Боже мой, деланно изумлялись сотрудницы, неужели уже двенадцать? А я-то заработалась не заметила. Весь день аки пчела, аки пчела и стоически продолжали сидение, перекладывая бумажки, щёлкая мышкой и тайком поглядывая вокруг ну-ка, кто сдастся первым?
Обычно сдавалась самая молодая и оттого несколько легкомысленно относящаяся к конторским неписанным правилам Танечка Ивонкова. Но когда её вдруг не было на рабочем месте (естественно, по уважительной причине!) или, натрескавшись конфет, она не торопилась к микроволновке, сотрудницы были обречены.
Иногда Женьке становилось их жалко:
Вы бы поели, говорила она сочувственно. Разве можно так надрываться?
А и правда! с отчаянной лихостью заявляла тогда Варфоломеевна. Война войной, а обед по расписанию! и тётки, зашуршав пакетами, весёлой гурьбой устремлялись разогревать махоточки с домашней снедью.
Но чаще ничего, кроме раздражения, это самоотверженное ханжество у Женьки не вызывало. И она молчала. Если, конечно, оставалась не месте наблюдать тоскующих по такой близкой и, одновременно, такой недоступной котлете коллег. В основном, с трудом дождавшись перерыва, она быстро перекусывала минут за пять до его начала и слетала по лестнице вниз так стремительно, будто за ней гнались карающие архангелы с пылающими мечами.
Гулять, правда, в деловой части города было негде. Приходилось просто нарезать асфальтовые круги вокруг сити-центра. Это было достаточно безрадостно, но всё же лучше, чем оставаться лишний час в ненавистных стенах.
Сегодня апрельская непогода лишила её и этого жалкого развлечения.
Женька стояла у панорамного окна офиса и, грея руки о кружку с чаем, смотрела на беснующийся меж стеклянно-бетонных кубов зданий ветер. Он бился о стены, завывал и стенал, швырял в окно ледяным дождём со снегом, гнал по небу чёрные снеговые тучи.
На душе у Женьки было примерно так же погоже в ней что-то рыдало и металось.
Пожалуйста, пожалуйста, шептала она неведомым и всесильным космическим силам, вызволите меня отсюда, дайте шанс она прерывисто вздохнула и в следующее мгновение вздрогнула от завибрировавшего в кармане телефона.
Звонил отец. Женька снова вздохнула.
Мисюсь! услышала она знакомый голос. Как дела? Хорошо? Ну и хорошо. Как Вовчик? Не нашёл работу?
Пап, ты как? Хочу зайти к тебе в субботу..
Заходи, конечно голос скис, если это необходимо Видишь ли, я сейчас работаю над новой книгой такое вдохновение, не представляешь! Не могу остановиться!
Ладно, ладно, поняла. Зайду в следующий раз.
Ага, как хочешь. Но если надо, ты, конечно, приходи в субботу. Не думай, что я тебе там намекаю, или ещё что Видеть тебя для меня всегда радость. Давай в субботу. Приходи, когда захочешь, это же и твой дом. Правда, угостить тебя мне будет нечем. Совершенно забросил хозяйство жаль тратить время на бытовые хлопоты. Так что хорошо, что у тебя в субботу дела, и ты не сможешь придти. А то, право слово, придёшь а я тебе даже времени уделить не смогу
Ладно, пап, я поняла.
Я чего сказать-то хотел Звонил мне давеча этот человек, ну из агенства. Ну, который дом тёти Фени продаёт как его беса?..
Риэлтор?
Да! Риэлтор из Володарьевска. Непонятно, конечно, почему он звонит мне? Я думал, ты всеми этими вопросами занимаешься Ты же знаешь, Мисюсь, я в этом ничего не смыслю!
Не знаю почему, пап. Я оставляла твой телефон, конечно, но на всякий случай, как запасной. Они просят
Так вот ты перезвони ему и напомни по какому номеру звонить положено, назидательно продекламировал отец. Женька увидела его сейчас, как наяву: воспитательно сдвинутые брови, нервное подёргивание ногой от недовольства вынужденным, хоть и редким, пребыванием в реальности и обсуждением скучных насущных дел.
Чего он хотел-то?
Покупатель, что ли, нашёлся Не понял я. Перезвони ему, доча, сама. Давай, до встречи.
