У нас все нормально.
Толя, Лена добралась? поинтересовался Ипатьев. Вчера она меня до дома в лучшем виде доставила, а утром приготовила завтрак. Но если ты думаешь, что между нами что-то было, то
Я не думаю, я знаю, не дал ему договорить Медведев, ничего не было и быть не могло. А если и случилось бы, то тогда не только я, но и другие ребята нашей роты тебя бы на кусочки порвали: Лена дочка нашего командира. Когда он погиб, ей едва год исполнился. Тогда мы все и дали клятву не оставлять ни вдову, ни дочку. Разве ты не знаешь, что какие-то люди чуть наш журфак по кирпичику не разнесли, когда Леночке сказали, что она не прошла творческий конкурс. А потом она лучшей студенткой стала. И когда узнала, что программа снова будет выходить, упросила меня взять ее на любую должность, даже на заочный перевелась. Я в отказ, но за нее попросила мама, и я сдался. Так что я тебя предупредил не говори потом, что не знал
Да я и не собирался, попытался оправдываться Павел, и в мыслях не было. Он смутился, но тут же придумал предмет для беседы, ради которого будто бы и позвонил: У меня к тебе просьба. Не просьба даже, а указание. Мы продолжаем вести тему о том, что произошло с моими бабушкой и мамой. Расскажем о том, что двое предполагаемых участников нападения уже застрелены. На свободе остался еще один А возможно, это целая банда вроде «Черной кошки». Короче, из выпуска в выпуск возвращаемся к этой теме.
То есть наша программа будет работать как телевизионный детективный сериал, догадался Анатолий, чтобы зрители каждый день ждали продолжения расследования. И сами могли влиять на сюжет, помогая телевизионному следствию.
Именно так. Появятся в нашем распоряжении приметы преступника сообщим, выясним приблизительный ареал обитания тоже доведем до сведения зрителей. Будем отслеживать каждый его шаг. Предупредим, разумеется, зрителей, что преступник вооружен и очень опасен.
А кого это когда-то останавливало? разошелся Медведев. Разве что полиция или Следственный комитет будут требовать прекратить раскручивать это дело.
Нам запретить никто не может: мы же не выдаем сведения, содержащие государственную тайну, не вносим вражду между отдельными группами населения, не призываем к противоправным действиям Трудно, конечно, заранее составить приблизительный сценарий, но я постараюсь: свяжусь с теми, кто непосредственно занимается расследованием. Начну с самого начала: как ко мне подошла бывшая ученица моей мамы и сообщила, что видела подозрительного мужчину возле нашего дома Прямо сейчас и начну.
Закончив разговор со своим заместителем, Ипатьев позвонил Кристине Тарасовой. Она ответила не сразу, а потом начала шептать в трубку:
Я сейчас не могу. Я на работе. Нам запрещено во время работы разговаривать.
Тогда спрячьтесь в туалете и наберите мой номер.
Я уже там, шепнула девушка, какой у вас вопрос?
Где-нибудь неподалеку от моего то есть от маминого дома или от вашего есть какая-нибудь контора, скупающая золото и другие ценные вещи? А то я-то долгое время жил в другом районе и не знаю, что здесь сейчас и где.
Есть ломбард в подвальчике соседнего с моим дома, сообщила девушка. Я туда в прошлом году сережки сдавала: на руки дали меньше, чем я рассчитывала, а потом еще и возвращать не хотели, сказали, что мне надо заплатить за хранение и еще за просрочку. А никакой просрочки не было, но они заставили.
Кто они?
Тетка, которая на приеме сидит, и охранник.
Адрес называй.
Он шел по знакомой улочке не улочке даже, проулочку между домами, с узкими тротуарчиками и узкой проезжей частью, на которой два автомобиля с трудом могли бы разъехаться, а вот два грузовика вряд ли. Подошел к бывшей булочной, теперь здесь был совсем другой магазинчик. Над дверью была надпись: «Крутой секонд-хенд». А на двери над расписанием работы стояла еще одна гордая надпись: «Все вещи брендовые и фирменные». Павел заходить не стал, посмотрел на свое отражение в витрине и остался доволен. Козырек бейсболки и солнечные очки наполовину скрывали его лицо, и узнать в нем ведущего популярной телевизионной программы было бы трудно. И он пошел дальше.
