Та встрепенулась и посмотрела на меня сонными глазками.
Гномик, ты почему меня не разбудила?
Но сестра лишь пожала хрупкими плечиками.
А скажи-ка мне, я никуда не уходила?
Соня долго смотрела непонимающим взглядом и, в конце концов, покачала головой.
Мы же в куклы иглали, а ты уснула
Я нахмурилась. Сон действительно был очень странным! И хоть последние секунды были совсем жуткими, глупо считать, что я где-то и вправду находилась. Только удивительно, что помнила всё до мелочей. Даже скрежет стекла по панели И даже запах парфюма то ли Макса, то ли мой Но там я совершенно забыла, что у меня есть Соня и Илья!
И долго я спала? снова спросила в противоречивых сомнениях.
Не знаю, и сестра потёрла глаза кулачками.
Ну как мы в ванне плещемся, или как учим стих?
Соня не любила купаться, поэтому в ванной мы проводили от силы минут семь, но вот стихи разучивали около часа.
Как стих, зевнула она.
«Ладно По фильму как раз и выходит час Не в самом же деле я была замужем за Максом?..» усмехнулась мысленно и почему-то с сожалением.
Пойдём спать, гномик? обняла малышку и взяла на руки.
А когда сама укладывалась в кровать, ворочаясь, чтобы найти удобную позу, почему-то показалось, что меня до сих пор окутывает аромат чужих духов.
Глава 5
Утром ощущения от приснившегося были такими же, как от любого сна: детали помнились смутно, но настроение бодрило, только оставалось лёгкое недоумение.
Я поднялась, выглянула в окно. Снега навалило, как за две зимы, хотя на носу весна. Илья уже тарахтел игрушками в детской, а Соня хныкала, что тот её разбудил.
Я потянулась на носочках. В теле было столько энергии, как никогда, и мысль о работе в выходные отвалилась. Захотелось посвятить всё время сестричке и брату.
После завтрака собрала малышей и вывела во двор поиграть в снежки. Но деткам снег оказался по пояс. Лопату я так и не купила. Услышав голоса соседей, кое-как пробралась к забору и попросила инструмент у Инги девчонки, что пару раз приглашала меня в качестве манекена на практические занятия по парикмахерскому делу. Дёшево и сердито. Она способная, только перебрала с колорированием, но в итоге мне даже понравилось.
Соня и Илья с удовольствием провели полдня на улице, лепя снежных монстров, а я строила для них замок. Никогда не тратила время так бесполезно, когда работы по переводам накопилось, но радость от отдыха с детьми затмевала чувство долга. А в воскресенье мы ездили за город, катались на санках, ледяных горках и ели шаурму с пирожками
* * *
«Как же было здорово!» улыбалась я, очищая сапоги от снега на крыльце офиса в понедельник. Казалось, и во мне что-то ожило за эти пару дней. Даже курить не хотелось.
Ох, какая ты румяная! встретил меня Филипп. Привет!
А я открыто рассмеялась, вспоминая красные щёчки и носы своих малышей, их счастливые глаза и визги.
Тебе так идёт смех! засмотрелся на меня коллега.
Я смущённо опустила глаза и проскользнула в открытую им дверь холла здания.
Ты уже знаешь, что я тебя выселяю? спросила, поднимаясь по лестнице.
Никому другому я это не позволил бы! Ток тебе! улыбнулся тот. Я тебе даже помогу.
Ты такой добряк, снова рассмеялась я.
А ты сегодня светишься вся. Влюбилась, что ли?
Я чуть не споткнулась, переступая порог офиса. Филипп загадочно усмехнулся, потянул за выбившуюся из-под капюшона красно-фиолетовую прядку, подмигнул и пошёл вперёд по коридору. Я лишь проводила его взглядом, недоумённо отмечая, что меня нисколько не задело его прикосновение. Может, я и правда, ожила?
Начав регулярную процедуру приветствия коллег, поняла, что все уже в курсе моего нового назначения, но толком не знали, чем буду заниматься, поэтому пускали в ход самые каверзные шуточки, даже бросили намёк на давно скрываемую симпатию Самоносова.
А войдя в коммерческий отдел, получила указания от нашего менеджера по персоналу Инны Карловны перебираться в новый благоустроенный кабинет главного архитектора. Она выдала ключи от него и планшет, который мне надлежало всегда иметь при себе. Виктор не любил ежедневники и любую информацию сразу просил вносить в систему «Электронный офис».
Сегодня Самоносов задерживался на деловой встрече, поэтому я могла спокойно выпить кофе и устроиться на новом месте.
