Losos_v_halate
Тень восходящего солнца
Нью-Йорк, США
Сегодня
11:37 pm
Как часто мы задумываемся о происхождении вещей? Кто ее сделал? Когда? Из чего?
Зачем?
Вот идет кто-нибудь в поход. Попадет ему в ботинок камень, который в скором времени с шипением вышвырнут куда подальше. А откуда он? Какова его история? У всего есть история. Корни. И уж особенно крепки и глубоки они у всего, что было рождено в земле. Что могло видеть небо задолго до первых любознательных людей.
Так что же может из себя представлять камень, что лежит в нашей замахнувшейся руке? Породы ведь путешествуют, как и человек. Просто дольше. Что он делал эти тысячелетия? Лежал себе мирно? Пережил войны? Стихии?
Смерти?..
Томас тряхнул головой, отчего зачесанные назад мокрые пряди снова прилипли ко лбу. Зеркало в ванной успело запотеть, и он провел по его поверхности рукой. Посмотрел в отражение карих глаз.
Что-то меня совсем накрыло. Сам себя такими рассуждениями иногда пугаю. Господи
За всеми этими дискуссиями он подзабыл, что половина его лица сейчас прибывала в пене, а сам он похож на чернокожего Санту после барбер-шопа.
Милый, ты там уснул?
Томас не расслышал вопрос жены, донесшийся из спальни. Он перекрыл горячую воду.
Что ты говоришь?
Говорю, что у тебя там подозрительно тихо.
Ты предлагаешь мне здесь соревнования по фламенко устроить?
Она рассмеялась. И Томас любил ее смех. Наверное это было одной из немногих причин, почему Том вообще решил жениться: над его шутками смеялись только по пьяни. Чаще всего просто их прослушав, додумав смысл на свой лад.
Но не его жена.
Заметь, милый, это была твоя идея. Ты уже побрился?
Нет еще.
Можно я посмотрю?
Не не! Томас поспешно обернулся и взглянул на дверную ручку, закрыл ли он дверь, Это интимный процесс! Я стеснительный.
Том, я видела, как ты на спор в студенчестве пытался с крыши обоссать альбатроса. Ты серьезно думаешь чем-то меня удивить?
Она опять рассмеялась, а Томас зарделся.
Твою мать все-таки это кто-то видел.
Здесь другое. Потерпи полчасика, скоро приду, Томас протер зеркало от конденсата и добавил немного пены помазком.
Она не ответила.
День выдался тяжелый. С благотворительного вечера им с женой удалось выбраться только час назад. Целых три часа улыбок, встреч, бесед, договоренностей и рукопожатий. Том терпеть все это не мог, но статус топ менеджера обязывал посещать подобные мероприятия. Особенно, когда вице-президент компании отец твоей жены.
Но вот он дома. Перекусив холодным салатом, Томас готовился опробовать в деле подарок жены на годовщину их свадьбы, прошедшую четыре дня назад.
Она знала что дарить. Как Аполлон ведал, куда направить стрелу Париса, так и она за долгие годы брака выучила, где у супруга Ахиллесова пята.
Бритье, часы и рыбалка.
Первым он увлекся относительно недавно, еще только осваивая технику работы опасной бритвой, но в подарок жены уже успел влюбиться, едва приподняв крышку подарочной коробки.
Он как раз держал его в руках, намереваясь после все свои оставшиеся силы пустить на благодарность.
Томас снова открыл горячую воду и подмигнул своему отражению.
Деревня Шаратори, Хокурикудо, Япония
Зима, начало девятнадцатого века
Несколько часов до рассвета
Он старался дышать как можно реже. И тише. Настолько, что были слышны короткие порывы ветра, подхватывавшие бесшумно падающие хлопья снега. В минках[1] за окном не было видно огней, разве что иногда доносился треск догоравшего в конце улицы дома семьи Иоши, подмастерья кузнеца.
Последний раз человеческий голос мальчик слышал минут десять назад. Это была женщина. Она в стенаниях бежала через улицу, намереваясь добраться до окраины деревни и сбежать в ночном мраке леса.
Ее голос оборвался столь же резко, как и остальные это ночью. В глубине души мальчик понимал, что в деревне больше нет живых людей, кроме него. Либо спаслись бегством, либо их настиг он.
А про него забыли.
