Он обратил внимание на Сергея, на его одежду, в которой преобладали цвета серые и коричневые. На нём были хороший пиджак коричневого цвета и серые брюки. Под пиджаком виднелась рубашка светло-коричневого цвета. Лицо было свежим и чисто выбритым. Короткие волосы с проседью придавали ему серьёзный, деловой вид. Можно было подумать, что он собрался на какое-то торжественное мероприятие. Если же и было в нём что-то отталкивающее, то этого Егор не замечал и не чувствовал.
Присаживайся поудобнее, поймав взгляд Егора, проговорил Пронько. Когда собираешь партийный актив, то приходится соответствовать
Как сказал один умный человек (не помню, правда, кто), «статую красит вид, а человека его деяния».
Правильные слова, Егор! Только в обычные дни у меня всё по-фронтовому.
А что, у нас уже война? глядя по сторонам, иронично проговорил Сомов.
Война не война, а порох нужно держать сухим.
Ну, не знаю, не знаю
А что тут знать. Как говорится, «хочешь мира готовься к войне».
Серёга, ты меня пугаешь своей воинственностью.
Да это я так, к слову. Не принимай близко к сердцу.
Да я и не принимаю, просто война ассоциируется у меня с ужасами и нравственной извращённостью, отрицанием истины и гуманности, глядя куда-то в угол комнаты, проговорил Сомов, стараясь не только рассмотреть всё то, что его окружало, но и удобно разместиться в небольшом кресле, в котором ему было некомфортно сидеть.
Разглядывая всё вокруг, он заметил, что достопримечательностей в комнате было немного: шифоньер для одежды, два рабочих стола, шесть стульев, две тумбочки, пара небольших кресел, телефон и узенький настенный шкаф с небольшим набором книг, состоящий из четырёх полочек. На верхней полке стоял небольшой бюст какого-то мужчины в профиль влево. На столах лежали кипы разных бумаг, похожие на какие-то документы. Рядом с ними лежали газеты, журналы и другая печатная продукция. Справа, в углу, прямо на полу, лежали в несколько рядов пачки с какой-то литературой. В ярком свете от лампочки он обратил внимание на плакат, на котором была изображена фотография первого президента Украины Кравчука с крупной надписью «Кравчук это мир!»
Не могу понять, кто это глядя на бюст, проговорил Сомов.
Степан Бандера!
Бандера?! удивлённо проговорил Егор. Но он же
Каждая историческая эпоха, Егор, рождает своих героев. История Украины в этом плане показательна. У нас никогда не было ни королей, ни монархов, ни царей, зато были, есть и будут свои герои, которых выбирает не только время, но и народ.
Понятно.
Сомов не стал больше развивать разговор на эту тему, дабы не показывать свою неосведомлённость в этом вопросе.
А это, насколько я знаю, главный идеолог Украины? глядя на плакат, спросил Сомов.
Был главным, да весь вышел.
А что так?
Ирония заключается в том, что когда, как снег на голову, свалилась независимость, то оказалось, что никакой вдумчивой стратегии и плана действий у «отца нации» нет. Одно прожектёрство!
А мне казалось, что он хорошо ориентировался в этом деле.
«Ориентировался», как ты говоришь, может, он и хорошо, только выборы проиграл. А как ты думаешь, почему?
Не знаю, глядя на Пронько, чистосердечно признался Егор. У меня не столь острый ум, чтобы упражняться в рассуждениях на такие политические темы.
А я тебе скажу: потому что он ни нашим, ни вашим вот такой он человек. В подтверждение моих слов, продолжил Пронько, расскажу тебе один анекдот. Не успел приехать Леонид Макарович в одну из областей Украины, как начался дождь. Охранник ему говорит: «Леонид Макарович зонтик!». А тот отвечает: «Ничего, ничего, я так между капельками».
Понятно, улыбнувшись, проговорил Сомов. А что тогда портрет висит?
Он никому не мешает. И потом это же история. А к истории, сам знаешь, надо относиться как к сокровищнице наших деяний. Пусть висит для примера и поучения для настоящего и предостережения для будущего.
Ясно.
На втором плакате, который был ближе к Сомову, он увидел три фотографии
А это основатели, можно сказать, воины нашего движения Вячеслав Чорновил, Михаил Горынь и поэт Иван Драч.
