Идем, позвал Федор Максима.
Они спустились в тесный кубрик под капитанским мостиком.
Вот, держи, Федор протянул Максиму рваную рубаху, такие же штаны и очень важно произнес, извини, но партикулярного платья у нас здесь нет.
Максим надел обновки и, улыбнувшись, сказал:
Спасибо, на первое время сойдет.
Федор из маленького рундука достал штоф водки и небольшую рюмку, налил в нее содержимое и протянул ее Максиму.
Нет, я не буду, я непьющий.
Ну, как знаешь, будь здрав, радостно сказал Федор и осушил ее залпом.
В тесный кубрик спустился Самсон Суханов и спросил Максима:
Значит, каменщик, говоришь?
Да, ответил Максим.
А каменотесом не пробовал?
Нет.
А попробовать не хочешь? У меня в артели народу не хватает.
Что ж не попробовать, можно и попробовать, ответил Максим.
Когда приплывем в Петербург, пойдешь со мной.
Хорошо.
***
Ранним утром барка вошла в дельту Невы, Максим перешел на нос и стал рассматривать берега, которые очень сильно изменились за последние почти триста лет. Рядом появился Филька, он сделал вид, что тоже внимательно смотрит вперед, а потом неожиданно спросил Максима:
Дядька Петр, почему ты сказал неправду, что тебя выбросили с корабля, я же видел, что ты выпал из светящегося круга. Ты Ангел? Тебя сюда Боженька прислал?
Вопрос мальчика поставил Максима в тупик, но он решил не отпираться и очень тихо, почти шепотом ответил:
Нет, я не Ангел, я появился здесь, чтобы спасти одного хорошего человека, потом положил Фильке на плечо правую руку и, как его учил доктор наук Керн, очень вкрадчиво произнес. Я досчитаю до пяти, и ты навсегда забудешь то, что видел. Один, два, три, четыре, пять
У Фильки на мгновения округлились глаза, и он сказал:
Дядька Петр, смотри, какой огромный корабль, и показал на трехмачтовый фрегат, шедший из Невы в Финский залив.
Барка вошла в Большую Неву, прошла мимо Адмиралтейства, где кипела работа (заканчивали достройку двух линейных кораблей для эскадры Балтийского флота), миновала Петропавловскую крепость, Летный сад, вошла в Фонтанку, бросила якорь, опустила паруса и встала в створе Мойки.
Вскоре к ней подплыл небольшой ялик, им управляли два немолодых солдата. С барки сразу спустили веревочный штормтрап с деревянными ступеньками.
Следуй за мной, сказал каменотес Суханов и начал очень неумело спускаться по трапу к причалившему ялику. Когда он оказался внизу, спрыгнуть в ялик ему помог один из солдат. Максим проделал этот путь в три раза быстрее и проворнее.
Ялик отчалил от барки, прошел по Мойке, повернул налево в еще не облицованный камнем Церковный канал и причалил к уже построенному гранитному спуску к воде.
Пошли, сказал Суханов и спрыгнул с ялика, Максим последовал за ним. Они поднялись на набережную и направились к большой походной офицерской палатке, стоящей неподалеку от строящегося Михайловского замка.
Перед входом в палатку Суханов сказал Максиму:
Стой здесь, я доложу Викентию Францевичу, что прибыл, и вошел внутрь.
Максим посмотрел по сторонам. То, что происходило вокруг, чем-то напоминало подготовку к штурму вражеской крепости. Вокруг стен замка работало несколько сотен человек, Император Павел Первый приказал возводить его новый дворец не только днем, но и ночью при свете факелов. Мастеровые тащили доски, балки, горбыли, забивали сваи, катили тачки с песком, с известью, с гранитными и мраморными блоками. Кто-то кричал, кто-то ругался. Кроме штатских в этом аврале участие принимали и солдаты. Работа кипела.
