Вернувшись к машине, он открыл багажник и с усилием по одному вытащил на ступеньки пять больших плотно набитых зелёных мешков, предназначенных для строительного мусора, горловины которых были плотно закручены толстой проволокой. Росгвардейцы помогли ему поднять мешки по ступенькам и занести в тамбур.
Столы принесли быстро в павильоне этого добра хватало. А вот за машинкой для пересчёта денег пришлось посылать нарочного. Ну не оказалось её ни в этом павильоне, ни в соседних. Пересчёт денег продолжался более двух часов. Когда все сопроводительные документы и акт приёма-передачи были подписаны, Степан попрощался, сел в машину и уехал. Вслед за ним свернулись и росгвардейцы.
В банке Степана перехватили прямо на стоянке, как только он припарковал машину. Седоусый представительный менеджер, подвизавшийся кем-то вроде личного референта председателя Совета акционеров, поздоровался за руку и сообщил, что Большой босс ждёт его у себя в кабинете. Степан попытался объяснить, что сначала ему нужно сдать документы, на что получил безапелляционный ответ:
Всё потом. Тебя Сам ждёт!
Поднявшись в лифте в приёмную, Степан пересёк её в сопровождении менеджера и, уже один, прошёл в святая святых кабинет босса, где до того был лишь однажды в день приёма на работу. Председатель Совета акционеров, он же, по совместительству, главный акционер и фактический владелец банка, вышел из-за стола ему навстречу, обнял за плечи и повёл к полированному столику красного дерева, стоящему в углу просторного, как баскетбольная площадка, кабинета. В центре столика стояла откупоренная бутылка безумно дорогого французского коньяка. Рядом с ней примостились два пузатых бокала в окружении расставленных в художественном беспорядке тарелочек с нарезанными лаймом и лимоном, насаженными на пластиковые шпажки кубиками сыра и маленькими тарталетками с красной и чёрной икрой.
Большой Босс был на полторы головы ниже Степана, но как минимум вдвое шире. Этакий подвижный как ртуть шарик весом порядка ста семидесяти килограммов с гладкой, как бильярдный шар, головой, на которой весьма забавно смотрелись величественный нос с горбинкой и пышные кавказские усы.
Садись, покушай, дорогой, гулким баритоном рокотал председатель Совета акционеров, щедро расплёскивая коньяк по бокалам. Ты сегодня такой цирк устроил! Мы всё видели. Квадрокоптер запустили и смотрели. Он махнул рукой в сторону огромного монитора, установленного напротив стола для заседаний, на который, по-видимому, и была выведена «картинка» с камеры квадрокоптера.
Насчёт Росгвардии молодец, хвалю. А мешки! Пятьдесят миллионов долларов в мешки для мусора запихал! Доллары мусор! Ай, молодец, насмешил старика. Давай выпьем за это!
Спасибо, я за рулём, попробовал отказаться Степан.
Вах, дорогой, какой руль? Тебя мой водитель лично до самого дома доставит. Повеселил ты нас, от души повеселил. Давно я так не смеялся. Давай выпьем за успешное завершение твоей операции! он чокнулся со Степаном бокалами, отозвавшимися мелодичным, чуть ли не малиновым звоном дорогого хрусталя, жадно выпил густую золотистую жидкость и кинул в рот тарталетку с чёрной икрой.
Степан отпил из своего бокала коньяк был хорош, некоторое время смаковал послевкусие Нет, мудрят французы, что-то явно лишнее туда добавляют. И решительно закусил ломтиком лимона.
Ты знаешь? продолжал разглагольствовать председатель. Этот придурок звонил мне после того, как ты привёз ему деньги. Благодарит, а сам аж зубами скрипит. А потом быстренько скомкал свою «конференцию» и сразу в Пулково. Даже домой не заехал. Сейчас летит в Лондон. Как думаешь, долго он там проживёт?
Сомневаюсь я, предположил Степан. Похоже, что кинул он кого-то на крупные бабки.
А я вот даже не сомневаюсь. Грохнут его. Давай ещё по одной Большой Босс снова плеснул коньяк в бокалы. Давай не чокаясь.
