Спрыгнув с барного пластикового стула, я поплелась к выходу, сопровождая движения вздохами. Тело по-прежнему наполняла усталость и странная необъяснимая тяжесть. Оказавшись на парковке, я подошла к автомобилю Никиты, который он заботливо оставил мне, дабы не дежурить под стенами ночного клуба полночи. Необходимо было забрать его из дома и, поместив свое тело снова в багажник, вернуться в «тюремную камеру». Но, похоже, об этом плане знали не все, жестоко нарушая его. Разблокировав двери, я взялась за холодную ручку, но попасть в салон так и не смогла. Чьи-то пальцы сжались на моей руке, лишая возможности оказаться за «баранкой» кроссовера. Обернувшись, я уставилась на незнакомца, крепко держащего меня за предплечье. Он изобразил на лице улыбку, напоминающую омерзительный шакалий оскал.
Привет, детка, прошипел он, продолжая лыбиться, словно слабоумный идиот, пребывающий в одиночной палате психиатрической клиники. Я же сказал, что это жена депутата, произнес он, повернув голову вправо, после чего я заметила и второго идиота.
Да ладно, покачал отрицательно тот головой, она на шлюху больше похожа, нежели на жену слуги народа.
Сабуров любит таких, как она, хихикнул слабоумный с шакальей улыбкой.
Я стояла неподвижно, наблюдая за незнакомцами. А причиной этой неподвижности был нож, зажатый в руке обладателя хищного оскала, все еще сжимающего мою руку в своих шершавых сухих пальцах.
Вот это удача, произнес тихо тот, что стоял чуть в стороне, представляешь, какую награду за нее отвалит депутат? мечтательно сказал он.
Ну что, куда ее? спросил обладатель ножа.
Давай в дом моей бабки отвезем, там ее хрен кто найдет.
Шакал с идиотской улыбкой, резко дернул тело на себя, отлепив мою спину от кузова авто и поднес нож к моей шее.
Только тихо, прошипел он и снова оскалился.
Убери руки от нее! громко произнес до боли знакомый голос.
Мы втроем повернули головы вправо и уставились на Хромова, стоящего в свете фонаря и наблюдающего за происходящим, так сказать, со стороны.
Вали отсюда, прошипел шакал, поскуливая, и прижал острее лезвия к моей коже.
Кирилл как-то разочарованно вздохнул и, качнув головой, извлек из-за пояса пистолет. Его ствол блеснул под светодиодной фонарной лампой, а предохранитель громко щелкнул, предупреждая о боевой готовности. В глазах мужчин возник заметный страх. Нож отдалился от моей шеи, а его обладатель отступил назад.
Ну, чё ты сразу не сказал, что это твоя девка? пряча нож за спину, спросил мужчина, лишившись своей идиотской ухмылки. Мужик, ты это не глупи мы уходим
Эти двое кинулись прочь, а я, повернувшись к Кириллу, вцепилась взглядом в его лицо. Спрятав пистолет за спину, Хромов замер на месте, всматриваясь в глаза, стремительно наполняющиеся слезами. Что-то ноющее и неприятное заполняло полость в груди, оставленную Кириллом во время последней нашей встречи. «Боль», подумала я, а из моих глаз таки скатились слезы, смывая безразличие и равнодушие теплой солью. Там, внутри меня, снова билось горячее сердце при созерцании серого взгляда.
Отлипнув от холодного кузова, я сделала шаг навстречу Кириллу. Он тут же сдвинулся с места, приближаясь к моему дрожащему телу. Как только мы оказались достаточно близко друг к другу, я прижалась к его груди, тихо всхлипнув. Но с каждой последующей секундой прикосновения тел, плач становился все громче, постепенно перерастая в рыдания. Кирилл прижимал тело все крепче к себе, не позволяя дрожи так стремительно поражать его. Боль наполняла ставшую привычной полость в груди, причиняя страдания и муки. Отстранившись от Хромова, я взглянула в его глаза, ища там утешение, но не было там ничего абсолютно ничего ничего, кроме чувства.
Ты убил меня шепнула я и вцепилась пальцами в лацканы его пиджака, ощущая слезы на лице. Убил рыдая, твердила я, все сильнее сжимая пальцы, которые немели от боли и теряли чувствительность. Верни мне его! неожиданно для самой себя крикнула я, заполнив ночную тишину нотами истерики. Кирилл смотрел в мои глаза, пытаясь понять, о чем я говорю. Его пальцы сжимали плечи, не позволяя телу содрогаться от боли и отчаянья. Верни мне сердце, которого ты лишил меня, шепнула я практически беззвучно.
