Тоша, нам надо поговорить! безапелляционным тоном заявила она слегка осоловевшему после ужина Егорову.
Анечка, а завтра никак нельзя поговорить? Я устал.
Нет, сейчас! громко крикнула она. Именно сейчас! А то, может, это завтра будет совсем другим.
Чего ты хочешь? Говори прямо, не тяни кота за подробности.
Тоша, почему ты стал относиться ко мне как к мебели? Приходишь с работы, проглатываешь ужин, при этом ты где-то далеко-далеко, наверное в своей лаборатории, потом или заваливаешься спать, или быстренько удовлетворяешь свою похоть и дрыхнешь до утра. У нас нет ничего общего: ни общих интересов, ни разговоров, ни дел. Антон, а ты меня любишь? Ведёшь себя так, как будто я пустое место или служанка!
Анечка, ну что ты несёшь? Я просто немного устаю, у меня на работе аврал, вот сейчас доделаем тему, и всё будет как прежде!
Ты знаешь, в это я не верю. Ведь любовь это постоянно горящий огонь, это постоянное тепло сердец, это ты во мне, а я в тебе, мы неразделимы и вечны. А ты!..
А что я? Я, как всегда, проникаю в тебя, и нам хорошо!
Он попытался обнять её, но ничего не вышло: она отстранилась от него.
Дурак ты, Антон, ох какой же ты дурак! У тебя мозги высохли в этой лаборатории, можешь только своими козявками командовать. Говори мне, что такое любовь? Я это хочу услышать от тебя. Тоша, ты же учёный, говорят, большой учёный, значит, ты всё знаешь. Говори быстро, что такое любовь!
Ну как «что такое»? Антон недоумевал. Ну вот ты мне нравишься, особенно без халатика.
Он запустил руку под её халат и тут же получил ощутимый шлепок.
Что дерёшься? Что вообще с тобой сегодня?
Так я и думала, что ты мне не ответишь на мой вопрос. Значит, ты меня не любишь!
Любишь, не любишь. Антон стал раздражаться. Какие-то бабские капризы. Ложись давай, снимай с себя эту тряпку, я тебе докажу, что люблю тебя!
Нет, Антон, это похоть, это страсть, это одержимость, но только не любовь! Вот я, например, люблю тебя, и для меня любовь к тебе это нескончаемый источник энергии, с ним можно реализовать все мечты, но сбудутся они только в одном случае: если у нас с тобой будет духовная близость, если и ты ощущаешь такой же прилив сил, когда видишь меня. А ты как в том плохом анекдоте, помнишь? Жена мужу выговаривает: «Ты, как с работы припрёшься, так сразу: Давай в койку. Нет бы поговорить об искусстве, литературе». На следующий день вечером муж говорит: «Клавка, ты Шульгберта читала? Нет? Тогда марш в койку». И никакой духовной близости. Печально это.
Послушай, Аня. Сонливость Антона как рукой сняло. Я же учёный, то, о чём ты говоришь, возникает только потому, что в нашем организме происходит выделение гормонов: дофамина, адреналина, серотонина и эндорфина. Вот и вся так называемая любовь. Это же только химия, и больше ничего.
Да, а ты совсем плохой, Тоша. Вот уж не думала, что ты так будешь мне отвечать. Химия! Ну надо же, химия! А душа, Тоша, твоя и моя душа? Разве она здесь ни при чём? Ты робот, Тоша, бесчувственный робот. А я-то хотела от тебя ребёнка! Да разве это можно делать? Роботов от тебя нарожаешь, что потом будет? Будет ужасный ужас. А на сегодня всё! Ты спишь один со своими серотонинами и адмудофами.
Анна забрала подушку и одеяло и, волоча его по полу, отправилась в другую комнату.
После этого Антон с Аней не разговаривали почти неделю. В один из вечеров первым прервал молчание Антон.
Аня, хватит дуться! Давай поговорим как люди, с надеждой в голосе попытался заговорить Антон.
Ба, голосок прорезался, ехидно улыбаясь, саркастически произнесла она. Что, никак воздержание пошло на пользу? А как же серафины и эндардины? Неужели не помогли? А говорил, что химия это всемогущая наука, что стоит только подумать о дендрофинах, как всё наладится.
Анечка, солнышко, ты несёшь сейчас отборную чушь. Ну какие дендрофины, ёлки его в коромысло. Аня, я же люблю тебя!
