А в чем суть его идеи?
Суть в том, что он совершенно обоснованно считает неправильной нашу позицию в пропагандистской войне. Самый лучший способ мобилизовать врага это показывать ему кулак, что мы с тобой успешно и делаем. Делаем мы это потому, что танцуем под дудку ВПК, что однажды приведет нас на край пропасти. Жабиньский утверждает, что интересы ВПК можно увести в сторону от нагнетания опасности ядерной войны без ущерба для его доходов и начать новую эру в дипломатии с Востоком эру мягких подходов. Эру ласкового размягчения красных режимов, которые будут таким образом раскачиваться. В то же время он империалист в лучшем понимании этого слова. Жабиньский исходит из того, что самая лучшая и самая живучая форма экспансионистского государства это империя. И он предлагает современные формы империи государственно-монополистической машины, одетой в цивильный костюм, но правящей четкими и жесткими методами. Это совершенно новое понимание политики, Дуайт. Ведь мы все еще путаемся, как дети, между демократическими иллюзиями и жесткими императивами нашей экспансии во всем мире. Жабиньский развеивает иллюзии и говорит о будущем нашей политики трезвым и безжалостным языком, называя вещи своими именами. Этот мальчик может стать нашей главной извилиной, если мы это ему позволим.
Мне бы хотелось поговорить с этим парнем. Устрой мне встречу с ним, не откладывая в долгий ящик.
Нет проблем, Дуайт. На следующей неделе мы будем у тебя.
Дуайт Эйзенхауэр пристально взглянул на Жабиньского и промолвил:
Мне много говорили о вас, молодой человек, но признаться, работ ваших я не читал. Не хватает времени, знаете ли. А вот мистер Даллес очень хвалебно отзывается о ваших трудах и даже полагает, что вы ухватили суть общественной философии будущего. Так ли это?
Я не осмелюсь претендовать на авторство в таком большом деле, мистер президент, с замиранием сердца ответил Збигнев. Он благоговел перед этим человеком, сумевшим из окопных вояк подняться до политика мирового масштаба. Но я пытаюсь осмыслить те внутренние императивы нашего общества, которые, к сожалению, не учитываются в политике администрации.
Очень смело! И какие же императивы не учитывает моя администрация? насупившись, спросил Эйзенхауэр.
Ваша администрация действует блестяще, мистер президент. Но она действует в рамках сложившейся политической культуры. Культура же эта настолько невразумительна и запутана, что в результате имеет место множество решений без учета этих самых императивов.
Ну-ну. Что же это мы не учитываем в нашей ежедневной политике?
Речь идет совсем не о ежедневной политике. Это ведь всего лишь рабочий процесс воплощения концепции. А какова американская внешнеполитическая концепция? Если послушать множество путаников, которые тянут в разные стороны, то можно в конце концов прийти к выводу о том, что американская концепция заключается в демократическом миссионерстве. То есть, в распространении американской модели демократии во всем мире. Примерно под этим лозунгом мы и строим свою жизнь и под этим же лозунгом успешно проигрываем историческое соревнование с коммунизмом. И непременно его проиграем, потому что это не императив, а выдумка правнуков первых переселенцев, решивших, что весь мир, подобно племенам краснокожих, либо примет их образ жизни, либо будет загнан в резервации.
Да, верно. Миссионерство и распространение демократии являются нашими главными целями. Что же в них плохого?
Они прекрасны, мистер президент, только наша демократия абсолютно уникальна и накладывать ее на остальной мир, как кальку, невозможно. Это уже приносит неудачи в различных районах мира и будет их приносить. А главное это ускоряет распространение коммунизма. Время уже работает против нас.
Так что же вы предлагаете?
Я предлагаю довольно внятные вещи. Прежде всего, осознать свою историческую роль как будущей мировой империи и оставить миссионерство на потребу пропагандистов. США не голубь мира с пальмовой ветвью в клюве и не благодетель, левой рукой свергающий диктаторов, а правой раздающий хлеб бедным. США формирующийся силовой центр человечества, который будет настолько всесилен и организован, что окажется в состоянии контролировать все процессы на остальных территориях. История дает США на это право, так как в ядре нашего общества заложен демократический принцип, не позволяющий ему переродиться в диктатуру. Мы грядущая империя нового типа империя справедливости и порядка. Империя, мораль которой будет покоиться на основных конфессиях, кроме православной.
Все, о чем Вы говорите, звучит завораживающе. А вам не кажется, что стоит нам произнести такие вещи с трибуны, как нас с позором прогонят из политики, настолько чудовищно они звучат для демократического уха.
Если политик будет следовать общественному мнению, мистер президент, то он будет похож на лошадь, запряженную позади повозки. Вопрос прицельного формирования общественного мнения вопрос чисто технический. Но для этого требуется одно немаловажное обстоятельство.
И какое же? Эйзенхауэр смотрел на Збигнева с неподдельным интересом. Четкость мышления и рафинированный цинизм выдавали в этом молодом человеке незаурядный ум.
Сегодня американскую внешнюю политику во многом определяют военные промышленники и ряд картелей, торгующих на международной арене. Они делают там все, что хотят. Взять только одного мерзавца Трухильо, чтобы понять, как безрассудны сейчас наши действия за рубежом. Поверьте, если в правящей элите не будет наведен порядок, если она не будет подчиняться Белому дому, нас ждет достойное сожаления будущее и уж никак не империя. Это второй императив сегодняшнего дня. Необходимо в демократическом хаосе навести порядок, подчинить дисциплине эгоистические порывы монополий, дисциплинировать газеты, привести в порядок моральное здоровье элиты. Создание по-настоящему консолидированного правящего класса, который в целях самосохранения научится приглушать внутренние противоречия, является насущной задачей.
Блестящая идея! саркастически воскликнул Эйзенхауэр. Научите меня скорее, молодой человек, как остановить военно-промышленный комплекс, который уже скупил Конгресс и протаскивает через этот орган любые законы, какие ему только заблагорассудятся?
Здесь нет никакого другого разговора, как разговор о компромиссе, как бы не замечая сарказма, ответил Жабиньский. Поиск взаимопонимания с военно-промышленным комплексом одна из самых трудных задач. Но решать ее надо. Это по силам вашей администрации, потому что речь идет не о сокращении прибылей ВПК, а о плановом и организованном процессе управления его деятельностью. ВПК не надо бояться, его надо умело направлять. Если мы хотим, чтобы влияние американских ценностей распространялось по миру, нам неизбежно придется вести горячие войны с коммунистами в «третьем мире». А если так, то ВПК должен заранее знать, к чему ему надо готовиться, потому что войны в различных условиях потребуют и специфических вооружений. Если вы переведете его на долгосрочный план государственных заказов на вооружения, он станет лизать вам руки. Вот на этой основе с ними можно вести разумный разговор. И надо раз и навсегда договориться о том, чтобы военные корпорации не занимались контрабандой оружия без санкции администрации, потому что таким образом они оснащают наших потенциальных врагов.