Лост почувствовал, что ему не хватает воздуха.
Сознание возвращалось медленно, и в какой-то степени Лост был этому даже рад. В самом деле, для чего оно ему теперь? То, что с ним произошло, не укладывалось ни в какие рамки, не поддавалось никакому осмыслению. Бред! Самый настоящий параноидальный бред. А может, просто сон? На какое-то мгновение эта мысль показалась ему спасительной, способной разрешить все случившееся, но она исчезла так же быстро, как возникла. Да уж, какой там сон? Сон в мире песков и красного неба или в мире неба голубого и цветущих деревьев? А может быть, сон под действием AS-3? Мысли тянулись длинной бесконечной цепочкой. Им не было конца, но что хуже всего, ни одно из звеньев этой цепи не должно было, по законам логики, здравого смысла или каким другим законам, состыковываться с остальными. Но невзирая ни на какие законы, кольца-мысли мелькали, собираясь в цепь, а цепь эта уходила своими концами в бесконечность.
Слабо застонав, Лост открыл глаза.
Палата. Обыкновенная больничная палата. Впрочем, ничего другого он и не ожидал. Однако на этот раз в ней находились люди. Не санитары, не врачи, а именно люди. Одетые в больничные пижамы, они занимались своими делами и не обращали на него абсолютно никакого внимания. Несколько человек сидели за столом и играли в карты. Некоторые лежали на койках, другие бесцельно слонялись или негромко переговаривались между собой.
Хм а они облажались, проскрипел прямо над головой надтреснутый голос.
Лост вздрогнул и, изогнувшись, попытался заглянуть назад. В изголовье его кровати стоял старик. В такой же, как у всех, пижаме, так же плохо выбрит. Он стоял, опершись о металлическую дужку кровати, с интересом его разглядывая.
Где я? негромко спросил Лост.
Где? Старик обошел тумбочку, сел на кровать рядом. В больнице, конечно, где же еще?
Я понимаю, ответил Лост. С горлом у него что-то стряслось, и говорил он с трудом. В какой именно? Небо Небо какого цвета?!
Его охватило волнение.
Старик удивленно оглянулся (сам Лост не мог этого сделать, а кровать его стояла так, что окон не было видно), рассмеялся и ответил:
С небом сегодня все в порядке. Ни облачка.
Цвет?!
Цвет? Старик хитро прищурился. Цвет, пожалуй, голубой, с каким-то таким оттенком Он щелкнул пальцами.
Лост откинулся на подушку и закрыл глаза.
Да ты не волнуйся, старик похлопал его по плечу, вот вывезут тебя на прогулку, и небо увидишь, и солнце, и баб даже Если, конечно, вывезут.
Вывезут? Лост сделал безрезультатную попытку подняться. Почему вывезут?
Глаза у старика забегали.
Так ты не знаешь? удивился он.
Что? Что?!
Ну ноги
Лост не понял, вернее, не захотел понимать. Ноги. Ходить, бегать. Его ноги?.. Бегать?.. Он хотел встать, но не мог. Тело оцепенело и перестало слушаться. «Эдвард! вспыхнуло в мозгу. Это Эдвард!..» В горле пересохло.
Подними меня, хрипло попросил он.
Старик засуетился, осторожно обхватил его за плечи и медленно приподнял.
Одеяло
Старик откинул одеяло в сторону. На мгновение Лост напрягся, но тут же испустил короткий стон и обмяк. Ниже пояса у него торчали две перебинтованные культи. Вместо ног культи!
«Что происходит? Какое они имеют право?!» Ему захотелось орать во все горло и бить кулаками, но вместо этого он лежал безвольным мешком, беззвучно шевеля губами.
Не волнуйся, парень. Старик снова похлопал его по плечу и как-то странно улыбнулся. Мы все здесь дефективные. Ты вот без ног, у меня почка искусственная
Он замолчал, улыбка медленно сползала у него с лица. В палату вошел санитар. Поднявшись, старик заковылял прочь.
Так, Проскурин А. С. В пьяном виде попал под поезд. Послекоматозный шок, галлюцинации Ага! Номер триста тринадцать. Санитар сверил номер в тетради с номером на спинке кровати, посмотрел на Лоста и крикнул в коридор: Это здесь, давайте каталку сюда.
Куда? Что? Вы не можете так!.. Лост забился в судорогах.
Тихо, тихо, ласково успокаивал санитар.
Он без усилия поднял его, словно маленького мальчика, и на руках перенес на въехавшую в палату каталку.
