Эй! кричит Ярослав. Костюмы арендованные, если сломаете что-то, будете платить из своего кармана.
Я хочу быть Микки! заявляет Леша.
Фиг тебе! бросает Коля. Нунчаки мои!
Мои! Толя вырывает оружие из рук брата, и я, не долго думая, делаю то же самое, оставляя Лешу с носом.
Файт! объявляет Ярослав и падает на диван рядом с Женей, приятелем Коли и Толи, который согласился взять на себя любую роль, потому что нам не хватает людей для полного комплекта.
Ну что, Риша? Готова? ухмыляется Толя.
Он раскручивает нунчаки и надвигается на меня. Правила подобных драк были придуманы нами еще в школе. Первое касание победа. Хватаю с пола короткий меч и, резко вскочив, упираюсь пластиковым кончиком прямо в крупный нос.
Убит! весело говорю я.
Так не честно, Риша!
Все честно! Микки буду я!
Какой из тебя Микки?! Он же душка! Ты, скорее, Шреддер или даже его теща!
Парни смеются, а я возмущенно открываю рот.
Хотите сказать, что я вселенское зло во плоти?!
Риша, может, ты будешь старым добрым Сплинтером? предлагает Кир, не участвующий в битве, ведь его роль всегда одна и та же оператор.
Лучше черепаха, чем крыса! говорю я.
Ну спасибо, бурчит Ярослав, который, видимо, забил этого персонажа себе.
Давайте тянуть жребий! предлагает Леша. Кир, снимай шапку!
Через десять минут мы все сидим на полу. Я с улыбкой перекидываю нунчаки через плечо, Толя вертит в руках два небольших трезубца, Коля держит пару коротких мечей, а Леше достается палка.
Лех, ты у нас главный лох.
Зато, если сломаешь, можно взять любую ветку со двора. Никто и не заметит, посмеиваются над бельчонком парни.
Это посох, обиженно бубнит Леша. А Дон вообще-то самый умный из братьев.
Утешай себя этим!
Ярослав вздыхает и обращается к Жене:
Будешь Шреддером? У него слов меньше всех, легкая роль.
Да без проблем. Мне сейчас так бабки нужны, что я даже Русалочку сыграл бы.
Супер.
Так, народ! Кирилл шагает к телевизору и берет в руки пульт. Предлагаю посмотреть мультик и получше изучить своих персонажей.
А я предлагаю заказать пиццу, чтобы поскорее войти в роль, говорю я, хватая мобильный.
Гениально!
Только никакого халапеньо в начинке! вопит Леша.
Тихо посмеиваюсь и открываю приложение доставки.
Риша-а-а
На экране мелькают кадры с драками забавных зеленых братьев, в комнате пахнет жареным сыром, а яркие закатные лучи солнца пробиваются сквозь легкие шторы. На диване рядом со мной развалились Леша и Ярослав, остальные гномы умостились на полу, обложившись подушками, наволочки на которых вышиты умелыми руками Жанны Витальевны.
Лешина бабуля была настоящей рукодельницей. Она и меня пыталась научить: вязать крючком, вышивать крестиком, плести из бисера, но у Кирилла получалось куда лучше, поэтому я быстро бросила эти занятия. А еще она пекла отменные пироги со смородиной и варила лучший на свете яблочный компот. Жанна Витальевна в какой-то мере была всем большей бабушкой, чем наши собственные, половину из которых мы даже не знали, но сильнее всего ее кончина ударила, конечно, по Леше. Уже два года прошло, а я все изредка замечаю, с какой скорбью он смотрит на семейный портрет, висящий над телевизором. Это одна из немногих деталей в доме, не тронутая при ремонте. Жанна Витальевна говорила, что ей иной раз интереснее смотреть в родные глаза, чем в цветной экран, показывающий непотребства. Родителей Леши не стало больше десяти лет назад. Жуткая авария на трассе за городом, шестеро погибли, трое попали в реанимацию. В конечном итоге выжил только один, водитель легковой машины, успевший вовремя затормозить.
Опускаю руку на плечо Леши, который вот уже несколько минут сидит с пиццей у рта, глядя на семейное фото. Он коротко вздрагивает и поворачивается. Обмениваемся несказанными словами поддержки, и он с благодарностью улыбается, не пытаясь спрятать скорбь и заставляя вспомнить день похорон. Мы сидели с Лешей в темной спальне бабушки только вдвоем, потому что он не хотел показывать мальчишкам свои слезы, а в одиночестве оставаться было слишком больно. Я сжимала его холодные ладони и плакала так громко, как только могла, чтобы хриплые хлюпанья Леши точно никто не услышал.
