В тот же момент он мимолётом вспомнил про гору странных писем, прочитанных им после бутылки хорошего пива. Это мимолётное воспоминание тут же разбило в его голове мысль о том, что проститутки после неосмотрительности клиента, тут же рожают
Вот, прошло двенадцать лет. День рождения у Дитфрида будет через девять дней, а Матис не знает, что ему делать. Обычно ему везло, тратить деньги на развлечения и при этом не утопать в долгах Но, так было пока он жил один. С появлением «цветка жизни» понадобилось покупать грунт, горшок и удобрения
Матис сделал маленький глоточек.
За Дитфридом, примерно через год появился Адалрик, чья мать, Аделия a.k.a. «Мюнхенская шалава», родила Матису первого ребёнка от себя и второго в общем. В отличии от первой матери, которую Матис даже не запомнил, Аделия разговаривала с «отцом нежеланного ребёнка» как монахиня, порицающая двадцатилетнего сорванца, за то, что он кинул презерватив в открытое окно её монастыря.
Матиса это бесило, и в то же время он понимал, что Аделия не сделала аборт и пожалела ребёнка Ох, каким же кретином он был! Проститутка повидавшая и попробовавшая явно больше чем сам Матис Дётцер (!), родила ему ребёнка, которого будет воспитывать одинокий двадцатилетний пьяница Дальновидность, которой позавидует Бисмарк!..
Закончив с бутылкой джина, Матис, едва сдержавшись чтобы не запустить её на пустую маленькую сцену, похожую на ту, что была в CBGB-OMFUG3, вспомнил, почему он вообще сегодня пьёт. Не из-за того, что сегодня «день либерта-наци», и не из-за ностальгии.
Сегодня день рождения у дорогих Матису людей У него самого и его третьего сына, Джорга.
2
Что и сколько? спросил Драйц, бармен этого «заведения».
Матис поднял взгляд со стойки, на вопрошающего. Каждый раз, когда он смотрел бармену в глаза, он сразу же вспоминал историю его прозвища
Как-то пять лет назад, в клуб пришёл панк с ярким зелёным ирокезом, голый по пояс. Тогда Драйц ещё был не Драйцом. Он был Августом, Панк заказал бутылку виски и после двенадцати глотков залпом, поднял бутылку и собирался сказать «тринадцать», но вместо этого, упал в обнимку с пойлом и разбил себе голову и бутылку.
Для Матиса всё ещё оставалось загадкой, как и почему за Августом зацепилось это прозвище как бы да, звучало оно сносно, но история у него была крайне нелепая.
Дай мне чего-нибудь Матис задумался и вслушался в музыку, играющую с динамиков на сцене. «Второй альбом долбанной Asking Alexandria. Хуже того,» Матис ещё знал английский, чего-нибудь, от чего я смогу забыть, что слышу.
Драйц, недолго думая, достал бутылку пива. Матис кивнул, легко для своих скул, улыбаясь.
Бармен знал, что Матис терпеть не может пиво и терпеть не может пост-хардкор с электронными семплами.
В проигрывающейся песне призывалось сделать выбор и говорилось что-то про встречу конца света в одиночку. Матис поймал себя на мысли что пусть Asking Alexandria и была посредственной для него группой, с текстами у них проблем не было и нет
Он сделал глоток и сморщился.
«Могло пойти гораздо хуже» успокоил он себя.
Пара секунд и Драйца уже не было в поле зрения.
«Он как бог раздолья, появлялся только к концу выпивки!..».
Матис повернулся и осмотрел клуб.
Кто-то сходил с ума от пост-хардкора с электронными сэмплами, кто-то потягивал дешёвое пиво и закусывал чем-то, непонятным и не внушающим доверия. Кто-то беседовал Где-то молодые парочки смотрели друг на друга пьяными и/или влюблёнными глазами. Кто-то курил и плакал. Кто-то повторял почти всё выше перечисленное в одиночестве или с кем-то
Матис отвернулся и посмотрел на часы за стойкой.
«Уже почти три ночи. Скоро стойку начнут заполнять люди и может начаться потасовка.».