Ничего страшного, просто на перевязку. Сменят бинты, посмотрят, как там твои швы, и привезут обратно. А через недельку, глядишь, разрешат и прогулки.
Зачем? Зачем вы это со мной сделали? Лост или Андрей, он не понимал сам, говорил в никуда, ничего не слыша и не воспринимая вокруг. Почему? Чем вам помешали мои ноги?.. Это Эдвард!..
В перевязочную, скомандовал санитар.
Иван Хлюпов. Саис, февраль 1995 г.Кометы
Человек есть нечто, что нужно преодолеть.
Фридрих Ницше
Любая ситуация в жизни носит конфликтный характер. Вы не находите?
Я?! С какой это стати?
Извините, если чем-то расстроил вас, но мне показалось Мне показалось, что у вас
Душа не на месте? Да, она действительно не на месте. Вернее, на месте, но совсем не на том, где ей бы следовало находиться. А вам-то какое дело?
Еще раз прошу прощения.
Ладно. Прощаю.
И все-таки, что вами движет? Откуда в вас столько необъяснимого и в то же время бессмысленного, направленного из ниоткуда в никуда. Это что, стало нормой жизни?
Ну вот, опять вы за свое!
За свое, за ваше Все это лишнее. Мне просто хочется знать, что вами движет?
Ноги мною движут, когда я иду. Мотор с колесами, когда еду в автобусе
Ой, перестаньте! Не надо.
Не надо?! (довольно грозно).
Не надо, (умоляюще).
Ну, хорошо, не буду.
Огромное вам спасибо, (облегченно), это было очень великодушно с вашей стороны. Не ожидал. Честное слово, не ожидал!
Ладно, чего уж там (смущенно, но не без некоторого самодовольства).
А теперь представьте себе: едет по полю трактор
Представил, действительно едет.
Вы стоите неподалеку и смотрите на него. Какой у вас возникает при этом вопрос?
Извольте: «Где бы двадцатку до получки достать?»
Нет, я имею в виду: по поводу трактора.
Ах, трактора Ну Ну, скажем, какого он цвета?
Да нет же! Цвет вы и так видите. У вас возникает вопрос: а что это за трактор? Чем он тут занимается? Зачем? Понимаете зачем?! Почему?!!
Это только у вас такие идиотские вопросы могут возникнуть при виде трактора. А я думаю о том, у кого бы деньжат до получки занять.
Э-эх, да что с вами разговаривать! Вы же деревянный. Вас же не прошибить ничем!
Хм!.. (очень самодовольно). Хм! Хм!! Хм!!!
Аа, провалитесь вы все! Горите вы все синим пламенем! Мне-то что? И почему я должен вечно решать чьи-то проблемы? Мне что, в этой жизни больше всех надо, что ли? К черту! К чертовой бабушке! К чертовому дедушке!..
Тихо (испуганно). Тихо! Тс-с!..
Что? (озадаченно).
Вы слышите? Слышите?!
Ни фига я не слышу.
Не может быть. Там, вверху. Шипение
Ах, шипение Это кометы.
Кометы?
Да, именно кометы. Доигрались. Я же вас предупреждал.
Кометы Так скоро?..
и как обычно было чертовски холодно. Вили забежал в подъезд, а Ныш и Тюка остались снаружи, как бы на стреме. «Ладно хоть сюда замок не врезали, думал он, с чувством невероятного облегчения застегивая ширинку, поссать человеку и то негде. А здесь ничего. На ночь можно будет сюда забуриться. Стекла на окнах целы, и батарея вроде бы греет. Все лучше, чем по подвалам околачиваться».
Когда он вышел обратно на улицу, Ныш уже куда-то исчез. Тюка стоял один и от нечего делать ковырял в носу острой сосновой щепкой. Отвесив ему затрещину, Вили вырвал щепку и, зашвырнув ее далеко в сугроб, потащил Тюку со двора. Тюка не сопротивлялся. По всей видимости, ему было абсолютно все равно, что происходит. Возможно, он даже не понимал, что все происходящее происходит именно с ним, Тюкой.
Миновав подворотню и выскочив на мостовую, Вили опустил его в канализационный люк, принял оттуда бутылку чего-то мутного, запечатанного сургучом, и, вернувшись на тротуар, медленно побрел в сторону гастронома. Тюку было немного жаль. За те несколько часов, что они провели вместе, Вили даже успел привязаться к нему. Хороший парнишка. Молчаливый и, что самое главное, совершенно бесхитростный. Нет, надо было просить за него больше. Продешевил. Ох, продешевил!