Хезер прыгает на беговую дорожку и продолжает строить планы. Она пока еще не полностью ознакомилась со школьными общественными организациями, но, с ее точки зрения, Международный Клуб и Избранный Хор для начала сойдут. Можем попробовать поучаствовать в мюзикле. Я включаю телевизор и лопаю ее поп- корн.
Хезер:
Что делать будем? Ты куда хочешь вступить? Может, пойдем тьюторами к первоклашкам? Она увеличивает скорость на дорожке. А чего там твои прошлогодние друзья? Ты знакома с Николь? Но она вся такая спортивная, да? Я совсем не спортивная. Постоянно падаю. Ты что хочешь делать?
Я:
Ничего. Клубы дурь полная. Хочешь попкорна?
Она запускает дорожку еще быстрее, бежит со всех ног. Тренажер так громко гудит, что мне не слышно телевизора. Хезер грозит мне пальцем. Говорит, что это обычная ошибка всех девятиклассников оставаться в стороне. Нечего бояться. Нужно проявлять инициативу, принимать активное участие в школьной жизни. Так завоевывают популярность. Она уменьшает скорость, вытирает лоб толстым полотенцем, которое висит сбоку. Несколько минут шагает, остывая, потом спрыгивает.
Сто калорий, сообщает она. Хочешь попробовать?
Я содрогаюсь и протягиваю ей миску с попкорном. Она тянется мимо и берет ручку школьную, фирменную, с пушистым шариком на конце с кофейного столика.
Нужно составить план, произносит она торжественно. Рисует четыре клетки, потом пишет в каждой из них: «Четверть». Ничего у нас не получится, если не поставить цели. Все так всегда говорят, и это сущая правда. Открывает банку с кока-колой. У тебя какие цели, Мел?
Я раньше тоже была как Хезер. Я что, так сильно изменилась за два месяца? Она довольная, заводная, в хорошей форме. У нее славная мама и крутой телик. Но она как собачка, которая постоянно запрыгивает тебе на колени. Постоянно ходит со мной по коридорам и болтает как заведенная.
Моя цель добраться до дому и вздремнуть.
Прятаться
Вчера Волосатая выдернула меня из кабинета для самостоятельной работы и заставила делать «несданную» домашку у нее в кабинете (что-то там озабоченно фыркала себе под нос и бубнила о вызове родителей. Дело плохо). Сегодня никто не потрудился мне сказать, что самостоятельная работа будет в библиотеке. Когда я разобралась, урок уже почти закончился. Мне конец. Я попыталась все объяснить библиотекарше, но постоянно заикалась и несла какой-то бред.
Библиотекарша:
Да ты успокойся. Все хорошо. Не переживай. Ты Мелинда Сордино, да? Не волнуйся. Я отмечу, что ты присутствовала. Смотри, как все устроено. Если понимаешь, что опаздываешь, попроси любого учителя дать тебе справку, что тебе разрешили опоздать. Ясно? А плакать незачем.
Поднимает повыше зеленый листочек мой пропуск на выход из тюрьмы. Я улыбаюсь и пытаюсь выдавить: «Спасибо», но слова не идут. Она думает, я обалдела от того, что меня не выругали. В принципе, так и есть. Подремать уже некогда, я перебираю книжки, чтобы порадовать библиотекаршу. Может, даже какую и прочту.
Но блестящая мысль приходит мне в голову не тогда. Рождается она, когда Мистер Череп вылавливает меня в столовой и требует домашку про «Двадцать способов выживания в лесу, которыми пользовались ирокезы». Я делаю вид, что его не вижу. Проталкиваюсь через очередь, огибаю парочку, которая тискается у дверей, шагаю по коридору. Мистер Череп застревает, чтобы прервать публичное проявление привязанности. Я шагаю в Старшее Крыло.
Я в чужом краю Куда Не Ступала Нога Новичков. На меня таращатся, но мне вообще не до того. Слышу голос Мистера Черепа. Поворачиваю за угол, открываю какую-то дверь, шагаю в темноту. Придерживаю дверную ручку, но Мистер Череп до нее не дотрагивается. Шаги его шаркают дальше. Обшариваю стену возле двери, нахожу выключатель. Попала я не в класс. Это старая кладовка, где пахнет прокисшими губками.