Матис через силу сделал три глотка пива и расплатился за сегодняшнюю и вчерашнюю выпивку. Вытирая губы, он стал медленно подниматься из-за стойки и только сейчас, он почувствовал, как просела его задница.
Доковыляв до выхода походкой того, кто наложил в штаны и не скрывает этого, Матис открыл уличную дверь и чуть не выронил собственные глаза.
Помимо свежего июльского ветра со слабым дождём, его тут же окружила беспросветная летняя тьма. Даже перламутрово-зелёное свечение, обозначающие вход в клуб не проходило сквозь эту черноту
Матис растерялся, пытаясь вспомнить откуда он пришёл сюда и куда ему надо идти чтобы вернуться обратно
В кармане завибрировал телефон.
Матис тут же почувствовал, как скрутило живот. Пива сегодня он выпил явно больше чем джина и текилы по ощущениям, точнее не бывает.
Достав из кармана трезвонящий «Samsung Vodafone 360 M1», Матис всмотрелся в имя звонящего Это был Адалрик.
«Бля, неужели опять с Дитфридом повздорили?..».
По другому поводу, кроме как пожаловаться на старшего брата, Адалрик как правило не звонил.
Живот уже вовсю гудел, предупреждая что не намерен сдерживать в себе то, что было влито в него несколько минут назад.
Матис нажал на кнопку принятия звонка, медленно поднося телефон к уху:
Алло. нервным и уставшим голосом, начал он.
Отец
Тут Матис похолодел. Отцом его называл только Дитфрид Который и говорил с ним в данный момент.
Дитфрид?.. Почему ты звонишь с этого телефона?!
Теперь, голос Матиса стал выше.
Живот громче предыдущего заявил, что не намерен больше любезничать.
Плохие новости. Джорг сбежал из дома.
На последнем слове, Матиса вырвало.
3
04:56AM
Матис Дётцер бежал до дома со скоростью грешника, преследуемого церберами. По дороге его несколько раз вырвало и два раза едва не сбила машина а церберы, до самого конца, не сбавляли темп.
От Розеделцкого клуба до дома, Матис бежал ровно девять километров. Содержимое ног резко заменилось ватой где-то на третьем километре Там же, Матиса вырвало во второй раз. Прохожие, что попадались ему на пути, отходили как можно дальше от бегущей пьяной туши как от бешеной собаки, брызжущей слюной.
Третий раз, Матиса вырвало уже с болью в груди и лопатках. Он почти утопил спящего кота, который, похоже, решил уснуть около мусорных баков со стеклянным мусором и ждать своего часа охотника-скитальца Но он явно не ожидал, что его захотят утопить в желудочном соке и почти переваренном алкоголе
Когда до дома осталось три километра, Матис уже окончательно отчаялся и бежал на автомате. Небыстро и не медленно.
Он много раз прогонял в голове слова Дитфрида: «Джорг сбежал из дома»; «Плохие новости»; «Отец, Джорг сбежал из дома».
В какие-то моменты прокрутки, внутри просыпался и активно протестовал «брат-близнец». Так Матис называл свою сущность, которая активировалась всякий экстремальный раз. Брат-близнец не отличался человечностью по отношению к другим и ставил жизнь Матиса превыше прочих
Матис пытался заткнуть брата-близнеца, играющие где-то поблизости The Strokes неплохо в этом помогали, но тот только напористее твердил, олицетворяя дьявола на левом плече: «Не умрёт твой сын. Эта туша сможет о себе позаботиться.».
Матис отдавал себе пощёчины, когда брат-близнец оскорблял Джорга. Он мог простить своей сущности любое высказывание, кроме плохих, в адрес собственных детей. Когда Матис начинал высказывать свою альтернативу на упрёки брата-близнеца, то слышал в ответ лишь ехидное: «Ты узнал, что они твои дети в самый последний момент, самым последним человеком на этой планете.». Тогда, Матис мысленно посылал брата-близнеца в очень популярное у людей место. Он был уверен, что брат-близнец в курсе, где это
Матис открыл, залитые потом и пропитанные слезами, глаза. На Schwarzerstraße показались знакомые окна, в которых горел тёплый свет. Сейчас, Матис как никогда был счастлив, что не поменял освещение. Свет горел в трёх окнах на втором этаже