— Табачку, баба,
на одну трубочку табачку нищему Саламату, и да будет тебе удача во всех делах.
Хмуро глянул джигит на согнутую фигуру попрошайки — и прошел мимо. Навстречу хозяину тихонько заржал конь. Джигит подошел и стал приторачивать к седлу сумку. Нищий тотчас же очутился рядом.
— Душистый табачок поможет голодному Саламату забыть чурек.
Трубочка табаку будет сухому горлу Саламата как глоток сладкого кабернэ.
Гассан — щедрый джигит, Гассан…
Джигит выхватил из сумки толстую папушу
табачных листьев, швырнул ее через плечо. Нищий на лету подхватил подачку.
Торговец, молча наблюдавший за обоими, повел сутулыми плечами.
— Саламат сытей тебя, джигит. Щедрость твоя безрассудна: от щедрот жиреют ленивые и трусы.
Гассан ничего не ответил. С места, даже не задев стремени, легко и метко вскочил в седло.
Вспугнутые его резким движением, взлетели голуби. Плеск и мельканье белых, сизых, коричневых крыльев на мгновенье наполнили воздух.
В тот же миг черная молния с шипящим свистом рассекла стаю. Голуби шарахнулись в стороны, исчезли за тополем.
Гассан вскинул голову. Солнце сияло. Небо было безоблачно. Но над тополем, оставляя в воздухе легкую дорожку пуха, поднимался черный сокол. Он уносил в когтях мертвого голубя.
— Сапсан! — вскрикнул джигит. — Вот удар, — даже на землю не пал с добычей!
— Был да нет, — спокойно сказал торговец. — Ищи ветра в поле.
— Мой будет!
Гассан вздернул коня на дыбы, пустил его вскачь по улице.
Пыль, взметнувшаяся из-под копыт, медленно опустилась на землю.
— Молодая кровь — горячая кровь, — забормотал нищий, поднимаясь с корточек и подмигивая торговцу. — Черный сокол — дорогой сокол. Саламат тоже хочет искать.
Кумалей скрылся в сакле. Через минуту его большое тело показалось на плоской крыше. С крыши видна была степь и мчащийся по ней всадник.
Гассан остановил коня: сокол как в воздухе растаял. Быстроногий конь не мог догнать его, даже отягощенного добычей.
Обернувшись, джигит заметил черную точку на крыше одной сакли. Рука привычным движением опустилась на кинжал. «Следит», — подумал Гассан тревожно.
Потом рассмеялся:
— Жди, коли терпенья хватит.
И повернул коня к дому.
Неистовый убийца, ястреб хватает всё, что попадется ему на глаза. Низкий убийца и вор, он прячется в засаду, стараясь врасплох захватить жертву. Он готов гоняться по кустам за мелкой пташкой, он придушит зверька, в смертельном страхе приникшего к земле, будет душить и убивать, даже если сыт сам и птенцы его накормлены.
Беркут бросит охоту, завидев легкую поживу — падаль.
Но никогда не изменяют себе благородные сокола. Они берут птицу всегда на лету. Сидящую сокол не тронет. Скроется птица в чаще, припадет к земле, нырнет в воду, — она спасена. Но в воздухе он не знает промаха. Сытый, он не станет убивать даже тех, что рядом, голодный — никогда не тронет падали.