Во второй главе «Дабистана», в двенадцати разделах, описываются религиозные системы и обычаи индусов. Это подробный отчет, сделанный персом, который, путешествуя и проживая в Индии около тридцати лет, имел наилучшие возможности для сбора нужной информации; он демонстрирует свое знакомство с каноническими книгами этого народа, он цитирует их Пураны и другие менее известные произведения132.
Индусы среди всех народов особо отличаются решительной склонностью к метафизике, которая даже повлияла на корни их языка; они больше других трудились, чтобы разгадать, исчерпать, постичь то, что неразрешимо, неисчерпаемо, непостижимо. Чтобы дать общее представление об их метафизической теологии, не говоря уже о том, чтобы сделать ее понятной, потребовался бы обширный трактат. Поэтому мы лишь приведем несколько основных характерных особенностей их систем, как это сделано в «Дабистане».
Некоторые из их философов-богословов прилагали невероятные усилия, чтобы избежать антропоморфизма в своих концепциях о Божестве; их Брахма является бесполым абстрактным метафизическим понятием, не имеет ни символа, ни образа, ни храма; они обычно исповедуют великий принцип эманации всех существ из общего, но неизвестного источника. Бог, создатель начала и конца, являет себя в зеркале чистого космоса. Считается, что творение произошло из чистого пространства и времени. Другие индуистские философы устанавливают: 1. первичную, тонкую, универсальную субстанцию, претерпевающую изменения благодаря своей собственной энергии. Они называют ее Мула Пракрити, «зачаточная природа», не порождение, а корень всего, включающий: 2. семь принципов, которые являются производящими и продуктивными (то есть, разум, самость и пять тонких элементов); из этих семи происходят: 3. шестнадцать производных (то есть, одиннадцать органов и пять грубых элементов); к этим только что упомянутым двадцати четырем (а именно, Природе, семи принципам и шестнадцати производным) добавьте: 4. душу, которая не является ни производной, ни производящей, и вы получите двадцать пять физических и метафизических категорий философии Санкхья133. Она поражает нас очень тонким методичным изложением запутанного вопроса, который от этого ни в какой мере не становится более понятным.
По-видимому, мы узнаем нечто большее, когда, как в философии Веданты, говорится об истинном Сущем (Боге)134, «что он явил мир и небеса в поле существования, но не имеет ничего похожего на имеющиеся запахи, реальные цвета; и это проявление есть Майя, то есть Чары Бога, потому что вселенная есть его игривый обман, и он дает имитацию существования, а сам есть единственная реальности. С помощью этой чистой субстанции, подобно подражательному актеру, он каждое мгновение переходит в другую форму. Он, проявляя свое бытие и единство в трех лицах, отдельных друг от друга, образовал вселенную. Связь духов со святым Существом подобна связи волн с океаном или искр с огнем». Это чистый идеализм; но человек спонтанно прорывается сквозь призрачную иллюзию и постигает некую реальность; триединство индусов творение, сохранение и разрушение (или возрождение) это история природы перед их глазами.
Здесь я отмечу, не пытаясь изложить суть, поразительный контраст в религии одного и того же народа между самой тонкой метафизической теологией и самым грубым идолопоклонством. В последнем преобладает символическое представление; известно, что при его неумеренном использовании они полностью отказались от нормальных пропорций человеческой формы и путем увеличения членов изгнали всю правильность и красоту. Их пластическое и графическое изображение всемогущего, вседающего и всепоглощающего Бога с его тремя, четырьмя, пятью головами, большим количеством рук отталкивает; в их поэзии он пугает нас бесчисленными ртами, глазами, грудями, руками и ногами, перемалываанием между зубами человеческих поколений, которые устремляются в его рот, как реки в океан или как мухи в огонь135.
Психология индусов не менее сложна, чем остальная их метафизика. Мы уже упоминали душу среди двадцати пяти категорий как не производящую и не производную. Индийские философы различают дух и душу, то есть разумную душу и более чувственное начало. Предполагается, что первая окутана тонкой, призрачной формой тончайшего материального эфира. Некоторые считают, что душа заключена в три оболочки: интеллектуальную, ментальную и органическую, или витальную, оболочки136. Согласно различным взглядам, витальный дух это сама Майя или эманация Майи, в любом случае, это иллюзорное проявление вселенной.
Эта бесхитростная концепция, по-видимому, глубоко и полностью овладела индусами; она доминирует в их самых тонких абстракциях и воплощается в тысячах форм их живого и щедрого воображения. Шактиане, сектанты, придерживающиеся чувственного материализма, представляют Майю как шакти или энергию Шивы; «она мать вселенной; небытие не находит доступа к этой создательнице, одежда тленности не подходит этой очаровательной императрице; пыль небытия не движется по кругу ее владычества; реальные существа и случайные создания нижнего мира одинаково очарованы и опьянены желанием перед ней». Над шестью сферами, на которые индусы делят человеческое тело, находится «окно жизни и проход души, который есть верх и середина головы, и в этом месте находится тысячелепестковый цветок, это резиденция славного божества, то есть, царицы, обманывающей мир, и в этом прекрасном месте покоится ее начало. С великолепием ста тысяч солнц, освещающих мир, она носит во время восхода, разнообразные благоухающие травы и различные цветы на голове и вокруг шеи, ее прекрасное тело окутано благовониями из различных драгоценных ингредиентов, таких как мускус, шафран, сандал и амбра, и украшено великолепными одеждами; так она должна быть представлена». Таким образом, мы наблюдаем поэтическое воображение индусов, играющих, так сказать, с абстракцией, материализующее то, что является духовным, и одухотворяющее то, что является материальным.
Характерными и специфическими для индусов являются их представления о состояниях воплощенной души, которых, в основном, три: «бодрствование, сон и глубокий сон»137. В этих трех состояниях душа находится в заточении, но она может, благодаря добродетели и святости, разорвать сеть иллюзии, то есть обрести понимание, что иллюзия пленяет ее, и знание того, что, даже бодрствуя, человек видит сон; это будет триумф совершенства человека.
Такие и подобные понятия в своем развитии и приложении образуют систему метафизики, в которой избыток утонченных спекуляций и злоупотреблений ими теряется в неясности, противоречиях и абсурдности.
Среди индийских сектантов есть чарваки, которые, отвергая народную религию, следуют своей собственной системе философских взглядов.
Мы разочарованы тем, что в «Дабистане» мы нашли так мало сведений о Будде и буддистах, за исключением важной информации о том, что Вишну, чтобы уничтожить демонов и злых духов, агентов ночи, принял аватару Будды, когда оставалось еще десять лет Двапараюги, то есть, за 3112 лет до Рождества Христова. В разделе о догматах, которых придерживаются последователи Будды, эти религиозные деятели называются джати или яти, многие из них торгуют зерном и добывают средства к существованию, работая слугами; они делятся на несколько классов и не верят в воплощения божества; что касается остальных, они имеют догматы и обычаи, общие с другими индийскими сектами, отличаясь лишь большим отвращением к брахманам и чрезвычайной заботой о том, чтобы не причинять вреда животным.