Все нормально, говорит он, тихо шмыгая носом. Просто задумался. Ей бы не понравилось, что мы едим на полу, да еще и руками.
Это точно, киваю я. Вы что, язву себе хотите? Вот появятся дырки в животах, будете знать! тихонько пародирую сварливый тон Жанны Витальевны.
Леша тепло посмеивается, а я потягиваюсь, разминая спину и затекшие ноги.
Ай, Риша! вскрикивает Кирилл. Чего дерешься?
Прости-прости! глажу его по шапке. Снять ее не хочешь?
Нет.
А голова не чешется?
Не чешется!
Точно? хихикаю я, а он бросает на меня убийственный взгляд.
Показательно провожу пальцами по губам, будто закрываю рот на замок, и Кирилл утвердительно кивает. Конечно, я никому не выдам тайну друга, но и без подколов его не оставлю. Кир у нас обладатель поистине королевской шевелюры. Его густые светлые кудри, кажется, должны быть видны из космоса, и если инопланетяне и прилетят к нам, то только чтобы посмотреть на это чудо. Правда, ухаживать за ними Кир научился не сразу.
В средних классах я как-то заметила за ним одну дурную привычку чесать голову. Мы сидели за одной партой, а он все чесался и чесался. Это продолжалось несколько дней, и когда я увидела кровь под его ногтями, то поняла дело плохо. Кирилл Савицкий уже тогда обожал шапки, большинство учителей даже смирились с тем, что он мог сидеть в них во время занятий, но у любви к головным уборам есть нюанс, которым не стоит пренебрегать, гигиена. После уроков я почти силой затащила Кирилла в дальнее крыло школы, толкнула к окну и сдернула шапку. Это был кошмар всех детей и взрослых вши. Мама рассказывала о них, некоторое время назад у соседей сверху сразу двое детей заболели, и мы проводили профилактические процедуры. Я прекрасно понимала, что о таком точно стоит сообщить взрослым и классному руководителю, но Кирилл умолял этого не делать. Даже собирался поджечь волосы в надежде, что так все исправит. Хорошо помню его пунцовые щеки и глаза, полные стыда, страха и огорчения. Я выхватила зажигалку, сунула шапку ему в руки и привела грустную каланчу к себе домой. Мама редко возвращалась с работы раньше одиннадцати, времени у нас было предостаточно. На помощь пришел интернет и аптека в соседнем доме. Мы мучились несколько часов, вымывая и вычесывая маленьких гадов. Кирилл взял с меня тысячу обещаний, что я никому его не сдам, а я с него только одно мыть волосы не реже одного раза в три дня. Наверное, именно тогда мы из одноклассников превратились в друзей. Нас связала общая тайна, закрепленная доверием.
Позже Кир познакомил меня с Колей Мартыновым и Толей Задорожным, двоюродными братьями, с которыми он вместе играл в баскетбол, а они подтянули в нашу компанию Лешу Прошина и Ярослава Муратова из своего класса. Впервые в жизни я куда-то вписалась. С ними мне не нужно было притворяться или защищаться. Я всегда была самой мелкой, сначала в детском саду, потом в школе. На таких обычно нападают первыми и без особых причин, но у меня вдобавок к миниатюрности были еще огромные глаза и странная улыбка настоящая красная тряпка для задавак. Ведь что сделает какая-то страшная козявка пухлому залюбленному малышу, кроме того, что заплачет и убежит? Можно отобрать у нее игрушку или жвачку, толкнуть или плюнуть. Мне пришлось научиться кусаться раньше, чем узнать значение слова «дипломатия», но с гномами все было иначе. Они приняли меня как свою. Поначалу, конечно, держали дистанцию из-за того, что я девчонка, но через время и эта граница стерлась. Нас многое связывает. Бессонные ночи, которые я провела с Колей и Толей за решением задач по геометрии, чтобы их не лишили мобильников из-за двоек, выходящих в четверти. Долгие разговоры о неразделенной любви с Лешей. О любви не ко мне, разумеется, к другим девчонкам. Поддержка компании Ярослава, когда он номинировался на пост президента школы. Мы с Кириллом тогда почти неделю не могли отмыть пальцы от красок и фломастеров, но наши агитационные плакаты были самыми яркими. Так и появилась банда Риша и пять гномов. Мы частенько собирались дома у меня, Ярослава или Леши всей толпой, чтобы поиграть в приставку, настолки, посмотреть мультики и поесть чего-нибудь вкусненького. И чем больше мы общались, тем отчетливей становился еще один сближающий нас момент наших предков точно не номинировали бы на премию «Лучшие родители года».