Матвей ринулся к компьютеру сына. Открыв описание ордена Ленина и список награжденных им, он увидел фамилию Головина Федора Михайловича, награжденного 27 июля 1931 года. В этом списке Федор Михайлович был под номером 8. Оказалось, что это была первая версия ордена. После 1932 года орден Ленина уже выглядел по-другому. Матвея прошиб ледяной пот, и он прокричал: «Это как же было возможно, расстрелять такого человека, который всю свою жизнь отдал на служение Родине, который не покинул страну в ее тяжелое время, а совершал подвиги, за которые одним из первых был представлен к высшим наградам? Да еще к тому же и не был реабилитирован». Матвей хоть и не был человеком особо сентиментальным, но разрыдался, как ребенок.
Чтобы прийти в себя, Матвей оделся и вышел из дома прогуляться по участку и заодно почистить снег. Открыв калитку, он сразу заприметил в метрах тридцати легковой автомобиль с работающим двигателем. Люди, сидевшие в машине, также увидели Матвея и, отвернувшись от него, начали смеяться. «А вот и моя охрана, подумал Матвей. Перестраховщик ты, Павел, перестраховщик!»
Матвей закончил уборку территории от снега, который вновь повалил на его непокрытую голову.
Собравшись на встречу, Матвей вызвал такси и прихватил с собой фотоальбом семейства Головиных, положив его в свой вместительный портфель.
На этот раз Павла в бильярдной не оказалось, но стол был забронирован, и на банкетном столике уже были приготовлены яства и хорошее красное «Бордо». Павел любил шиковать, не осознавая, что иногда это бывало с перебором. Матвей налил из бутылки в бокал вина и начал рассматривать картинки, развешенные по всему помещению бильярдной. Картинки были на многочисленные тематики. Человек, который их повесил, явно не имел никакого представления о живописи, хотя в остальном все Матвея устраивало. Вежливый персонал, чистые ухоженные бильярдные столы. Чистота в зале и, что главное, разрешение на курение. В последнее время с этой борьбой против курения наше государство уже захлебывалось от запретов. Порой доходит до маразма это рвение сделать страну некурящей. Так где же все это было в семидесятых, восьмидесятых годах, когда все это не запрещалось так рьяно. И что делать тому поколению, которое уже не может завязать с привычкой, ставшей слабо-наркотическим заболеванием? Он не оправдывал курение, но жалел слабохарактерность курильщиков. Таким же слабохарактерным считал он и себя бросить эту пагубную привычку не мог, да и не хотел.
Матвей знал, что Павел именно задерживается, а не опаздывает, ведь занимаемая им должность не имела выходных дней. Чтобы хоть как-то скрасить ожидание, Матвей пригубил из бокала прекрасный нектар изумительного вина.
Из-за закрытых дверей послышался голос Павла. Он громко распекал кого-то по телефону. Дверь открылась, и Павел просто «влетел» в бильярдную.
Извини, дружище, дела, быстро сказал Павел, уже снимая с себя дубленку и закидывая на вешалку свою норковую шапку. Можно сказать, делища! продолжил он.
Затем подошел к сервированному столику, налил им обоим вина и с тостом «Будем» осушил бокал.
Прекрасный букет, указывая на бутылку, с выдохом сказал Павел. Наши виноделы так делать не умеют! уже относительно спокойно закончил он.
Что у тебя? Не тяни ты резину. Докладывай, спросил Матвей.
Так. По женщине, переодетой медсестрой. Просмотренные нашими спецами кадры видеонаблюдения в больнице привели к следующим выводам. Женщина зашла в больницу через отделение приемного покоя, сильно прихрамывая. Охранник решил, что она больна и идет на прием. Пропустил ее, к ней даже не обращаясь. Лицо женщины было замотано пуховым платком, и охранник посчитал, что и там у нее повреждения. Далее она прошла все приемное отделение, поднялась на второй этаж, где за выступающим углом скинула с себя серое драповое пальто с воротником похожим на каракуль, и уже в медицинской маске и белом халате направилась в отделение реанимации. В реанимации видеокамеры не работали. Через семь минут она тем же путем вернулась к оставленным вещам, оделась и тем же маршрутом вышла из больницы. Установленные на периметре улицы видеокамеры запечатлели ее, садящуюся в такси. Водитель такси, киргиз, внятных показаний не дал, но сообщил, что высадил пассажирку около молокозавода. Далее след женщины теряется, так как в том месте нет камер. Отпечатки пальцев, оставленные на медицинском оборудовании в палате потерпевшей, принадлежат медработникам.