Женька покрутила в руке телефон.
Если нашёлся покупатель это хорошая новость. Она уж и не надеялась сбыть неожиданное наследство с рук.
Года три назад умерла тётя Феня. Ну как тётя И, собственно, кому тётя? В длинной родственной линии, ведущей в Володарьеск, Женька всегда путалась. Детей тётя Феня не нажила, но неужели, восклицала её недоумевающая племянница, выскребая последние деньги с кредитной карты, чтобы уплатить налог на наследство, не нашлось у неё родственников поближе? Они и виделись-то всего однажды на чьей-то шумной многолюдной свадьбе. И бац! наследство в диких степях нижней Волги. В каком-то задрипозном Володарьевске! Женька не обрадовалась, скорее растерялась что ей делать теперь с этой обузой?
Вовчик безапелляционно велел продавать:
Ты что, лохушка! постучал он ей по лбу костяшкой пальца. Хоть три копейки выручим всё деньги. На ипотеку, вон, кинешь и понёсся, распушив перья, по своим весёлым делам.
Но даже три копейки никто не давал. Все эти годы в агентстве отвечали скорбными голосами: не то что покупать, посмотреть никто не выразил желания
Женька набрала риэлтора. В телефоне что-то долго щёлкало, потом приятный женский голос объявил, что абонент не доступен. Наследница сделала ещё пару попыток, греша на плохую связь, потом взглянула на часы и отправилась к рабочему месту.
Женечка, протрусила мимо Варфоломеевна, слегка притормозив у её стола, переделай приказ не на день мелиоратора, а на день воспитателя шефулечка передумал. И подготовь ещё один об отмене того, что был об отмене предыдущего
* * *
Григорий Марамыжиков мечтал о головокружительной карьере. Поэтому его жизненный план был расписан поэтапно. Он всегда знал чего хочет, умел добиваться своих целей и питал глубокую внутреннюю убеждённость, что никакая цена не может быть слишком высока для обеспечения его устремлений.
Следователь Володарьевского РОВД никогда не сомневался. Ни в чём ни в бесконечности вселенной, ни в виновности своих подследственных. Потому что бесплодная тухлая рефлексия это безусловный тормоз жизненных планов, особенно, если планы эти сверкающи и бескомпромиссны.
Сейчас его жизненный план диктовал завязывать с райотделом, поскольку три года наработки практики после следственной школы, считал следователь Марамыжиков, вполне достаточно для дальнейшего продвижения в область. Очков на репутацию он приобрёл пахал, как конь. Раскрываемость обеспечил такую, что этим провинциальным сонным мухам и не снилось. Довольно приседал перед начальством и назойливо лез ему в глаза, пока надутые областные полковники не снизошли всемилостивейше заметить. А, заметив, обласкать натужной похвалой и почетной грамотой ко Дню милиции.
Мне этот сонный Володарьевск, все эти тёти мани, дяди пети его, вся эта местечковость в печёнках уже сидит, посетовал как-то Гришка приятелю по следственной школе за бутылкой пива. Вообще-то он не был склонен к откровенничаниям. Но приятель жил в другом городе, и Марамыжиков позволил себе расслабиться. А в Володарьевске молодой карьерист ни с кем не приятельствовал. На всякий случай. Но, блин, ни связей, ни денег как пробиться
Нормально, хлопнул его по плечу захмелевший собеседник, нормально пробьёшься, без связей вон как землю под собой роешь. Тебе бы сейчас дело погромче, без подводных камней, конечно. Какая-нибудь чистая уголовка. Раскрываешь и в дамках. Звёздочка и перевод в кармане.
Гришка махнул рукой:
Погромче Это в Володарьевске-то? То цинковый таз украдут, то картошку выкопают. С перспективными делами здесь напряжёнка. Если только, усмехнулся он, самому организовать
Приятеля шутка развеселила.
Гришка теперь вспоминал этот разговор за утренней субботней яичницей и всесторонне взвешивал ниспосланное ему убийство. И преподнесённого на блюдечке подозреваемого. Ничего, дело склеить можно. И в актив записать. Но блин Не то всё. Не подарит ему раскрытие этого преступления желанного прибытка. Как ни крути