Ломбард располагался в полуподвальном помещении. Ипатьев спустился туда, посмотрел на сидящего на стуле при входе охранника в черной униформе и начал рассматривать надписи на стенах. Из-за перегородки из грязного оргстекла его самого разглядывала восточная красавица лет сорока пяти. На шее приемщицы было несколько золотых цепочек, в ушах крупные серьги.
Э-э, не выдержала женщина, склоняя голову к окошку, ты чего стоишь здесь?
Олжаса жду, ответил Павел, он сказал, что будет здесь в двенадцать.
Какой такой Олжас? изобразила недоумение приемщица. Ты это Давай говори, зачем пришел, или проваливай давай. Ходют тут
Охранник начал подниматься, но Павел махнул рукой, успокаивая и показывая, что он не случайный человек в мире ломбардов и скупок.
Он сказал, что тут есть кое-что интересное для меня.
Здесь все интересное, произнес охранник, демонстрируя, что и он здесь не просто так, что вас конкретно интересует?
Да, сказала приемщица, говорите что, и не надо стоять здесь туда-сюда, а то у меня голова скоро закружится.
Да я лучше Олжаса дождусь. Мы с ним договорились.
Тогда жди его на улице! возмутилась женщина.
Хорошо, согласился Ипатьев, я у него покупаю награды. Он мне недавно сказал, что у него есть. Он даже Рустаму в «Жуда мазали» приносил, но тому не подошли
Ты знаешь Рустама? удивилась приемщица.
Так я всех знаю. И Рустама, и Олжаса. Олжас мне много чего приносит.
Олжас хороший человек, согласилась приемщица. Но он мне ничего не приносит, он, наоборот, у меня берет Такой человек он никогда не торгуется, сколько скажешь ему, столько и дает.
При этих словах охранник усмехнулся и отвернулся в сторону.
Не надо мне этих ваших восточных сказок! возмутился Ипатьев. Он жадный, как жаба. И всегда хочет обмануть.
Зачем так говоришь? вздохнула женщина и покосилась на охранника.
Павел посмотрел на часы.
Ладно, уже поздно, ждать не буду. Сегодня много встреч с важными людьми. Покажи, что у вас есть.
Есть монетки, сказала приемщица, они серебряные, но очень старенькие. Она достала из ящика стола пару монет и положила перед Павлом. Тут царица и тут царица. Только сегодня принесли.
Совсем свежие, подтвердил Павел, взяв в руки екатерининский рубль.
За два монета, просили за оба десять тысяч долларов, но я договорилась за восемь тысяч
Они и пятисот рублей обе не стоят, сказал Павел. Он бросил монетку на кафельный пол и спросил: Слышала, какой звук? Стучит, а серебро должно звенеть. Можно взвесить. Должно быть двадцать восемь граммов, а здесь и двадцати нет. А настоящая, то есть не поддельная, такая денежка стоит двадцать тысяч рублей.
Ой, меня обманули, притворно заныла женщина.
Скажи кто, и я верну тебе бабки, пообещал Ипатьев.
Да мы сами разберемся, соврал охранник.
Награды есть? спросил Павел. Только быстрее: мне бежать надо.
Много, кивнула внезапно переставшая причитать женщина, сейчас принесу.
Она вышла в подсобку и вернулась с обувной коробкой с этикеткой «Кроссовки «Адидас» р. 44». Поставила коробку на стол и пригоршней вынула из коробки медали. Это были юбилейные награды, армейские, «За выслугу лет», «Ветеран труда»
Ипатьев покачал головой.
Эти ничего не стоят. Ордена есть? Желательно иностранные.
Один есть, негромко произнесла приемщица, но он очень дорогой. Это немецкий крест. Я его как раз для Олжаса берегла. Он заходил недавно и спрашивал. А потом мне принесли. Я за него много денег отдала. Стала звонить Олжасу, а он не отвечает.
Она снова вышла, а когда вернулась, положила на стойку польский «Крест Грюнвальда». Павел мог бы даже не брать его в руки, он сразу понял, что это дедушкин орден.