Не слышал.
Услышишь ещё, какие твои годы.
Где это они?
В конференц-зале Киевского политехнического института на Учредительном съезде «Народного движения Украины за перестройку».
Ясно, глядя на Пронько, сказал Сомов. А это что?
А это наша символика: сине-жёлтый флаг, трезубец и гимн «Ще не вмерла Украши i слава, i воля».
Всё серьёзно.
Ну, а как ты хотел? Кстати, вся эта символика была утверждена на этом же съезде. Без этого никак.
Почему?
Ну как почему? Вещи они, можно сказать, незначительные, а идею соединяют. Двигаться вперёд без знамени и прочих символов, как ты знаешь, невозможно!
Ну да, тут ты прав!
Я знаю, что говорю. Поверь мне: придёт время, и украинцы будут жертвовать жизнью за них.
Как всё у вас практично, с некой иронией проговорил Сомов.
Зря иронизируешь, ты не представляешь, как украинский народ соскучился по воле, по свободе! Как там, у Руставели, дай бог памяти: «Преступно промедленье, если путь великий ждёт». Так, кажется? И это свободу мы будем защищать
Так-то оно так, главное, чтобы ваши идеи не были лишены крепкого зерна жизни.
Ты это о чём?
Я говорю о том, что если неправильно чувствовать время, то оно уносит течением всё то, чем ты обладаешь.
Не унесёт, Егор, не унесёт, ты не представляешь, как будет сильна Украина!
Почему не представляю, представляю!
Это хорошо, что представляешь! Знаешь, что мне в тебе нравится? глядя на Сомова, проговорил Пронько.
Любопытно!
То, что ты честный и порядочный человек. Насколько я тебя знаю, ты жил и живёшь так, чтобы были не запятнаны не только руки, но и глаза.
Да брось ты.
Нет, нет, признаюсь тебе честно: иногда мне тебя не хватало, чтобы вот так сесть и поговорить обо всём; какая-то хорошая энергия от тебя.
Я тоже рад, что мы встретились. Жаль, конечно, что судьба нас вот так тряханула. Хотя судьба нередко поступает разумно.
Кто её знает, где она разумно поступает, где нет. Пока я усвоил для себя только один урок: пока своим лбом стену не прошибёшь, ничего в жизни не достигнешь.
Да, тут ты прав. Ничего больше не могу сказать насчёт судьбы.
Ты извини, что выдернул тебя, глядя на Сомова, проговорил Пронько.
Да брось ты, ну какие могут быть тут извинения. Мне тоже хочется пообщаться. С этим переездом, знаешь, всё так завертелось, закрутилось, что некогда сесть и подумать о жизни. По сей день голова кругом.
Да, в этом ты прав, Егор. А всё потому, что не хлебом единым жив человек. Иногда нужно предаваться и радостям жизни, а проще говоря наслаждениям!
Это точно. Главное, чтобы эти наслаждения не вытеснили наш разум.
Не вытеснят, не бойся.
А я и не боюсь, чего мне бояться.
Вот и я про то же, глядя на Сомова, весело проговорил Пронько. И тут же продолжил, давая простор своим радостным чувствам: В этом году нашему движению будет пять лет! Вот готовимся отпраздновать маленький юбилей.
Пять лет детский возраст!
В политике, Егор, год идёт за два, не меньше, а то и больше, проговорил Пронько, передавая свою мысль так, как он сам её понимал. И, помолчав несколько секунд, тут же спросил: Что будешь: чай, кофе?
Кофе!
Через пару минут в комнате запахло свежезаваренным кофе.
Поблагодарив и взяв чашку с горячим напитком, Сомов тут же сделал несколько небольших глотков.
Какой крепкий, насыщенный вкус!
Не крепче арабики.
Согласен.
Пока ты пьёшь кофе, глядя на Сомова, проговорил Сергей, мне нужно сделать пару звонков, а потом я предлагаю отметить нашу встречу. Как ты к этому относишься?
Ну, не знаю А надо?
Надо, конечно, надо, Егор! Я чувствую непреодолимое желание выпить с тобой и поговорить по душам, а то у меня последнее время такой конфликт, что не дай Господь
Конфликт?