Постель, впрочем, оказалась чистой.
И ванная.
У меня уже не было моральных и физических сил разбираться с девушкой в хиджабе я молча прошла мимо неё и ходила потом по Невскому взад-вперёд, пока не пришло время ехать в здешний офис.
Вечером я приняла душ и легла спать в носках, которые решила утром выбросить. Помявшуюся в сумке свежую кофточку повесила на плечики в ванной утюга здесь не было, но все опытные путешественники знают, что в ванной одежда разглаживается сама собой от влаги и тепла.
Ночью мне снились неровные ступеньки, я поднималась по ним до самого утра.
А утром, вновь стараясь не глядеть по сторонам, поспешно выехала из номера (девушку в хиджабе никто не сменил видимо, два через два) и сразу же помчалась на испытания. Никаких серьёзных нарушений в работе лаборатории выявлено не было, зато я выявила серьёзное нарушение в своей собственной работе.
Я никак не могла сосредоточиться на том, что делаю!
Мысли крутились вокруг непроданной квартиры в Екатеринбурге и некупленной, но уже существующей квартиры в Москве. И одна мысль вспыхивала на фоне других особенно ярко: почему это вдруг стало для меня таким важным?
С грехом пополам отработав командировку, я отправила своему шефу письмо с пометкой «важно». И попросила у него месяц за свой счёт.
Тихий вагон
Из Петербурга в Москву я возвращалась «Сапсаном», причём специально купила билет в тихий вагон. Место за столиком по ходу движения, рядом с розеткой. Опытный путешественник не дремлет! Даже если очень хочет спать.
Напротив сидел рябой мужчина, неотрывно пялящийся в телефон, где периодически взрёвывал спортивный комментатор. О существовании в природе такой вещи как наушники мой попутчик, по всей видимости, не догадывался. Я принялась сверлить его взглядом, и он в конце концов отключил звук телефона и, наверное в отместку, вытянул ноги так, что мне пришлось выставить свои в проход.
Рядом с болельщиком сидел модный молодой бородач с графическим планшетом на столике все четыре часа десять минут нашего путешествия он рисовал на этом планшете прямоугольник и штриховал его разными оттенками зелёного цвета. А потом удалял уже готовую, на мой взгляд, композицию и начинал всё заново, разочарованно цыкая языком.
Слева расположилась женщина сопоставимого со мной возраста она прибежала секунд за пятнадцать до отправления поезда, приветливо поздоровалась сразу со всем вагоном, достала из сумки какую-то партитуру и начала править её, ожесточённо вычёркивая целые страницы. Некоторые фрагменты партитуры она тихонько пропевала и дирижировала, рисуя пальцем в воздухе что-то похожее на букву П.
Через проход сидели родители с девочкой-подростком, которая невротически кашляла с периодичностью раз в полминуты, мы ещё не выехали за пределы большого Петербурга, а я уже привыкла к этому кашлю и вздрагивала, если новый приступ задерживался. Что ещё добавить? Сзади кто-то страстно храпел, а ближе к багажным полкам сладострастно хихикал, в общем, вагон оказался не таким уж тихим.
Примерно через час я сдалась и перешла в вагон-ресторан, где нашлось единственное свободное место напротив толстуна, который заказал всё меню и методично с ним расправлялся, осмысляя каждый новый кусок, и худенькой девушки, которая хмуро читала книгу «Атлант расправил плечи».
Я взяла чай и сэндвич, но, не успев сделать глоток и укус, уснула. Разбудило меня объявление поезд прибывает в Москву, надеемся, что вам понравилось путешествовать с нами.
Напрасно надеялись.
В вагоне-ресторане рядом со мной уже никого не было но из соседнего вагона долетал всё тот же невротический кашель. А за окном неслась Москва пригожая, свежая, блестящая от только что прошедшего дождика. Снегом здесь ещё и не пахло.
Тренькнул телефон.
Хабибулин.
«Подвернулся покупатель. На завтра назначаю показ?»
Все пассажиры, включая женщину с партитурой, бородатого дизайнера и кашляющую девочку, давно уже ехали в метро или вызывали такси в приложении, отмахиваясь от реальных таксистов, как от комаров в тайге, пока я стояла на перроне, осознавая, что всё это происходит на самом деле.
