Несмотря на значение для российской империи заложничества как инструмента экспансии, методы взятия и удержания заложников до сих пор мало изучены в историографии российского государства272. Очевидно, что гетерогенность имперских периферий царства привела к тому, что удержание заложников не рассматривалось как один из наиболее трансрегионально значимых российских методов имперской экспансии и стабилизации господства на юге и востоке273. Тот факт, что сегодня доступны лишь малочисленные преимущественно связанные с региональной спецификой исследования, чреват тем, что этот феномен в целом окажется недооцененным274.
3.2. МОНГОЛЬСКИЙ ТРАНСФЕР? СРЕДНЕВЕКОВАЯ ПРАКТИКА ЗАЛОЖНИЧЕСТВА В ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Российская имперская элита XVIII века рассматривала захват заложников как нечто целиком и полностью само собой разумеющееся и считала, что его легитимность обоснована уже одной лишь давностью традиции. Вновь и вновь в источниках встречаются указания на порядок действий, известный «с незапамятных времен». Чтобы понять концепцию заложничества в ее русском и российском исполнении, а также изменения, которые произошли в XVIII веке, необходимо как уже было сделано в предшествующей главе о подданстве обратиться к истокам метода, к этапу его становления в восточнославянском регионе.
Сразу же возникает вопрос не только о преемственности и разрыве с традициями на протяжении столетий. Прежде всего необходимо прояснить, на какие традиции ориентировалось русское и позднее российское заложничество. Идет ли речь о том, что заложничество стало актом сложного культурного обмена в рамках пространства Slavia Asiatica?275 Или можно говорить о захвате заложников как об осознанном акте культурного трансфера, трансфера определенного метода, который Великое княжество Московское после окончания монголо-татарского владычества переняло у Золотой Орды, так же как сбор дани (ясак), введение почтовой системы (ям), перепись населения и многие другие государственные практики? Следовало ли, таким образом, русское и позже российское формирование заложничества в русле монголо-татарской традиции?276
В научной литературе встречаются бесчисленные, подозрительно одинаковые указания на то, что московиты переняли эту практику от монголов. Однако тщетно искать этому доказательства277. С. В. Бахрушин, один из самых известных экспертов московской экспансии в Сибири в XVII веке, ссылаясь на результаты обширных архивных изысканий, даже утверждает, игнорируя Античность и раннее Средневековье, что русские переняли практику, которая была изобретена монголами278.
А. З. Асфандияров заменяет отсутствующие доказательства собственными умозаключениями: невозможно представить, пишет Асфандияров, что «башкирские племена» в XIII и XIV веках «без принуждения и добровольно вносили в ее [Золотой Орды] казну ясак. <> Без института аманатства одного из средств принуждения, [хан Золотой Орды] [задачу удержания башкирских племен в повиновении] не смог бы <> решить»279.
Более тщательное исследование монгольских и монголо-татарских практик порабощения и последующего взимания дани с различных русских княжеств приводит к более дифференцированным выводам. Действительно, существуют свидетельства того, что монголы в процессе покорения этнических групп и расширения империи требовали в качестве заложников сыновей или младших братьев правителей покоренных групп280. С подобным требованием монголы в 1262 году обратились к корейскому монарху и в 1267 году к правителю Аннама. Но все доступные свидетельства заставляют предположить, что взятие заложников не являлось правилом для закрепления завоеваний на русских территориях.
В научной литературе в качестве свидетельства взятия заложников в первой фазе монгольского завоевания и покорения Руси приводится единственный источник рассказы францисканца Джиованни дель Плано Карпини (ок. 1185 1252)281. Карпини отметил, что тверской князь Ярослав Ярославович (12301272), впоследствии великий князь Владимирский, должен был посылать своих детей в качестве залога добросовестного поведения должника282. В действительности формулировки Карпини говорят о том, что монголы не применяли практику заложничества по отношению к русским княжествам в 1240‐х годах. Согласно Карпини, взятые в качестве «заложников» сыновья или братья князей позже никогда больше не выпускались из столицы Орды Сарая, даже если отец или брат, который осуществлял господство над определенной территорией, умирал, не оставляя преемников283. Это говорит о том, что Карпини наблюдал одну из форм монгольского плена, поскольку отсутствует элемент, столь характерный для практики заложничества, а именно временное удерживание заложника или даже обмен заложников284. Русский дореволюционный историк А. В. Экземплярский в своем изложении данного инцидента также исходит из того, что речь идет не о захвате монголами заложников: сыновья князя Ярослава Ярославовича в 1252 году попали в монгольский плен во время битвы под Переславлем (их взяли в полон)285.
Полагать, что захват заложников практиковался в первой фазе монгольского владычества, нельзя и потому, что монгольские ханы осуществляли правление из Сарая и назначали в каждом русском княжестве баскаков, чтобы иметь возможность оказывать непосредственное давление и обеспечивать постоянное подчинение. Баскаки выполняли функции, сходные с задачами губернаторов, однако также могли в любой момент применить насилие с помощью привлечения частей монгольской конницы для придания веса своим требованиям286. До первой трети XIV века в их задачу входил сбор дани и налогов. Они контролировали размещение войск и создание и поддержание князьями почтовой системы. Кроме того, они следили за тем, чтобы князья при каждой смене правителя отправлялись к новому хану в Сарай с ходатайством о предоставлении им права на княжеское правление на их территории (ярлык на княжение). Это путешествие, которое князья использовали также для защиты своих политических интересов, всегда было трудным, опасным и дорогостоящим предприятием, которое обычно занимало от одного года до двух лет287. Применительно к этой фазе консолидации монгольского владычества неизвестно, чтобы баскаки брали и удерживали заложников, дабы гарантировать уплату дани или реализацию других повинностей князьями. Учитывая возможность быстрого применения своей конницы, баскаки, видимо, считали себя в состоянии справиться со своими задачами без взятия заложников.
Когда кыпчакские ханы в Сарае убедились, что Русь в достаточной мере замирена, они уполномочили в первой половине XIV века русских великих князей самостоятельно собирать налоги и поддерживать закон и порядок. Баскаки были отозваны почти со всей северо-восточной Руси. Причиной этого нововведения, таким образом, стали замирение территорий и принятие гегемонии кыпчакского хана, а не местное сопротивление монголо-татарскому владычеству в целом или уплате дани в частности288. Таким образом, следует отметить, что на всем этапе консолидации власти над вновь завоеванными территориями, во время которого в российском государстве захват заложников получил наибольшее распространение и значение, в случае Золотой Орды этот метод не играл абсолютно никакой роли.