Он смотрел в мои глаза, не веря услышанному. Неожиданно дернув тело на себя, Кирилл крепко прижал меня к груди и, наклонившись к уху, прошептал:
Я люблю тебя.
Я люблю тебя, эхом повторила я, вжимаясь в его тело все сильнее.
Хромов крепко прижимал меня к себе, нежно касаясь волос ладонью. Он тяжело дышал, а его сердце, сокращаясь, издавало громкие слышимые звуки. Я, уткнувшись лицом в рубашку, ощущала эти мощные толчки его сердца кожей. Кирилл отстранил меня от груди, пристально посмотрев в мокрые от слез глаза.
Я не оставлю тебя, произнес он тихо, сжимая пальцы на плечах.
Я согласно кивнула, понимая, что «золотая клетка» должна наконец-то остаться в прошлом. Свобода единственная желанная цель жизни, которая обязана быть достигнута любым путем. А если этот путь Кирилл, то он более желанный, нежели сама свобода. Его можно преодолевать остаток жизни, наслаждаясь бесконечным пусть даже утомительным движением. Он сжал мою кисть руки в своих пальцах, и повел вглубь густой бархатной темноты. Оказавшись у «Кадиллака», мы сели в салон, вновь взглянув друг на друга.
Ты уверена? спросил Хромов, коснувшись ладонью моей мокрой от слез щеки.
Я уверена, произнесла я и как можно плотнее прижалась к его горячей коже руки.
Кирилл с большим трудом отстранил ее от моего лица и, пробудив двигатель, сжал пальцы на рулевом колесе. Джип несся по трассе, как мне тогда казалось, в сторону земного рая, суля приятные перемены. Очень жаль, что слово «казалось» стало ключевым в этой истории.
Два дня проведенные рядом с Хромовым навсегда останутся в моей памяти. Его любовь такая теплая и мягкая, в ней столько сладости, что порой я просто была не в силах поверить в реальность происходящего. Его такое родное тело обрекало на неизбежное удовольствие. Его сильные руки, прикасаясь к телу, дарили покой и уверенность в завтрашнем дне. Я знала когда-нибудь пребывание в раю закончится, и меня освободят по амнистии, абсолютно не желанной мною. Знала, что вечность небылица, придуманная людьми для утешения и самообмана, поэтому не рассчитывала на нее, живя одним мгновением.
Сандра, просыпайся, послышался взволнованный голос Кирилла.
Он, коснувшись моего плеча, слегка сжал пальцы, пытаясь меня разбудить. Распахнув глаза, я с испугом осмотрела его бледное лицо. Волнение отражалось в и без того серых глазах, делая их еще более холодными и какими-то безразличными.
Нужно уезжать, произнес он возбужденно, спешно поднимаясь с кровати.
Что произошло? не в силах понять причину его тревожности, спросила я.
Он ищет тебя, шепнул тихо Кирилл, словно надеялся, что я не услышу этих жестоких слов, походивших более на приговор. Он уже весь город на уши поставил, объявлен план «Перехват», менты шмонают всех без разбора.
Я смотрела на Кирилла, не в силах поверить его словам. Все это звучало, словно бредовые мысли рецидивиста в бегах, словно кошмарный сон, которым он спешил поделиться со мной, дабы страх отступил как можно скорее.
Нам нужно спешить, вернул Хромов меня в реальность, продолжая бороться с собственной нервозностью. Скоро выезды из города перекроют.
Нам некуда бежать, шепнула я, ощущая большой и шершавый ком в горле, мешающий говорить.
Это неважно, произнес он, я не отдам тебя ему, категорично заявил Кирилл, нервно касаясь своей небритой щеки.
Поднявшись с кровати, я подошла к нему и прижалась к груди как можно плотнее, словно прощаясь навсегда. Он обнял меня за плечи и, уткнувшись лицом в шелк волос, замер. Казалось, Хромов даже дышать перестал, только его большое мужское сердце продолжало громко стучать там, за ребрами, позволяя мне отчетливо слышать его взволнованный звук. Пара минут бездействия, и он снова отлучил меня от своего крепкого тела.