И что мой дом будет там, где меня нет.
Есть ли врач на борту
Все путешественники язычники. В аэропорту у меня есть несколько обязательных обрядов: я выхожу покурить на улицу после регистрации, пью кофе в «Шоколаднице» и брызгаюсь духами в дьюти-фри. Сегодня, после поездки в тихом вагоне, я решила удвоить каждый обряд: выходила на улицу дважды (хотя во второй раз мне пришлось отстоять длиннейшую очередь на досмотр и я так упрямо звенела в рамке, что сотрудница аэропорта провела не досмотр, а настоящий массаж), выпила две чашки кофе и не только опрыскалась духами, но ещё и намазала руки французским кремом с наклейкой «Тестер». Глупо, понимаю, но меня успокаивают эти нелепые действия, даже не сами они а их повторяемость.
Начальник в ответ на мою просьбу об отпуске ответил коротко: «Ок».
Мне это, разумеется, не понравилось. В моих мыслях он уговаривал меня не бросать работу даже на день! Но если я чему и научилась к своим сорока годам, так это осознавать, что люди в мечтах и люди в реальности ничем не напоминают друг друга.
Сорок лет! Зимой будет сорок один. В юные годы мне казалось, что сорок лет это седая старость и что интерес к женщине в таком возрасте проявляют разве что районные врачи-терапевты. И вот она я, сорокалетняя женщина, сижу в удобном кресле у выхода 112 рядом с розеткой пью чай из картонного стаканчика, жую сушёный манго и мечтаю о завтрашнем дне.
Завтра ровно в пять Хабибулин приедет смотреть квартиру с подвернувшимся покупателем. Я мечтаю о том, что этот неизвестный мне человек сразу же купит бабушкину квартиру без ремонтика и выпечки. Что он просто зайдёт туда и улыбнётся счастливой улыбкой: беру!
Таня говорит, надо прицельно запуливать свои мечты во Вселенную. Я стараюсь изо всех сил, мечта взлетает с места как ракета и растворяется среди звёзд.
Таня, легка на помине, звонит:
Твои родители такие молодцы! Освободили квартиру в три дня, и Митя уже начал ремонт!
Я совершенно забыла про Митю.
Танечка, завтра у нас показ. Нашли покупателя.
Видишь, ликует Таня, я же тебе говорила, что Маркович лучше всех!
Я в тот раз не стала признаваться Тане, что уже работаю с Хабибулиным, пусть думает, что это её заслуга.
Это даже хорошо, что покупатель увидит ремонт, продолжает Таня. Он почувствует, что у вас серьёзные намерения!
Мы договариваемся о том, как предупредить Митю, потом я прощаюсь с Таней, делаю ещё какие-то звонки и как раз объявляют посадку на рейс.
Место у окна, рядом молодая женщина. Круглолицая, тугая, литая. Я тайком прикасаюсь к своей щеке и отдёргиваю руку.
На взлёте соседка тянет руку с телефоном к иллюминаторам и практически ложится мне на грудь, пытаясь заснять сверкающую Москву.
Извините, неискренне извиняется она и делает ещё примерно триста однотипных снимков, пока Москва не скрывается наконец под облаками.
Когда гаснет табло «Пристегните ремни», те, кто не успел посетить туалет на земле, устремляются в хвостовую часть салона. Одни пассажиры откидывают спинки кресел, другие (те, что сидят за ними) возмущённо крякают, третьи пытаются спать, четвёртые клацают пальцами по клавиатурам. Ещё минут десять, и стюардессы покатят по проходу тележку с напитками и закусками
Уважаемые пассажиры, если на борту есть врач, просим его обратиться к сотрудникам экипажа.
Моя соседка сказала «ой», а я начала озираться. Такое со мной пару раз уже происходило, и с тех пор я не спешу высовываться. Один случай навсегда отбил охоту тогда мне попытались предъявить, что я оказала заболевшему человеку не ту помощь, которая ему требовалась. Были разбирательства, в результате выяснили, что я всё сделала правильно, но осадочек, как говорится, остался.