Хорошо, сказала Тюлинька. Гюро, это мама.
Привет, сказала Эрле. Я только заскочила к Бьёрну. Он интересовался, как ты себя чувствуешь. Но он сам видел тебя сегодня, когда ты бежала через двор, так что я могла бы и не ходить к нему. Сейчас я собираюсь в Центр по делам, так что повидаемся во время второго завтрака. Вы же с Тюлинькой до этого никуда не уйдёте?
Нет, сказала Гюро. Пока!
Тюлинька сидела за столом и писала в своём блокноте: «Одна маленькая девочка вчера натерпелась страху, потому что её оставили одну, а я, старая дура, сидела в кино. Знай я про это, мы с Андерсеном могли бы сходить в кино и в другой день, но я же не знала». Всё это она только написала, ведь Гюро же не умела читать, поэтому не беда, что она рассказала это на бумаге.
А сейчас я покажу тебе мои снимки, сказала Тюлинька. На этой фотографии засняты ты, Сократ и Индивид. Видишь, он улыбается?
А ещё он махает хвостом, сказала Гюро.
Да, он был чем-то взволнован.
Хочешь посмотреть мой рисунок? спросила Гюро.
Давай посмотрим! согласилась Тюлинька. Ага! Вижу. Это человек в шкафу. Знаешь, когда я была маленькая, я как раз этого боялась, а ещё я боялась, вдруг кто-то прячется у меня под кроватью. А страшнее всего были плотные портьеры на двери.
Порть Как ты сказала? спросила Гюро.
Портьеры это такие толстые занавески, их вешали зимой на дверях от холодного сквозняка. Представляешь себе, я всё время думала, что вдруг кто-то за ними спрятался!
Да? удивилась Гюро.
И знаешь, почему я всего этого боялась? Потому что одна женщина, которая приходила помогать нам по дому после того, как умерла моя мама, говорила, что если я буду баловаться и не слушаться её, то придёт чужой дядька и заберёт меня. Иногда она говорила, что он уже стоит за портьерой, а иногда что он лежит под кроватью.
Как же тебе было не бояться! сказала Гюро. А моя мама мне никогда ничего такого не говорила, но я всё равно забоялась, потому что услышала какой-то шум. Мама сказала, что это была просто кошка, но я не знаю вдруг это была не кошка. Я слышала, как в комнате что-то бухнулось бух-бух!
Знаешь, что сделал мой папа, когда узнал, какие у меня страхи? спросила Тюлинька. Сперва он выгнал эту женщину, чтобы она никогда больше не приходила, а после неё пришла другая, очень добрая, а потом пришла та, которая захотела остаться с нами навсегда, она стала моей новой мамой, и я её полюбила. Но это я тебе уже рассказывала.
Угу, кивнула Гюро.
А знаешь, что ещё сделал мой папа, когда узнал, что я такая запуганная? Он сказал: «Давай теперь поиграем в то, чего ты больше всего боишься!» Он видел, что я всё время заглядываю под кровать, и за портьеры, и в шкаф. Представляешь себе, папа спрятался от меня и позвал, чтобы я его искала. Он только предупредил меня, что спрячется, а я его должна искать. Это было так интересно! Я немножко боялась, но в то же время это была такая весёлая игра, ведь найти я должна была не кого-нибудь, а папу. Его не оказалось ни в шкафу, ни за портьерами.
Значит, он был под кроватью, сказала Гюро.
Ну да! сказала Тюлинька. И я достала до него пальцем, а он засмеялся и сказал, что ему щекотно, а затем выполз оттуда на четвереньках. Я помню, как он весь был в пыльных махрах, потому что женщина, которая тогда вела у нас хозяйство, отлынивала от мытья полов. На следующий день мы опять играли в эту игру, на этот раз папа спрятался за портьерой. Кажется, это было увлекательнее всего. Хотя я и знала, что там стоит папа, но всё равно немного побаивалась, а папа только говорил: «Загляни, загляни!» Потом сказал: «А теперь ты сама будешь человеком, который там прячется!» и стал делать вид, как будто он боится, и уж так боялся, так боялся, что никак не решался найти меня, но в конце концов как будто набрался храбрости и отыскал меня во всех трёх укромных местах. Потом мы ещё повторяли эту игру, и под конец я совсем перестала бояться. По крайней мере, от этого страха я избавилась. И знаешь, что сказал мой папа? Он сказал, что все люди на свете чего-нибудь боятся. Страхи есть и у взрослых, и у детей, и это чистая правда. Мне часто бывает страшно. Я боюсь войны, мне бывает страшно, что вдруг я никому не нужна, бывает немножко страшно, когда иду поздно вечером, а впереди на тротуаре стоят, загораживая мне дорогу, какие-то люди и говорят громкими голосами. А ещё папа сказал, что ничего, если ты немного боишься. Страх тоже нужен, потому что, если человек ничего не боится, это может плохо кончиться.