Только переступила порог кухни, как неожиданно из-за двери с распахнутыми руками выпрыгнул Геннадий:
Евс Батьковна, потанцуем?
От испуга я шарахнулась в сторону так, что боком влепилась в косяк.
Ой, ты чё это? Утро ж доброе! загоготал коллега.
Филипп, который стоял у окна, сочувственно сдвинул брови, заметив, как я поморщилась от боли. Я же лишь сглотнула, прикрыла глаза, чтобы перевести дыхание, и, выпрямившись, прошла к кофемашине. А внутри клокотало от желания размозжить голову клоуну об этот косяк.
Опять ты, Гановский, пытаешься без очереди пробиться? в поддержке коснулся моего локтя Филипп и протянул яблоко. Вот я расскажу твоей невесте, что на работе ты не продажами, а танцами занимаешься.
Ой, не гони! насмешливо отмахнулся Гена, чвиркая кофе из чашки.
Филипп уже хотел выйти из кухни, как «звуковой волной» его чуть не отбросило назад.
Генка, ты авансовый отчёт не сдал за последнюю командировку! громко выкрикнула Алевтина, пробегая мимо.
Не Генка, а Геннадий Василич! с ярым недовольством выглянул Гановский вслед бухгалтеру. Смотри не снеси кого-нибудь, стадо слонов. Ни на грамм женственности и такта
«Как будто такт есть у тебя», красноречиво переглянулись мы с Филиппом.
Вот как ни иду по колидору, ты всё на кухне пасёшься, вернулась Алевтина и встала стеной в проёме двери.
Не колидор, а коридор! И не пасусь, а кофе пью! возмутился тот.
Иди в задницу, Гена! Отчёт где? отмахнулась Алевтина и отвернулась.
Разговаривать бы научилась на культурном русском! проворчал Геннадий.
«Что за базарная перепалка?» молча повела бровью я, взглядом прощаясь с Филиппом, и стала протирать яблоко салфеткой.
Не умничай! эхом раздалось издалека. После обеда приду, чтобы отчёт был!
Не делай вид, что работаешь! громко огрызнулся Гановский и повернулся ко мне. Задолбала! Я на всё бюро деньги зарабатываю, мне некогда пустые бумажки заполнять.
Я терпеливо следила, как наполняется моя чашка, и всем своим видом изображала согласие. Единственно на переговорах с иностранными партнёрами почему-то рядом с директором сидела я и «культурно» разговаривала на английском.
Только взяла чашку из-под носика кофемашины, как Гановский наклонился и откусил яблоко прямо у меня из руки. Я даже не успела решить, что лучше не пролить кофе либо спасти яблоко.
Ум-м, вкусное! с полным ртом прочавкал тот.
Можешь забрать, спокойно протянула фрукт Геннадию и мысленно брезгливо поморщилась.
Не-е, я только попробовать
И Гановский вышел первым.
Я с жалостью посмотрела на надкушенное яблоко, беззвучно вздохнула и выбросила в мусорное ведро.
По мне, лучше бы окружение состояло из меланхоличных тихонь, таких как Тарас Бучера, или типа ботанов на своей волне, как Степан Малечко и Филипп Корнеев, чем из ядовитых гиен и неотёсанных бабуинов, прикидывающихся царственными павлинами.
Безусловно, одним из плюсов переезда стало то, что я уже не сидела рядом с Гановским, отчасти большое облегчение не выслушивать восхваления самого себя и не отвлекаться на демонстрацию его незаменимости в бюро. Ну и не слышать «культурных» шуток с матом, не смотреть пошлых видео из «ТикТока». Но этот болтун всегда будет раздражать своим демонстративно-бесцеремонным поведением. Он мог без разрешения залезть своей вилкой в мою тарелку на обеде в местном кафетерии, отпить моего кофе, ущипнуть за бок или перепугать до смерти, ухватив за голень из-за угла В свои тридцать два ясли на выезде. Однако я не могла делать ему замечаний или предпринять каких-то кардинальных мер, равно, как и другие коллеги, поскольку Гановский был одноклассником Самоносова и любимцем директора. Едва кто-то заикался покритиковать его, он сразу насвистывал руководителям какую-нибудь гадость о том сотруднике. Сводя мимолётные разговоры бухгалтера и парней воедино, я давно вывела закономерность снижения бонусов. Связываться с ним себе дороже. И пока поведение Гановского не переходило границы терпения, я старалась избегать конфликта с ним спокойной реакцией или совсем не замечать его выходок.