Девушка почувствовала, что ее улыбка вот-вот из непринужденной станет натянутой.
Дядюшка Толли, послушно повторила она.
Необходимость расшаркиваться перед каким-то начальником стражи злила, но таков был указ отца.
Терний довольно сощурился.
То-то.
И вдруг неожиданно ловко ущипнул Эстеллу за нос. Та растерянно и недовольно заморгала. Мозориец хохотнул, удовлетворенный своей проделкой, и степенно двинулся прочь.
Доброго вечера, молодая леди, сказал он, проходя мимо. А платье лучше сменить. Прискорбно, но вы где-то испачкались.
Эстелла резко обернулась. На подоле расплывалось жирное пятно от вытекшего из наклоненной лампы масла. Вот же! Теперь точно попадет. Девушка нахмурилась, глядя вслед Тернию, и замерла, осененная внезапной мыслью.
Отец звал Терния своим приятелем, что было странным, но допустимым. Поэтому девушка не удивлялась, что отцовский друг гостит в замке. Однако он был не просто начальником стражи. Терний работал на недавно почившего виконта.
Раньше Эстелла не придала бы этому значения, но сейчас это маленькое наблюдение отозвалось тревогой. Что-то происходило, что-то важное, взрослое, «не для твоих ушей, глупышка, в голову не бери». И Ранни сунулся в самый эпицентр.
Эстелла стиснула губы, сумрачно уставившись на выглядывающие из-под подола носки туфель. Ее мир разваливался на части, менялся, становился совершенно шатким, как бы она ни пыталась его удержать.
Глава 1. Фокус с монеткой
Запах цветов преследовал ее, даже когда сад остался позади, будто внутри стен распускались невидимые бутоны. Барон Реплих действительно был богат, раз мог позволить себе живые растения. Правда, только снаружи в вазах, мимо которых Марита прошла, виднелись розы, свернутые из ткани и сбрызнутые духами. Воду в Урносе ценили больше золота.
В коридоре Марита остановилась и еще раз поправила одежду. За несколько месяцев, поведенных в чужой стране, она так и не смогла к ней привыкнуть. Простолюдинки тут носили просторные юбки, которые были сзади длиннее, чем спереди, и блузки со свободными, скошенными треугольником рукавами.
Да хороша, хороша, хохотнул Сиего. Тебе ж не замуж за нее идти.
Некрасивыми любят только монеты.
Фраза вылетела сама собой и Марита сдержалась, чтобы от нее не откреститься, как бывало обычно. Она не обязана больше этого делать.
Девушка вздохнула и, огладив складки, заправила выбившуюся прядь под покрывавший волосы обрик. Местный головной убор, состоящий из деревянного обруча и пришитого к нему обреза ткани, постоянно сползал.
Это кто тебе такое сказал?
Отец.
Сиего замолчал, пожевав губами. Конюх напоминал старого охотничьего пса, давно потерявшего нюх и хватку, которого продолжали держать только за добрый нрав. Весь сухой и морщинистый, он прихрамывал на ходу и то и дело потирал рыжеватые с проседью усы.
Они шли по коридору Фиалкового Цвета, личного поместья младшей госпожи Реплихов. Фиолетовый тут был повсюду: начиная от приглушавшего шаги ковра и узорчатых ставней и заканчивая одинаковыми дверями с округлым верхом. Один Зилай знал, сколько это все стоило, но Марита таких денег хватило бы надолго.
Слушай, а какая она, госпожа Бланка? задумчиво спросила Марита.
Сиего замялся и задумчиво потер подбородок.
Да как и все. Ездит на балы и приемы. Занимается рисованием, сказал Сиего и, опасливо оглядевшись по сторонам, перешел на шепот. Только капризная немного. Ты, это, лучше с ней не спорь.
Марита мысленно поморщилась, хотя внешне этого ничем не выдала: уж что, а держать лицо она всегда умела.
Сиего, а почему здесь так много солдат? На улице, в поместье.
А ты что, не знаешь?
Марита скупо пожала плечами. Не говорить же, что в последнее время ей было не до трактирных баек.
Слышала, что виконтство никак не могут поделить.