На задней стене полки с пыльными учебниками и парой бутылок отбеливателя. Из-под груды швабр и метел выглядывают замурзанное кресло и старомодная парта. Растрескавшееся зеркало нависает над раковиной, где валяются дохлые тараканы, переплетенные паутиной. Ручки кранов заржавели не повернешь. Давно уже ни один уборщик тут не отдыхал. У них теперь новая комната и кладовка рядом с разгрузочной. Девчонки туда не суются, потому что, когда мы проходим мимо, уборщики пялятся и тихонько свистят. Эта кладовка заброшена ни надобности, ни названия. Как раз то, что мне нужно.
Сперла у Волосатой со стола стопку справок об опоздании. Сразу здорово полегчало.
Добыча дьяволов
Нынче в школе праздник «Наш класс лучше всех», что значит избавление от алгебры, а еще можно навести порядок в моей кладовке. Я принесла из дома несколько губок. Оно мне надо сидеть в грязи? Нужно еще протащить сюда одеяло и вазочку цветочного попурри.
План такой: двинуться в толпе к актовому залу, а потом нырнуть в сортир и там переждать. Мимо учителей просочиться плевое дело, а вот про Хезер-то я и забыла. Только Спасительный Сортир появляется на горизонте, как Хезер окликает меня, подчаливает, хватает за руку. Она прямо лопается от гордости за родную школу морда довольная, щеки пунцовые. И, видимо, твердо убеждена, что и я в полном восторге. Мы чапаем на это мозгопромывательство, и ее так и несет.
Хезер:
Так здорово наш класс лучше всех! Я помпонов наделала с запасом. Во, держи. Ух, помашем! В новом классе всегда энтузиазма больше всего, правда? Представляешь, если ты в футбольной команде и за тебя все болеют? Умереть можно от гордости. Ты как думаешь, наши сегодня победят? А я вот точно знаю, что победят. Пока у них не очень клеилось, но мы ж их заведем, правда, Мел?
Меня прямо корежит от ее восторгов, но на сарказм она явно не отреагирует. Ладно, не сдохну я на этом празднике. Хоть будет рядом с кем сесть уже шаг вверх по социальной лестнице. Подумаешь, линейка!
Я собираюсь пристроиться у самой двери, но Хезер волочет меня на трибуны, к другим первогодкам.
Я их знаю, говорит она. Мы вместе газету делаем.
Газету? У нас что, есть газета?
Она представляет меня каким-то бледнорожим типам. Парочку я смутно помню, остальные, видимо, ходили в другую среднюю школу. Я приподнимаю уголки рта, не кусая при этом губ. Хоть шажок. Хезер улыбается от уха до уха и вручает мне помпон.
Я слегка выдыхаю. Девчонка, сидящая сзади, стукает меня по плечу длинными черными ногтями. Слышала, как Хезер меня представляет.
Сордино? спрашивает она. Ты Мелинда Сордино?
Я поворачиваюсь. Она выдувает черный пузырь, втягивает обратно в рот. Я киваю. Хезер машет знакомой на год постарше та сидит напротив. Девица стучит меня по плечу еще сильнее.
Это ты вызвала копов на вечеринку Кайла Роджерса в конце лета?
Наш сектор трибуны превращается в кусок льда. Головы поворачиваются ко мне со звуком, напоминающим щелчок сотни камер папарацци. Пальцы у меня немеют. Я трясу головой. Тут вступает еще одна девица:
Моего брата забрали с той вечеринки. Потом его за это уволили. Как ты вообще могла? Крыса.
Ты ничего не понимаешь, отвечает голос у меня в голове. Жалко, что она не слышит. Горло сжимается, как будто две руки с черными ногтями сцепились прямо на трахее. Я так старательно пыталась забыть каждую секунду этой дурацкой вечеринки, и вот теперь я посреди враждебной толпы меня ненавидят за то, чего я не могла не сделать. Я не могу им рассказать правду. Я сама о ней не могу думать. В желудке шебуршится какой-то звериный звук.
Хезер тянется погладить мой помпон, потом отдергивает руку. Думаю: вот сейчас она встанет на мою защиту. Однако нет, нет. Я же могу помешать ее Плану. Я закрываю глаза. Дыши, дыши, дыши. Не говори ничего. Дыши.
В зал колесом влетают чирлидерши и дружно орут. Толпа на трибунах топает и голосит в ответ. Я закрываю голову руками и реву выпускаю наружу звериный звук и часть той ночи. Никто не слышит. Слишком они увлеклись.