Давай поиграем, как будто ты боишься! предложила Гюро.
Давай! сказала Тюлинька с таким выражением, словно она страшно обрадовалась, что первая будет изображать бояку.
Тогда я должна сперва открыть окно, сказала Гюро. Пускай я как будто залезла в мамину комнату.
До окна, пожалуй, высоковато, сказала Тюлинька. Хоть это и первый этаж, тебе пришлось бы притащить лесенку, чтобы в него забраться. Пускай понарошку у тебя будет лестница, а я как будто об этом не знаю. Я сижу в комнате одна-одинёшенька.
И в комнате темно, сказала Гюро. Потому что у нас сейчас уже поздно. И вдруг ты слышишь шум.
Гюро скрылась в маминой комнате и подняла раму. Затем она долго-долго стояла в полной тишине, а затем взяла мамину туфлю и стукнула ею об пол. Затем она залезла в шкаф и почти до конца закрыла за собой дверцу. Тюлинька вошла в комнату и сказала:
Я же ясно слышала, как что-то стукнуло. Может быть, это просто хлопнуло окно? Дай-ка я его затворю.
Она затворила окно, и тут из шкафа раздалось:
У-у-у!
Караул! вскрикнула Тюлинька. Там, наверное, кто-то есть. Что же мне делать? Убежать или заглянуть в шкаф? Пожалуй, я загляну. Была не была!
Она открыла дверцу, а Гюро из шкафа ещё раз сделала:
У-у-у!
Замечательная игра! сказала Тюлинька. Ты даже не представляешь себе я почти взаправду испугалась. Сыграем наоборот: ты будешь мной, а я тобой?
Давай! сказала Гюро. Сейчас как будто вечер, я тут сижу, но нужно, чтобы на столе стояла еда, я тогда ужинала.
А ты сделай понарошку, как будто ты кушаешь, сказала Тюлинька. Ну, я пошла.
Не забудь открыть окно, сказала Гюро, а то ты не заберёшься в комнату.
Ну конечно. А теперь начинаем играть.
Только не сразу, сказала Гюро. Сначала я сижу одна.
Ладно, согласилась Тюлинька. Спешить нам некуда.
Гюро осталась сидеть за столом. Сперва она понарошку начала есть, потом прислушалась, но ничего не услыхала. В квартире было так тихо! Снаружи доносились какие-то звуки: во дворе слышались громкие голоса детей, кто-то вошёл в подъезд и пошёл к лифту, но в маминой спальне всё было тихо. Ага! Вот там что-то бухнуло. Вдруг Тюлинька упала и ушиблась? Гюро бросилась в спальню, но там не было никого, и только окно стояло открытое. Гюро закрыла окно и сказала:
Наверное, никого не было. Пойду обратно в гостиную.
Она снова села за стол и тут опять услышала шум. На этот раз в маминой комнате поднялся такой тарарам!
Ой! вскрикнула Гюро.
И тут как раз вернулась мама. Она вошла и сказала:
Ну вот, сейчас сядем все втроём завтракать. А где же Тюлинька?
Её тут нет, сказала Гюро.
Неужели ты тут совсем одна? сказала мама. Странно! Мне казалось, Тюлинька здесь. Разве не так? Я ведь разговаривала с ней по телефону. Или она пошла за Индивидом?
Нет, его сегодня папа взял с собой в машину, ответила Гюро.
Эрле посмотрела на страшную картинку, которую нарисовала Гюро, хотела что-то сказать, но тут они обе услышали из маминой комнаты шум и грохот.
Господи, что там такое? спросила мама. Оставайся тут, Гюро, я сама пойду посмотрю. Неужели это опять та кошка? Нет, окно закрыто.
Ну да, я его только что закрыла, сказала Гюро.
Тогда, наверное, всё-таки кошка. То же самое было вчера вечером. Она, конечно, залезла до того, как ты закрыла окно. Давай пойдём и посмотрим. Не боишься, Гюро?
Не-а, сказала Гюро.
Но из комнаты никакая кошка не выскочила, и мама очень удивилась.