Оба выпили. На этот раз Степан закусил пармезаном. Икра она не под коньяк, ею надо водку закусывать. А председатель пусть трескает, он вон какой большой, ему можно.
Слушай сюда, пророкотал банкир, прожевав. Вот тебе премия, заслужил. Он толкнул по столешнице к Степану пухлый конверт. Ты нас сегодня крепко выручил, мы этого не забудем. Если кто мешать будет сразу ко мне обращайся. А теперь иди, сдавай документы и домой. Водителя я предупредил.
В конверт Степан заглянул уже в лифте. Там лежала банковская упаковка сотенных бумажек. Долларовых. Он подумал, что завтра нужно завезти половину росгвардейцам.
Олигарха в Лондоне упокоили буквально на следующий день. Покушал трюфелей в ресторане и не смог переварить некие дополнительные ингредиенты, в последний момент добавленные к ним расторопным официантом, которого спустя полчаса, как говорится, и след простыл.
В прессе, как обычно, начались вопли про «новичок» и агентов ГРУ, угробивших несчастного нувориша исключительно по политическим соображениям, но все кому надо знали истинную причину и только посмеивались.
Реноме банка после этого случая весьма существенно выросло. У Степана тоже прибавилось работы. Теперь банк значительно чаще стал брать на себя доставку наличности, и суммы иногда оказывались запредельными. Вот только урок оказался очень впечатляющим и больше попыток перехвата не случалось. Степан немного расслабился. Как скоро выяснилось зря.
Урок был усвоен только крупными группировками. А отмороженной на всю голову мелочовке это всё было глубоко по барабану. Они абсолютно не зацикливались на том, инкассаторов какого именно банка собирались ограбить. Есть точка. Туда в определённое время приезжает инкассаторская машина. Всё. Можно планировать и осуществлять нападение. В лучшем случае разведают, в какой день в инкассаторских сумках окажется побольше денег.
Предсказать заранее, какая из инкассаторских машин и когда именно окажется под ударом, было невозможно, так как сами исполнители могли решиться на ограбление всего за несколько часов до акции.
Авторы фэнтези очень часто пишут, что маги умеют просчитывать линии судьбы и с высокой точностью предсказывать даже те события, которые пока ещё вообще не замыслены. Степан, разумеется, магом не был, фэнтезятину иногда почитывал, но всерьёз такие вещи никогда не рассматривал. Он не умел предугадывать события, но мог почувствовать исходящую от них опасность. Даже не от самих событий, а от своих действий в тех или иных ситуациях. Особенно в тех случаях, когда дело касалось его собственной шкуры.
Поэтому, работая с инкассаторами, он обычно представлял себя сидящим рядом с водителем на пассажирском месте инкассаторской машины. Однажды он почувствовал, что ему вообще не хочется туда садиться. Стал разбираться: выезд из банка, мост, дорога до первой точки. Вроде бы всё нормально. Инкассация денег на первой точке тоже спокойно. Дорога до второй точки, перекрёстки, стояние у светофоров всё нормально. Сама вторая точка Стоп! Нельзя там ставить машину! А если вот сюда, за угол? Значительно лучше, хотя тоже паршиво. Но уже легче, есть шансы уцелеть. Почему к первому месту железное неприятие, а второе ощущается как просто опасное? Может быть, снайпер? И второе место им не простреливается. Очень похоже. А где он тогда сидит?
Степан вывел на экран монитора панораму улицы, начал её двигать и поворачивать. Ага, вот примечательное чердачное окошко, закрытое досками изнутри. Если одну из досок отодвинуть, то получится отличная позиция для стрельбы.
Так, теперь непосредственные исполнители. Торчать возле дверей они точно не будут, там везде камеры понатыканы. Подъедут на машине, чтобы забрать деньги с трупов? Очень вероятно. Горячо! Где им лучше поставить машину? Сюда или туда? Да куда угодно они могут её поставить, даже за углом, что, кстати, наиболее вероятно. А вот подъехав, остановятся обязательно здесь. Чтобы далеко не бегать. Вот тут мы их и возьмём!