Туп пожал мне руку, сказал, что я хорошо выгляжу, потом заметил, как это замечательно, что я снова проявляю гражданскую активность. Я сохранил бесстрастное выражение лица и не спросил, с чего он решил, что я вообще когда-то демонстрировал чувство гражданской неполноценности.
Мы можем проскользнуть на секундочку в кухню? спросил он. Это приватная беседа.
Разве я могу ответить отказом?
На кухне было ненамного уединенней, чем в других местах, из-за Дина и его снующих повсюду помощников-крысюков.
«Это может быть важно. Не трать время на споры, Гаррет. Я ощущаю скорое появление того, кто может оказаться лекарем мисс Контагью. Он очень близко. А еще на Макунадо-стрит начала расти популяция попрошаек».
Мы с генералом вошли в кухню. К счастью, тогда, когда процессия из Дина и его помощников как раз покинула ее с подносами. Подносы выглядели так, будто каждый крысюк нес столько выпивки и закусок, сколько весил сам.
В голову начали приходить мрачные мысли, что лучше бы Покойнику не только грабить мозги, но и свести вместе нужных людей, дать им поговорить о том, что следует делать. И лучше бы вложить нужные идеи в нужные умы, пока он этим занимается потому что, если это продлится долго, я разорюсь.
Налить? спросил я, вытаскивая кружку.
Рукопожатия.
Я устроился за заваленным едой столом.
Поговори со мной.
Генерал казался разочарованным.
Он изменился. Усталый, но решительный чиновник средних лет превратился в постаревшего измученного бюрократа.
Гаррет, я не знаю, что сказать. Говорят, ты изменился. Я слышал, ты стал образцовым подданным Карентийской короны.
Я всегда им был.
Пардон? Ты всегда был упрямым, обструкционистским поганцем. Не интересовался ничем, сулившим процветание обществу.
Какого дьявола?!
Имеется в виду, что «процветание» не приводило меня в экстаз с тех пор, как Дил Шустер решил все за меня.
«Не спорь. Смирись. С его точки зрения он утверждает стопроцентную правду».
Значит, он должен определить термин «процветание общества».
Я тоже тебя люблю.
«Не существует двух людей, которые смотрели бы на вещи одинаково. Ты это знаешь. В данный момент важно, чтобы мы не враждовали с союзниками только ради удовольствия быть непростыми людьми».
Погодите. Даже мой партнер думает, что я отказываюсь сотрудничать с жестяными свистульками и придерживаю информацию лишь для того, чтобы их изводить?
Гаррет, ты здесь? спросил генерал. Или умер и отправился в ад?
Я пребывал в шипах того, что могло стать великим откровением.
С другой стороны, это могло стать и возвращением завтрака.
Что нужно? спросил я.
У нас, гвардейцев, есть одна моральная проблема, которая превращается в нереально моральную проблему.
Надеюсь, это не заразно.
Именно. Все хорошее, что мы сделали, может начать сходить на нет, если не разобраться с этой заварушкой.
Я потерял нить рассуждений.
Ты не?..
Он раздраженно взглянул на меня.
С тех пор как мы познакомились, меня обвиняли в том, что я мешаю расследованию или намеренно задерживаю его. И это правда. Я так и поступал, но только в интересах моего клиента. Может, в одном случае из десяти. Тогда я знал, почему на меня рявкают. Но сейчас я никому не мешаю и никого не задерживаю. Все, что я делаю, это защищаю друга, которого едва не закололи. Защищаю на случай, если кто-нибудь попытается завершить начатую работу. Половина присутствующих и некоторые из тех, кого здесь нет, заявили: это все, что мне дозволено делать. И это все, что я собираюсь делать. И по крайней мере одна женщина не хочет, чтобы я делал даже столько.
Какой обидчивый!
Чертовски верно.
Почему тогда ты собрал всех этих людей?
Я их не собирал. Я их не приглашал. Ты получил мое приглашение?
Нет. Но это твой дом.
Это место, где я остаюсь, поскольку считал, что Морли будет здесь в большей безопасности, чем где бы то ни было.
Туп с сомнением посмотрел на меня.
Я впервые узнал о сборище совсем недавно: Синдж прервала мой спокойный сон и велела прийти сюда, чтобы помочь, сказал я.
От тебя всегда поднимались внушительные клубы дымовой завесы.