Отец и старшие братья выбежали на улицу с оружием в первые мгновения, когда раздались крики. Многие мужчины поступили также. Их судьба не оставляла сомнений: ни брань, ни говор, ни топот более не перебивали завывание зимнего ветра.
Мать попыталась спрятать младшую дочь, но та в страхе убежала на улицу. Женщина вышла за ней и не вернулась. Все вышедшие на улицу в эту снежную ночь не вернулись в свои минки.
Мальчик сидел за комодом, подобрав колени, зажав рот ладонями.
О том, чтобы пытаться выбраться на улицу не могло быть и речи. Демон никуда не делся. Он здесь. Он ходит тенью по домам, выискивая тех, чьи сердца еще в состоянии гнать по жилам застывшую от ужаса кровь. Никто не ведал как, но Демон безошибочно знал, куда идти. Он был везде. Он видел все и всех.
И он шел за всеми.
Мальчик не знал всего этого, но воображение и нескончаемый кошмар этой ночи рисовали ему именно такую картину. Иначе не объяснить, почему вместо человеческих голосов можно было различить скрип сосен за охотничьей лавкой. Так он и сидел. Может десять минут, может полчаса, а может вечность, за которую уже успели вырасти новые горные хребты. Рано или поздно кто-нибудь наткнется на вымершую деревню. Или кто-то из выживших передаст печальные известия сегуну[2]. Так или иначе, сюда когда-нибудь придут. Если Демон будет настолько упрям и глуп, что не испугается войска сегуна, то его изрубят насмерть. Но до этого не дойдет. Он убежит. Никто не в силах выстоять, супротив самураев сегуна.
Мальчик старался отвлечься от холода и пронизывающего ветра мыслями, как его найдут. Вот здесь же. За этим комодом, в этой комнате. И тогда он позволит себе оплакивать семью. А до тех пор нужно быть храбрым и умным. Как учил отец и Кайоши, его старший брат.
Нужно перехитрить Демона. И выжить.
Ребенок не услышал ничьих шагов, скорее почувствовал, что он больше не один. Холодок пробежал вдоль его спины, и он плотнее зажал рот, вместе с носом. Приподняв немного голову, дитя бы заметил тень, расплывчатое пятно, скользнувшее за бумажной фусумой[3].
Шорох отодвигающейся двери участил детское сердцебиение. Теперь можно было дышать свободно. Мальчик не двигался, ожидая, когда из-за края комода покажется лик того существа, что сегодняшней ночью перечеркнуло жизнь целой деревни.
И мальчик увидел его. Все так же, не издав не единого звука, шагом или оброненным словом, Демон остановился напротив ребенка.
Мальчик готовился к чему угодно. Мать рассказывала ему сказки о разных легендарных существах, вроде Кицунэ, Карура, Инугами или Исонадэ, но перед ним был не кто-то из потусторонних тварей.
Он не видел его лица, так как незнакомец стоял вполоборота, но это безо всякого иномыслия был человек. Мальчик догадался, что все-таки в деревне кто-то выжил. Он не единственный уцелевший. Демон ушел прочь, и его спасли даже быстрее, чем ожидал мальчишка.
Он разжал пальцы у рта и расслабил мышцы напряженного, затекшего тела.
* * *
На окраине деревни, где начинался сосновый подлесок, уходящий вниз по склону к незамерзающему даже студеной зимой ручью, на припорошенной снегом ветке сидела сова. Расправив крылья, она соскочила вниз, сбросив снежное облако с сосновых лапок.
В этот же момент в деревне больше не осталось тех, кто мог нарушить покой зимней ночи.
Поселок Хошеи́р, север области Этиго,
Хокурикудо, Япония
День близился к ужину. Снегопад уже утратил былое утреннее неистовство, запорошив буквально.
Кичиро тщательно протирал столы, периодически клацая по полу деревянной ногой. Под этот размеренный стук, а также смачные причмокивания пожилого пекаря, доедавшего свою рисовую лапшу, на окне развалившись дрых толстый рыжий кот. Отец Кичиро ни раз говорил, что блохи на «шерстяном паршивце» скоро будут размером с крыс в кладовой, ибо этот лентяй отказывался ловить что бы то ни было, кроме дзена. Парень проковылял к следующему столику. Он и без отцовских напутствий знал, что их трактир должен сиять чистотой. Времена в поселке не самые пышные, да и зимой приезжих меньше. Свинарник уж точно не принесет доход.