Все думают о полиции разное. Кто-то думает так, как пишут в детективах, кто-то, увидев избиение нарушителя полицейским, загоняет всех сотрудников под этот образ карателя. Думают всякое, Ивон подняла глаза на Матиса, и в большинстве случаев, думают ошибочно.
Матис отметил про себя, что роль болтливого старика очень шла Ивон Зеттерберг, в отличии от личности безэмоционального сухаря.
Тем не менее, Ивон взяла тонкую тетрадь и ручку, я здесь ради информации, а не разговоров не по теме.
Разумеется, да-да. кивая, хило согласился Матис. Он едва сдерживался, чтобы не закурить.
Рада вашему пониманию. Так как возражений я не услышала, я начну. Вы Матис Дётцер, профессор Розеделцкого университета, и вы преподаёте химию, биологию и пробуете преподавать медицину?
Матис кивнул.
Что ж, ожидаемо. вздохнула Ивон, Вы отец трёх детей: Дитфрид, Адалрик, Джорг. главный капитан полиции с дополнительными полномочиями, подняла глаза на профессора. Никого не пропустила?
Адалрик умер три месяца назад. сказал Матис.
Мне это известно. И всё-таки, он был вашим сыном?
Да.
Ивон кивнула, что-то записывая. Матис, в последнюю очередь хотел, чтобы его расспрашивали о детях. Особенно об Адалрике.
«Ещё хуже, если фрау Зеттерберг спросит о том, как Адалрик умер.».
Вы женаты?
Матис тихо выдохнул и ответил:
Нет и никогда не был.
Ваши дети приёмные?
Мои дети были рождены от проституток. он уставшим взглядом посмотрел в лицо женщины, чеканя каждое слово, Каждый, мой, сын, родился, от, проститутки, и, каждая, проститутка, родившая, мне, сына, сейчас, мертва.
Матис не заметил ни одного колебания на лице Ивон, несмотря на явную насмешку над просмотром его дела, днями раннее.
Ивон, с озадаченным лицом, слегка прикусила нижнюю губу и опять что-то занесла в свою тетрадь. Матис игнорировал её отыгрыш, зная, что «Адольф» способен почти на что угодно.
Хооорошо, с вопросами у меня всё. Ивон закрыла и отодвинула тетрадь в сторону, Теперь, мне нужно сказать вам несколько важных вещей.
Насколько важных? спросил Матис, чувствуя подступающее раздражение и почти полное «исцеление» от пьянства.
Жизненно важных. отрезала женщина.
Ну тяжело вздыхая, Матис выдавил любезность, себе на губы, В таком случае, я слушаю.
Выдержав паузу, Ивон сложила руки на столе и, сцепляя их в замок, начала:
Мне было известно обо всём, о чём я вас спрашивала. Мне нужно было убедиться, что вы будете честны со мной и далее, и я довольна вашими ответами.
Она тихо откашлялась, не размыкая губ.
Что же на счёт информации. Мне известно, что ваш старший сын, Дитфрид, вращается в кругах неонацистских группировок, что последние два года проявляют широкую активность в северо-западной части города. Конкретно, «Девять кругов Кали Юги» что называется «приютили» Дитфрида Дётцера к себе, после испытательной вылазки её брови слегка приподнялись. я вижу, у вас есть вопросы.
Матис сидел белый как мел. Он окончательно протрезвел и проснулся. Ему хотелось перебить Ивон, чтобы переспросить, но во рту наступила смертельная засуха после фразы «ваш старший сын, Дитфрид, вращается в кругах неонацистских группировок». Об этом, Матис не мог и размышлять.
Я вам не верю выдавил он из себя.
Я вас понимаю. слукавила Ивон, Я предоставлю вам все доступные данные, если вы попросите
Пожалуйста!.. надрывным тоном произнёс Матис.
после того, как я договорю. (не)закончила Ивон.
Матис закрыл глаза и зашевелил губами. Нетрудно было догадаться, что это было: «Сука, блять, сука».
Дитфрид в группировке на хорошем счету. Об этом нам известно из инсайдов. Со слов двух членов, Дитфрид выполняет задания лучше всех с «особым аппетитом».
Матис начал дрожать и бегать глазами по кабинету. Он сцепил руки на коленях, чтобы не затрястись вместе со стулом
Дитфрид подозревается в двадцати трёх убийствах. продолжала Ивон, Это всё, что нам известно, пока что.
