Время шло, и роль светской дамы и хорошей хозяйки, в которую она входила с таким трудом, а теперь совершенствовала с такой легкостью, постепенно превращалась в самоцель. Слуги были довольны и старательны, дети здоровы, арендаторы не били своих жен, самолюбие дочери священника не страдало, концы с концами сводились так, что можно было щедро жертвовать на благотворительные цели и одеваться, как этого требовало положение Генри в обществе, не вызывая вместе с тем зависти, на все это приходилось тратить много забот и умения. Она приобретала сноровку опытного жонглера, который без видимого напряжения подбрасывает и ловит десяток мячей одновременно.
Глава XI
Элси с удовольствием поселилась в Бартоне. Она легко приспособлялась к обстоятельствам.
Она обещала Уолтеру часа два в день тратить на занятия, а кроме того, по возможности помогать сестре по дому и в детской, но и то и другое вскоре свелось к простой видимости. Пришлось потратить немало труда, чтобы заставить ее хотя бы поддерживать порядок в собственной комнате. Но она была неизменно весела и добродушна, и слуги редко жаловались на лишнюю работу, которую она им доставляла. Она очень заботилась о своих туалетах и много шила для себя, а также вышивала подарки ко дню рождения или к Рождеству для тех из своих знакомых, которые могли быть ей полезны. Все остальное время она тратила на светские развлечения. Танцы, званые чаепития на свежем воздухе, прогулки верхом, пикники и шарады перемежались с более серьезными занятиями: украшением церкви, упаковкой в замке корзин с провизией для бедных или участием в спевках церковного хора, проходивших в доме священника под руководством молодой леди Монктон.
Элси засыпали приглашениями. Она была жизнерадостна, беззаботна и обладала врожденным умением нравиться. Эти свойства в соединении с красивой внешностью делали ее любимицей и молодежи и стариков.
Из всех обитателей Бартона только миссис Джонс относилась к ней с неизменной враждебностью.
Очень живая барышня, ядовито сказала она жене кучера как-то раз, когда Элси с рассыпавшимися по плечам кудрями легко, словно лань, пробежала мимо них.
Генри! окликнула она своего зятя. Генри, подожди меня!
Он обернулся к ней, улыбаясь:
Ты хочешь обойти со мной усадьбу? А подметки у тебя толстые? В овечьем загоне грязно.
Ты идешь смотреть овец?
Да, я буду занят все утро. Если хочешь составить мне компанию милости просим.
А нельзя ли поручить это Уилкинсу? Я-то думала, что мы сегодня покатаемся. Утро просто чудесное, а мне так хочется попробовать Фиалку.
Он заколебался, глядя на залитые солнцем луга.
Правда, чудесное Уилкинс мало понимает в овцах, но Джорам, пожалуй, справится, если я покажу ему, что нужно делать. Ладно, крошка. Скажи Робертсу, чтобы он оседлал для тебя Фиалку. Я поеду на Принце. А теперь марш надевать амазонку!
Ох, Генри, спасибо! Ты меня так балуешь! И я очень тебе благодарна.
Она взяла его под руку, потерлась об него, как котенок, и промурлыкала:
Я так рада, что живу здесь!
Правда? Ну, и мы очень рады, что ты живешь здесь.
Он с некоторой грустью посмотрел на поднятое к нему сияющее личико. Ему все еще временами бывало больно, что Беатриса никогда не говорит ему таких милых слов, никогда не ласкается к нему.
Не то чтобы он находил хоть какие-нибудь недостатки в своей обожаемой и безупречной жене. Все эти три года она была совершенством. Он ни разу не видел ее рассерженной или в дурном настроении, и она никогда не уклонялась от его ласк. Просто нежность была не в ее характере.
Чем шляться по усадьбе и отрывать людей от дела, сказала миссис Джонс, она бы лучше помогла своей бедной сестре, которая всю ночь не спала, оттого что у малыша зубки режутся.
Она злобно посмотрела на тонкую девичью фигурку.
Могла бы, кажется, застелить свою кровать ведь сегодня стирка, да и варенье пора варить, и мало ли чего! Лентяйка она, вот что! Только о себе и думает, вертихвостка.