И снова спрошу: что от меня нужно?
Нас отстранили от расследования дела.
И вы смирились? Вы же потеряли людей.
Гаррет, кончай. Для остальных дело не в Морли Дотсе. Меня не очень волнует он и его проблемы.
Скажи ему об этом.
С радостью. Он в состоянии вести деловой разговор?
Он в коме.
Скверно. Но его показания не играют решающей роли. Решающей будет наша неподкупность. Начав профессиональную деятельность, мы с Дилом пообещали, что никто не встанет над законом. Даже королевская семья. Принц Руперт поддерживал нас, когда мы наступали на чьи-то любимые мозоли. Но на этот раз он велит нам осадить назад. Мы должны махнуть рукой на это дело. Такое же послание было отправлено Организации.
Кто имеет такие связи, чтобы запугивать принца Руперта?
Именно. Мы это выясним.
Вы не собираетесь осадить назад?
Мы собираемся стать менее навязчивыми. Незаметными. Но чем больше на нас давят, тем усерднее мы будем копать. Полагаю, то же самое можно сказать об Организации. Когда кто-то начинает давить на Контагью, они давят в ответ.
То есть ужас перед бурной активностью в производстве мертвых тел может быть причиной, по которой принц хочет уступить?
Нет. Я думаю, кто-то с Холма, тот, кто может заставить даже принца Руперта наложить в штаны, хочет, чтобы дело прикрыли. Я зайду в своих догадках так далеко, что скажу: весь Холм хочет, чтобы дело прикрыли.
Потому что преступники могут быть среди них?
Отчасти. Но скорее всего, потому, что, если мы будем копать слишком глубоко, мы, вероятно, выясним то, что` Холм хочет утаить от публики.
Я налил себе чаю. Дин за дверью кухни велел мне поторопиться. Ему нужно было вернуться к работе. Я вопросительно приподнял бровь.
Большинство граждан Холма так же потрясены найденным на складе, как и мы, сказал Туп. Но они хотят справиться с этим самостоятельно.
Так позвольте им это сделать.
А в следующий раз, когда кто-нибудь захочет захлопнуть дверь перед Гвардией? В следующий раз, когда кто-нибудь захочет сам творить правосудие?
Туп страдал от той же тяжелой болезни, какая правила поступками Шустера. В большинстве случаев от нее больше пользы, чем вреда.
Все, что я могу, это пожелать удачи. Я буду здесь, если что, выступая в роли няньки.
Он не поверил ни единому моему слову.
Иногда нет смысла общаться с некоторыми людьми. Их поступками правит то, что творится у них в голове. Все, что происходит вовне и не вписывается в их концепцию, просто игнорируется.
Уэстмен Туп был хорошим человеком. Он мне нравился. Но он мог взбесить меня так, как не удавалось больше никому, разве что Тинни.
Входи, Дин.
Дин ворвался на кухню и начал действовать быстро и энергично, исполненный решимости еще до заката солнца довести меня до нищеты.
37
Белинда перехватила меня в комнате Морли, вместе с глухими крысюками.
Они настаивают на том, чтобы мы осадили назад. Чтобы мы бросили это дело, сказала Белинда.
«Они»? «Мы»?
Не играй в словесные игры.
Я и не играю. Ты знаешь, о чем я. Мне никто не отдавал приказов. И единственное «мы», частью которого я являюсь, это я и Морли.
Тогда я вынуждена спросить, почему большинство твоих знакомых находятся здесь. Минуту назад я видела даже этого отравителя Колду.
Он не отравитель. Я отвлекся. И я не знаю, почему все вы здесь. Я не имею к этому никакого отношения, как только что сказал Тупу.
Она не поверила мне, как не поверил и генерал. Когда-нибудь я хапану громадный куш, потому что никто не принимает моих слов за чистую монету. Я смогу ограбить Королевский монетный двор, а потом бегать повсюду и вопить, что это сделал я, я!
Я отлично понимал, что происходит. Синдж и Покойник состряпали план расследования за стенами моего дома. Они собирались использовать людей, которые работали с нами в прошлом. Меня смущало то, что их не обеспокоило влияние Холма, настолько сильное, что заставило отступить самого принца Руперта. Наверное, Старые Кости нашел способ, как бросить вызов тому, чему не следует бросать вызов, и сделать это таким образом, чтобы все сошло с рук.