Она встала и направилась к кулеру.
И это всё, что я хотела вам сказать. добавила она, набирая воды в стакан.
Матис глотал слёзы, безуспешно, и пытался не раскрошить зубы, сжимая челюсти. То, что сказала ему эта женщина, намертво пригвоздило его к чему-то шероховатому и ледяному.
Я вам верю. выдавил из себя Матис, У меня всего один вопрос
Ивон развернулась и отпила из стакана.
Что могло произойти у ратуши?
Постучав мизинцем по стакану, Ивон вернулась к своему месту.
За вами следили. она поставила стакан рядом с тетрадью, а сама опёрлась руками о край стола, Йохан Абель, который, как и ваш сын состоит в группировке «Девять кругов Кали Юги». Там он называет себя «Уэнделл». К слову, в их компании никто не говорит о себе дальше имени.
И они тоже шифруются? спросил Матис и тут же пожалел об этом, вспышкой ноющей боли в голове.
Сложнее. Йохан Абель вообще не находится в одной плоскости с другими. У всех членов есть идея «очистить» северо-запад города, а Йохан Абель нам даже не удалось узнать, как он попал туда.
Я не понимаю растерялся Матис.
Мы подозреваем, начала Ивон, вздыхая, что Йохан Абель чей-то информатор, но не знаем чей.
Уже почти не слушая, Матис коротко кивнул и спросил:
А почему он хотел меня убить?
Ивон горько ухмыльнулась уголком рта.
Ни я, ни остальное следствие не знает.
У-уу вас есть фотография Йохана Абеля? с ноткой предвкушения, спросил Матис.
Этим материалом я не могу поделиться.
Матис откинулся на спинку стула и вздохнул.
«Более чем ожидаемо, но попытаться, блять, стоило!..».
В таком случае, я могу идти?.. неуверенно спросил он.
Да. доброжелательно ответила главный капитан.
Матис встал и направился к выходу.
Выйдя из здания «PVR», он больше всего хотел, чтобы Йохан «Уэнделл» Абель прирезал или застрелил его или, пусть это сделает Дитфрид. Уж очень маловероятно, что его идея об «очистке» не соприкасалась с идеей о вендетте своему отцу У него были все основания.
Матис шёл домой с мыслью, что под боком живёт человек с ножом и этим человеком, является его сын От этих мыслей, он горько заплакал.
Брат-близнец, изредка мелькая перед мысленным взором, то и дело показывал язык и всячески гримасничал, бесшумно шевеля губами.
Матис игнорировал его, концентрируясь на асфальте под ногами и ртутно-свинцовом прессе со стороны туч.
4
Дитфрид стал чувствовать себя гораздо лучше с того дня, когда впервые перешагнул порог этой квартиры. Регулярные чистки в гетто, бок о бок с единомышленниками и ночные посиделки с Бруно Оствальдом за бутылкой польской водки, привносили в серое полотно бытия новые оттенки. Оттенки крови врагов и слёз собственной радости.
Можно ли было мечтать о чём-то подобном, Дитфрид не знал. Да и, честно говоря, он об этом не задумывался. Он знал только одно, что после хорошего всегда идёт плохое но думать о плохом ему хотелось меньше всего.
Квартира на Unterirdischstraße стала его вторым домом. А иногда, она становилась единственным местом, где он чувствовал себя в своей тарелке. Здесь, среди хрущёвок, окружённых в редких местах заасфальтированными тропинками, а где-то просто грунтовкой, была квартира. Квартира, где Дитфрида принимали как своего и относились с уважением. Здесь, Дитфрид чувствовал себя полноценным и это ощущение только укреплялось, когда ему удавалось, в суете просвещения и ритуальных жертвоприношений, пообщаться с другими участниками Девяти кругов Кали Юги.
Несмотря на свои первые мысли об Аджиде и Тджарке как о накачанных идиотах, чье мозги благополучно превратились в пластилин со временем, Дитфрид изменил своё отношение к этим парням.
На это повлияло множество посиделок, когда Аджид начинал рассказывать о таких вещах, в которых Дитфрид абсолютно ничего не понимал. Восточный мистицизм и его влияние на самого Аджида, а также на философские концепции двадцатого века. Разговоры о японской религии и невероятное помешательство на Японии, периода второй мировой. Аджид был настоящим фанатиком философии, религии и музыки.