Когда тележка оказалась заполнена, мать с сыном направились в сторону кассы. Там Юрико достала из кармана кошелек, кожаный, с оригинальным логотипом раскрученного бренда. Идзуми купил для мамы этот аксессуар в дьюти-фри за границей. Но сейчас кошелек выглядел не очень презентабельно: он был раздут, как пышная слойка. Когда Юрико открыла его, стало заметно, что отсек для бумажных купюр забит чеками, а кармашек для мелочи разрывается от монет. А ведь раньше мама всегда по возвращении из магазина перебирала содержимое кошелька. Размышляя об этом, Идзуми поймал себя на том, что всматривается в «пышку» с деньгами.
Мне в последнее время совсем не удается отсчитывать нужную сумму, начала оправдываться Юрико, заметив застывшего в созерцании сына. Поэтому всегда купюрой расплачиваюсь. Вот мелочь со сдачи и копится Она стыдливо опустила глаза и закрыла кошелек.
Можно я заскочу еще на третий этаж? спросил Идзуми после того, как закинул купленные овощи в пакет.
Тот оказался неустойчивым и чуть было не упал с упаковочного стола, но Идзуми быстро среагировал и подстраховал его.
Тебе что-то нужно купить? поинтересовалась мама.
В ее пакете все продукты были аккуратно уложены, так, что он имел безупречную круглую форму.
Как-то холодно дома. Думаю, может, термобелье купить, в нем спать лечь.
Кондиционер дома совсем не греет Прости, пожалуйста.
Да все в порядке! Это просто я мерзляк.
Ну да, ты и правда вечно мерзнешь.
Да, есть такое.
Идзуми невольно хихикнул. Сколько он себя помнил, ему претили и мороз, и жара. Еще в младшей школе Идзуми удивил маму заявлением: «Ненавижу лето и зиму! Вот бы были только осень и весна!»
Давай я и тебе комплект куплю?
Нет-нет, мне и так хорошо, не стоит. Я тоже еще в один магазин пока зайду.
Хорошо, тогда встретимся минут через пятнадцать у выхода.
Идзуми поднялся на эскалаторе на два этажа и принялся искать одежду с функцией защиты от холода. Блуждая теперь в одиночестве между ровными рядами стеллажей и стоек, он заметил, что ему словно стало легче дышать. Не прошло и часа, как они с мамой встретились, а от совместного времяпрепровождения он уже ощущал неприятную тяжесть. Даже когда он просто шел рядом с ней, ему было не по себе.
Прошло уже пятнадцать лет, как Идзуми устроился на работу и стал жить отдельно. Его дом был не так далеко в полутора часах езды. Но со временем Идзуми стал выбираться к матери все реже, и сейчас ездил к ней только раза два в год. Совесть не позволяла ему оставлять ее в одиночестве на Новый год, поэтому он взял за железное правило встречать этот праздник вместе. Но последние несколько лет даже такое недлительное пребывание с матерью давалось ему с трудом: все диалоги с Юрико казались Идзуми пустыми, он то и дело выпадал из разговора и только кивал в знак того, что слушает. Когда же общение с мамой стало так его изнурять? Раньше Идзуми было не остановить, когда он начинал вываливать матери все свои новости, но внезапно они поменялись ролями рассказчика и слушателя.
«Сверхтеплый». Идзуми взял в руки комплект термобелья с выделенным жирным шрифтом многообещающим слоганом. Он стал изучать упаковку: проверил цвет, сверился с размерной сеткой. И в этот момент краем глаза заметил рядом такой же стенд с женской коллекцией. Идзуми почувствовал отвращение при мысли, что у них с матерью будет своего рода «парное белье», но к кассе направился все-таки с двумя комплектами: для себя и для нее.