Подожди, подожди, остановил Павла Матвей. Тогда откуда она приехала, во сколько, на чем?
Банально, но на городском рейсовом автобусе 4. Откуда не понятно. Наверно, оттуда, куда и вернулась, ответил Павел.
Водителя автобуса допросили? быстро спросил Матвей.
Конечно. Он сказал, что никого не помнит, так как это был час пик. Многие ехали на работу, с работы, как на железнодорожную станцию, автостанцию, так и в ЦРБ.
А видеонаблюдение есть в автобусе? не унимался Матвей.
Нет, дружище. Хотя была бы моя воля, я бы во всех квартирах города установил бы видеонаблюдение. Гляди, и раскрываемость бытовых преступлений повысилась бы, с глубоким разочарованием ответил Павел.
Нет. Этих преступлений было бы гораздо больше, ответил Матвей.
Наступила пауза, и Павел разлил по бокалам уже теплое вино. Друзья выпили и закурили. Хорошо работающая вытяжка ненадолго задержала пелену табачного тумана между друзьями.
Наша преступница ой как не чета многим. Все рассчитала. Наверно, долго готовилась, сказал вдруг Матвей. Но я тебе гарантирую, что она все равно ошибется, потому что знает о мышеловке, которая уже рядом. А наживка там такая, что обязательно соблазнит плутовку.
Что ты имеешь в виду? удивленно спросил Павел.
Пока я это только чувствую своей кожей, произнес Матвей. Но помяни мое слово, скоро все начнется.
Да что начнется? Не говори загадками, обиженно произнес Павел.
Хватит лирики. По гильзе что-нибудь есть? резко продолжил Матвей.
Да, господин! все так же обиженно ответил Павел. Но вначале выпустим пар и выпьем уже кипящего вина.
Друзья выпили и обратились к уже заветренной закуске.
Итак, начал Павел. Гильзу установили. Также и тип оружия. Это травматический пистолет Макарова десятого калибра. В ноябре прошлого он года был похищен наряду с другим уже боевым оружием и патронами к ним неустановленными преступниками из магазина «Охотник и рыболов», расположенного на улице Молодежная, дом один. И это все. Ни подозреваемых, ни нормальных свидетелей, ни отпечатков пальцев Ничего. Висяк. Ах да, еще. Оружие с кражи нигде не проявлялось.
Значит, этим оружием воспользовались впервые. И в меня могли стрелять и боевыми патронами. Однако почему-то преступникам я нужен живой, сказал Матвей. Соединяй все дела в одно, снова попросил он. Кстати, кто ведет дело о краже оружия?
Твой знакомый следователь Киселев, доложил Павел.
Я бы на твоем месте задумался о его соответствии в должности, с какой-то иронией сказал Матвей.
Не держи на него обиду. Он еще довольно молодой следователь, лет тридцати пяти, да и перевелся к нам с должности дознавателя только тем летом. Кто из нас не ошибался? произнес Павел.
Хочу тебя поправить, дружище. Мы с тобой никогда преступно не ошибались! резко оборвал друга Матвей. Вспомни себя. Тридцать пять в нашей профессии это почти пик. Ты в этом возрасте, наверно, был уже майором и старшим следователем. Я же разменял это звание в двадцать девять лет. Но давай вернемся к нашему делу. Где родственники потерпевшей? С ними вообще кто-нибудь общался? Где ее мобильный телефон? Вы пробили последние звонки? Где сейчас ключи от дверей квартиры, которыми она пользовалась, ведь ее входная дверь была именно закрыта?