Через несколько минут из офицерской палатки вышел человек, облаченный в дорогую одежду, на его груди сияла орденская звезда, в руке он держал трость с медным набалдашником. За ним, пригнувшись и что-то бормоча себе под нос, семенил Суханов. Вышедший из палатки случайно посмотрел на Максима, остановился и стал внимательно его разглядывать. Возможно, в его в сознании возникло некое несоответствие. У стоящего перед ним сравнительно молодого человека было умное, даже одухотворенное лицо, но лохмотья, надетые на нем, полностью разрушали его образ и никак ему не соответствовали.
Мужчина со звездой легонько ткнул своей тростью Максима в грудь и с итальянским акцентом спросил:
Кто ты есть такой?
Максим не успел ответить, его опередил Суханов.
Это мой артельщик Петр, Викентий Францевич, как бы извиняясь, сказал он.
Кто такой Викентий Францевич Максим хорошо помнил еще с первого курса «Национального Архитектурного университета», так в России называли Винченцо Бренна, Главного архитектора Михайловского замка. И после слов Суханова он поприветствовал Винченцо по-итальянски. Ведь его командировка в Италию (в эпоху «Возрождения») была неожиданно отменена.
Удивленный Архитектор спросил Максима, откуда он знает итальянский язык. И дальше их разговор шел на итальянском.
Когда в Новгороде я строил новый дом губернатора, начал Максим, работами руководил Альберто Ломбарди
Кто, кто? утончил Винченцо.
Альберто Ломбарди, он говорил, что учился архитектуре в Риме у Великого Стефано Поцци, Максим знал из истории архитектуры, что Винченцо Бренна постигал азы мастерства именно у Стефано Поцци и специально назвал его имя. Он и научил меня итальянскому языку.
Когда Максим произнес фамилию Поцци, у Винченцо загорелись глаза, ведь это именно он, Поцци, научил его основам архитектуры и живописи. Бренна стал перебирать в своей памяти архитекторов, с которыми учился у великого мастера, но человека по имени Альберто Ломбарди припомнить не смог. «Вероятно, он учился уже после меня», подумал Бренна и с неподдельным интересом продолжил внимательно слушать Максима.
Ломбарди рассказывал, что в Петербурге строят для Императора Павла замок сказочной красоты, вот я и подался сюда в Петербург. Но со мной приключилась оказия, и я попал в матросы.
А чему еще тебя научил мой соотечественник Ломбарди? спросил Бренна.
Чертежному делу, ответил Максим.
Чертежному делу? переспросил Винченцо.
Да, уверенно подтвердил Максим.
На прошлой неделе Бренна лишился своего любимого чертежника Клаудио, у него оказались слабые легкие, они не выдержали сырого климата Российской Столицы, Клаудио заболел и пять дней назад уехал на Родину в Италию лечиться.
«Если этот человек также хорошо изучил чертежное дело, как и мой родной язык, он мог бы легко заметить заболевшего Клаудио», подумал Бренна и перешел на русский:
Ступай за мной.
Каменотес Суханов, ничего не понимая, как завороженный наблюдал со стороны за этим диалогом и даже чуть приоткрыл от удивления рот.
Винченцо и Максим вошли в офицерскую палатку. В ней работали несколько штатских и три военных инженера, старший в чине майора. Когда архитектор появился в палатке, все сразу замолчали и с удивлением посмотрели на босого оборванца, которого привел Бренна. Но он был любимцем Императора, его Главным придворным архитектором и постоянно общался с Государем, поэтому его любой каприз, любой приказ или просьбу исполняли беспрекословно.
Бренна подвел Максима к своему рабочему столу, на котором в беспорядке лежали чертежи и какие-то бумаги, скинул часть на деревянный настил офицерской палатки и велел Максиму сесть в стоящее рядом кресло. Положил перед ним листок бумаги, чертежные инструменты и сказал по-русски:
Покажи, что умеешь, и деловито отошел к столу, за которым сидел один из военных инженеров.
Максим не стал прислушиваться к их разговору, взял английский карандаш, линейку и начертил идеальный куб, потом второй и третий, во второй он вписал правильный тетраэдр, а в третий октаэдр.