Миссис Робертс, толстая, добродушная женщина, неодобрительно покачала головой.
Эх, милая! Разве у нее что плохое на уме? Молода еще, многого не понимает, только и всего. Подрастет научится, красавица наша.
Миссис Джонс презрительно фыркнула:
Еще бы! Она научится, дай срок, да вот чему? И то сказать, она уже многому обучена.
Кроме миссис Джонс, во всей округе равнодушной к чарам Элси осталась только старая графиня. Молодая леди Монктон, которая сначала отнеслась с некоторым недоверием к такой опасной красоте, была теперь, как и ее смиренные друзья из дома священника, в полном восторге от веселой, услужливой и хорошенькой девушки и расхваливала ее всем и каждому. Даже леди Крипс все реже отпускала шпильки по ее адресу. Но старая графиня оставалась при своем мнении столь же упрямо, как и миссис Джонс.
Вылитая мать, бросила она как-то раз, когда Элси верхом на Фиалке и в сопровождении Генри с веселым смехом обогнала их карету.
Не сказал бы, ответил ее сын. Насколько мне известно, дела миссис Карстейрс идут плохо. Я слышал от Джонни Гейлора, что, по словам их доктора, в последний раз, когда он ее навещал, у нее был синяк под глазом. Она объяснила, что упала и ушиблась, но, по его словам, вся деревня знает, что Карстейрс бьет ее, когда бывает дома. Само собой, если у него заводятся деньги, он уезжает в Лондон к своим шлюхам. Но она, кажется, по-прежнему обожает эту скотину. De gustibus[10] Однако я как-то не могу себе представить, чтобы мисс Элси покорно позволила кому-нибудь помыкать собой даже моему любезному воспитаннику.
Фил опять что-нибудь натворил? Что на этот раз?
Ничего нового: пьет, развратничает и бьет ночных сторожей. Вот кому не мешало бы наставить фонарей. Впрочем, толку не будет, а то я бы сам его изукрасил. Он порядочный мерзавец. Не такой, как Карстейрс, но все-таки мерзавец. Между прочим, он, надеюсь, не ухаживает за мисс Элси? Он ведь на ней никогда не женится.
Леди Монктон пожала плечами.
Все мужчины ухаживают за Элси, и она стравливает их друг с другом, как когда-то херувимчик, только она достаточно хитра и умудряется не вызывать ревности других женщин. Теперь ей, кажется, вздумалось вскружить голову своему зятю. Мне наплевать, что Элси водит за нос безмозглых юнцов, но я не допущу, чтобы обижали Беатрису, а не то я сумею приструнить эту барышню.
Я не думаю, мама, что она поступает так со злым умыслом. Во всяком случае, у нее ничего не выйдет, как бы она ни старалась, Телфорд никогда не разлюбит жену.
Попробовал бы он ее разлюбить, пробормотала старуха.
Несколько недель спустя, обеспокоенная слухами, которые доходили до нее со всех сторон, она послала в Бартон лакея с запиской, приглашая Беатрису на чашку чая. Он вернулся с вежливым отказом: у Дика режется еще один зуб и от этого небольшой жар.
На следующий день вдовствующая графиня сама без предупреждения явилась в Бартон. Миссис Джонс в некоторой растерянности выбежала к ней навстречу.
Прошу прощения, ваше сиятельство; хозяйка в детской с маленьким. Он весь день капризничает.
Сверху донесся сердитый детский плач.
Да и всю ночь тоже, я полагаю. Ну, раз он так шумит, значит, нет ничего страшного. Нет, не зовите ее сюда, я сама поднимусь к ней. Господь с вами, моя милая, или я, по-вашему, ни разу не видела ребенка, у которого режутся зубки?
Миссис Джонс, продолжая рассыпаться в извинениях, проводила ее в детскую.
Их сиятельство, сударыня. Прикажете мне взять маленького?
Беатриса ходила по комнате, баюкая Дика. Его вопли постепенно затихали. Она обернулась, не проявив никакого удивления.
Здравствуйте, леди Монктон, сказала она негромко. Подождите минутку, пожалуйста, Дик сейчас заснет. Миссис Джонс поставит для вас кресло поближе к камину.