Сиего кивнул.
Господин Риано не оставил наследников, и теперь бароны, которые были под его началом, дерутся за эти земли, как псы за свежую кость, конюх нахмурился, сморщив лоб. Род леди Бланки в том числе.
А король?
Сиего добродушно рассмеялся, но в его голос все равно прокралось снисхождение.
Это у вас, в Вентонии, король заставляет дворян по струнке ходить и подкреплять любой чих бумажкой. Его Величество Фернандо на мелкую грызню не разменивается. Нет, порядок мог бы навести только граф Кортес. Но ему не до этого, конюх досадливо махнул рукой.
Я думала, это он должен нового виконта назначить.
Так-то оно так. Но как его аквалка заболела, он только и делает, что лекарство ищет. Уже который год.
Марита покивала, показывая, что слушает. Про одаренных, способных вызвать дождь, вернуть воду в иссохшее русло реки или найти подземный источник говорили даже за пределами Урноса. Здесь же аквалы могли потягаться в важности с королем. Хотя Его Величество и свобод имел больше. Сиего тем временем продолжал причитать.
Дело, конечно, важное, но я так скажу: под носом нашего графа чего только не творится. Разбойники свои поборы даже не скрывают, баронья лаются, поля сохнут. А он не замечает. Эх, Зилай, тяжелые времена пошли.
Марита задумчиво посмотрела себе под ноги, запоминая полученную информацию. Когда она поспешно покидала Вентонию, то села не первый попавшийся корабль и похоже угодила в то еще осиное гнездо. Но менять что-то было поздно. Тем временем Сиего завернул за угол, и они оказались перед дверью с цветочной резьбой.
Пришли, сказал конюх.
И сложил опущенные руки лодочкой, воздав молитву Сиро прежде, чем постучать. Изнутри откликнулись, и Сиего прошел в комнату. Марита проследовала за ним. Запах цветов усилился, будто она ткнулась носом в свежий букет. Только спустя пару мгновений Марита поняла, что это вновь духи, и украдкой чихнула, прикрываясь рукавом.
Вот та девушка, о которой я говорил, госпожа, с кряхтением поклонившись, представил ее Сиего.
Марита тоже поспешила присесть и только потом осмотрелась. По светлому дереву бежал изящный рисунок распустившихся бутонов. Вдоль одной из стен тянулся ряд шкафов, по бокам которого висели овальные зеркала во весь рост. На маленьких диванчиках напротив, заваленных платьями, виднелись покрывала с пушистой бахромой похоже, измовские. И все это в оттенках фиолетового. В глазах тут же зарябило, и Марита постаралась поменьше глазеть по сторонам.
Ты можешь идти.
Голос оказался таким приторно сладким, что Марита не сдержала любопытства и посмотрела на его обладательницу. Госпожа сидела на мягком, изогнутом кресле, откинувшись на спинку.
Она потягивала что-то золотистое из бокала, который то и дело брала со стеклянного столика. Непривычные для урниек темные волосы спадали на узкие плечи, глаза были картинно распахнуты, а губы изогнуты в жеманной улыбке. Марите госпожа показалась фарфоровым цветком: хоть и красивый, но он не пах и пчелы на него не садились.
Сиего еще раз поклонился и, кинув на Мариту виноватый взгляд, юркнул за дверь. Госпожа плавно встала, заставив пухлую служанку, возящуюся с ее волосами, отступить.
В отличие от простолюдинов, леди Бланка была одета как подобает аристократке в сиреневое платье с волнообразным неровным низом и рукавами, похожими на капли. Широкие на плечах, они сужались ближе к локтям. Урнийцы вообще любили повторять воду во всех ее ипостасях: что в одежде, что во всем остальном.
Марита продолжала молчать, чинно прижав руки к юбке и стараясь спрятать их в складках. Слишком нежные и не привыкшие к тяжелой работе, они вызвали бы лишние вопросы. Леди Бланка прищурилась и обошла ее кругом, будто выбирала скаковую лошадь. Марита возблагодарила отцовские уроки за то, что теперь смогла сдержаться и остаться неподвижной.