренным вверх большим пальцем. А это что за верёвка. Ну надо же, как продуманно. Смотри, потянут тебя за эту верёвочку куда следует. И засмеялся радостно тихим смехом.
Олег, полноватый, в просторном чёрном костюме с лоснящимися под локтями рукавами, никуда не спешащий и поэтому подошедший вторым, принялся рассматривать многочисленные накладные карманы и застёжки, после чего добавил рассудительно:
Ну всё. Теперь все девки твои. Так, Ириш? повернулся он к единственной сотруднице отдела, и не дождавшись от неё ответа, всё ещё не глядя на Прутикова, спросил:
Сколько отдал?
За куртку-то? уточнил Лев, да так, четыреста пятьдесят всего, ответил он, удивляясь неожиданному интересу к заурядному предмету гардероба. Она лёгкая.
Четыреста пятьдесят? переспросил Лёха уважительно, ну чё, две пары штанцов. Хороших, не Индия. И кроссы. Кто носит фирму Адидас, тому любая баба даст! одобряюще закончил он свою экспертную оценку популярной в узких кругах поговоркой.
Да стойте, дайте разденусь, попытался пресечь дальнейшие расспросы внушительным басом Лёва, теряясь от такого внимания к своей персоне.
Он снял куртку, виновницу переполоха, и повесил её на круглую вешалку, стоящую в углу на трех растопыренных лапах, где уже висела верхняя одежда остальных сотрудников отдела. Куртка выделялась на их фоне своим тёмно-зелёным заморским цветом и необычной фактурой ткани с намёком на брезент, и от этого казалась ещё загадочнее. Затем водрузил на верхний крючок вязанную шапочку и размотал с шеи шарф.
Прутиков, зайдите к Игорю Николаевичу, заглянула в отдел Елена Петровна, кадровичка.
Хорошо, сказал Лев внезапно истончившимся голосом и подумал с досадой, всё-таки зафиксировала опоздание. Она вела табель рабочего времени.
Ириша тем временем разглаживала ладонью и ощупывала его шарф:
Необычная шерсть. Похожа на верблюжью, но тоньше.
И, как бы невзначай, кинула ему вслед деловито:
Мне тоже достань «Шанель», только оригинальную.
Познания Ирины в продукции лёгкой промышленности могли бы сравниться с познаниями товароведа или приёмщицы комиссионного магазина. Она мало отличалась этим от других юных девушек и молодых женщин незамужнего возраста. Хотя, по большей части, такая их осведомленность была скорее теоретической, основанной на вдумчивом перелистывании страниц отечественных журналов и каталогов, несравнимых по толщине с каталогами зарубежными.
Прутиков вышел в коридор, раздумывая над тем, что сказать начальнику в своё оправдание.
Игорь Николаевич, начал он без всякого приветствия, открыв без стука дверь кабинета, я бумажник забыл Здравствуйте, опомнился Лёва и ввернул любимое словечко своего шефа «Зашпарился».
Садись, ответил Игорь Николаевич, стоя у окна и глядя на него с едва скрываемой иронией в прищуренном от сигаретного дыма взгляде. Он показал на стул по другую сторону своего большого стола.
Глава 2. Чтобы духу западного милитаризма здесь не было!
В мгновение ока начальник, не смотря на свой высокий рост, метнулся с вытянутой рукой в направлении настольной пепельницы, потушил об неё недокуренную сигарету, и так же стремительно занял место на своём стуле, разогнав ладонью табачный дым.
Пусть посмеивается, лишь бы не хмурился, с облегчением подумал Лёва, уже привыкший к своему неопределённому статусу в отделе.
Все сотрудники между собой называли шефа уважительно по имени Игорь. Отношение подчинённых к своему начальнику, на взгляд Прутикова, можно было охарактеризовать удивительным словом «обожание».
Это был единственный начальник подразделения, напрямую не подчиняющийся Генеральному директору Жилищно-ремонтного объединения, в здании которого и располагался отдел. Но каким-то боком он входил в его структуру. Поэтому между ним и Генеральным шла незримая война, сменяю-ща-я-ся временным перемирием.
Игорь Николаевич имел не одно, как у всех нормальных руководителей, а два высших образования. Первое, военное, он окончил Высшее Пограничное училище, что автоматически причисляло его к обособленному и таинственному ордену рыцарей плаща и кинжала, и второе юридическое. Благодаря связям в «Комитете», как шёпотом рассказывали работники отдела, ему был не страшен никакой Генеральный директор.
Гони чирик сказал неожиданно Игорь Николаевич, я за тебя дал ребятам. Ах да, бумажник С получки вернёшь. Сейчас пойдешь с Ириной в магазин. Поможешь с сумками. Твои материалы по письмам я подписал и отправил в канцелярию. Иди.
И перед самой дверью Прутиков услышал:
Если опоздал, не топай как слон по коридору. Я сказал ты в Исполкоме сегодня с утра.
Лев вернулся в отдел. Никому уже не хотелось заниматься делами. Рабочая атмосфера окончательно отравлена хвойным запахом соснового деревца, обнаруженного Лёвой в углу комнаты на деревянной крестовине, укутанной ватой. Сосенка щедро украшена бумажными цветными гирляндами, дождём из узких полосок фольги, рукотворными резными снежинками и несколькими, внезапно крупными, красными стеклянными шарами с синеватым отливом, принесёнными кем-то из личных домашних запасов, скорее всего из семейных запасов Игоря Николаевича.