Спустившись по эскалатору обратно к супермаркету, он заметил у выхода маму с цветком амариллиса в руках. Казалось, расцвела и сама Юрико: даже морщины словно бы расправились. Создавалось ощущение, будто вернулась та самая мама, которую Идзуми всегда видел в детстве. Сколько он помнил, ни разу не было так, чтобы после каких-нибудь школьных церемоний или открытых уроков кто-то из учителей или одноклассников не выразил свое восхищение: «Идзуми, у тебя такая красивая мама!» Он окунулся в приятные воспоминания: эти слова всегда вызывали у него гордость.
Давно ждешь? Я долго ходил? приблизившись к ней, спросил Идзуми.
Мама покачала головой, давая понять, что все в порядке. Бутон цветка подчеркивал нежную улыбку на маленьком правильном овале ее лица.
Стоило им войти в дом, как Юрико начала поминутно извиняться за беспорядок и одновременно собирать раскиданные по гостиной почтовые конверты.
Да можешь сильно не прибираться! попытался Идзуми успокоить маму.
Сам он в это время занялся цветком: снял бумажную упаковку и хотел было поставить в вазу, но та оказалась занята. В ней стояла засохшая уже ветреница. На столешнице покоилось несколько утративших свой цвет лепестков. Идзуми вынул старые стебли. Похоже, мама даже не подрезала их. Он вылил желтую помутневшую жидкость в раковину и поставил в вазу с кристально чистой и потому почти невидимой водой свежий, полный жизненной энергии букет. От этого комната сразу стала уютнее.
Юрико складывала накопившуюся после стирки одежду. Идзуми принялся разбирать пакеты с покупками. Он открыл холодильник, чтобы выгрузить туда продукты, но наткнулся на жуткий беспорядок внутри. Полки были забиты накрытыми пищевой пленкой тарелками с объедками. В овощном отделе высохший шпинат и не первой свежести морковь. В глубине ящика разлагался полностью почерневший банан. На столешнице у рисоварки примостились две буханки, обе были нетронутые. Идзуми извлек из пакета новоприобретенный хлеб и крикнул маме в гостиную:
Мам, тебе не кажется, что с хлебом теперь перебор? он вытянул руку в сторону собравшихся у рисоварки трех буханок.
Да, в последнее время, бывает, грешу этим, она извиняюще улыбнулась, ловко выстраивая стопку из аккуратно сложенных брикетов полотенец. Мама твоя ни на что уже не годится.
То есть это уже не первый раз?
Идзуми прежде приходилось видеть маму, загружавшую холодильник одинаковыми упаковками йогуртов или ломтями ветчины. Тогда она объясняла: «Ты же сказал, что тебе понравилось, вот я и купила побольше К тому же как раз акция была!»
Юрико сменила сына на кухне. Она надела фартук, промыла рис и начала хлопотать у настольной плиты, занимаясь одновременно приготовлением и мяса с рисом, и омлета. Поставила на огонь кастрюлю, тут же подбежала к раковине промыть зелень и вскоре уже резала помидоры.
Когда Идзуми был еще ребенком, его работавшая не покладая рук мама днем она занималась музыкой с учениками, а вечерами отправлялась на подработки и на кухне всегда оставалась расторопной. Только начинал раздаваться звук ножей и сковородок, как тут же доносился зовущий голос: «Идзуми, пойдем есть!» С момента переезда в отдельное жилье сын тоже добился определенных достижений на кухне, но готовить несколько блюд одновременно было выше его сил. Тогда он сделал вывод, что это тайное искусство, доступное только избранным.
Чем-нибудь помочь? Идзуми заглянул на кухню.
Можешь там телевизор посмотреть, ответила Юрико, не отрывая взгляда от разделочной доски.
Наслаждаясь доносившимся ароматом демигласа, Идзуми развалился на диване и включил телевизор. Там как раз шел концерт «Кохаку». Это соревновательное музыкальное шоу ежегодно транслировалось в канун праздника. Участницы молодежной айдол-группы все в одинаковых красных шляпках визгливыми криками поддерживали исполнительницу, выступавшую с песней в традиционном стиле. Женщина им улыбалась, однако по выражению лица невозможно было понять, испытывала ли она радость от такой бурной реакции или же всеми силами скрывала свое негодование по поводу забивавшего ее исполнение шума.