Антон попытался обнять подругу, но потерпел неудачу. Она удалилась на кухню и стала сосредоточенно загружать в посудомойку грязную посуду. Егоров решил не сдаваться, подошёл сзади, обнял Анну и предложил:
Завтра выходной, давай слетаем куда-нибудь, найдём уединённое местечко, посидим на травке, съедим что-нибудь, побудем одни. Согласна?
Батюшки, твои мурофины прочистили тебе мозги! Она повернулась к нему лицом, но вырываться не стала. Конечно, давно бы так. А ещё я хочу в театр, слышишь, чародей, очень хочу.
Их губы соприкоснулись, он подхватил её на руки, отнёс в постель. Заснули они только под утро.
Антон расстелил на полянке коврик, достал воду.
Аня, давай что-нибудь закажем, пожуём!
Давай!
Аня взмахом ресниц включила интернет, и перед ней возникла картинка поисковика.
Ты по-прежнему выходишь в Сеть через чип на голове? Я же просил тебя, не нужно этого делать. Возьми планшет, выходи сколько хочешь, раздражённо проворчал Антон.
Мне так удобно, а твой планшет это доисторическое устройство. Так, смотри, что нам предлагают. Цыплёнок в специях, жареные кузнечики, маринованные сверчки, ростбиф.
Я буду жареных кузнечиков, решил Антон, и ещё апельсиновый сок.
А я а я мм буду, наверное, ростбиф. Во, точно, ростбиф!
Аня сжала губки в ниточку и стрельнула глазами в сторону Антона. Но он остался совершенно безучастен к такому выбору подруги. Судя по выражению его лица, он подумал про себя: «Лопай свою доисторическую пищу, а я буду до конца современным. Кузнечики это еда интеллектуалов».
Уже через десять минут над ними завис коптер, с него опустилась корзинка с заказом. Антон навёл на лист заказа планшет, раздался булькающий звук, говорящий о том, что заказ оплачен, разгруженная Аней корзинка со свистом поднялась к аппарату, который исчез в ослепительной голубизне неба.
Потом Аня с улыбкой смотрела, как Антон ел кузнечиков, которые никак не накалывались на вилку.
Да бери ты их руками, сказала она, с аппетитом поглощая отлично приготовленное мясо.
В это время квакнул планшет, который Антон оставил неподалёку, сообщая своему владельцу, что пришло сообщение. При этом на экране появилась фотография абонента и крупными буквами его имя. «Верочка», прочитала Аня подпись под фото молодой красивой женщины. Аня молниеносно схватила планшет, отбежала от Антона и попыталась прочитать сообщение. Но открыть его не удалось: вход был запаролен.
Дай сюда. Егоров протянул руку и чуть не подавился очередным кузнечиком. Дай сюда, это касается только меня.
Ах, только тебя! Глаза Анны потемнели, выражение лица не сулило ничего хорошего. И кто же такая Верочка? Отвечай, негодник! Уже завёл подружку?
Отдай мне планшет! Это по работе! жёстким голосом потребовал Антон. Это может быть важно!
Да, я теперь понимаю, что это важно! Кобель! Верочка у него, видите ли!
Ты мне отдашь планшет, в конце концов? закричал Антон. Это из института прислали, это моя работа, а тебе лишь бы к чему-нибудь прицепиться!
Да забери! Аня швырнула планшет в его сторону. Так вот ты какой, оказывается! Значит, по ночам я тебя должна ублажать, а днём ты с Верочкой! Хорош! И Верочка твоя сегодня, в воскресенье, конечно, на работе! Врать ты здоров, Антон!
Аня, успокойся, это не так, я тебе всё объясню.
Не надо мне ничего объяснять! У Ани непроизвольно полились слёзы из глаз. Объяснять будешь какой-нибудь своей очередной дурочке! Всё, чародей, иди ты ко всем чертям!
Аня отбежала к реке, села на землю, по её вздрагивающим худеньким плечикам было видно, что она рыдает. Потом после нескольких попыток, поскольку мешали слёзы, повесила перед собой поисковик и вызвала аэротакси.
Анечка, зачем ты так? Аня, это же совсем не то, что ты подумала, а ты даже не дала мне возможности объяснить, кто такая Верочка.
Иди к чёрту, сухо послала его Анна и прыгнула в машину.
Антон вернулся на место, стал собирать вещи, закидывать их в аэромобиль. Вскоре великолепная ромашковая полянка осталась наедине с рекой, ветром и голубым небом.