Будешь дергаться, он располосует тебе всю руку до локтя, и Комаров надавил полицейскому на грудь, прижимая его к креслу.
Пуля засела в мышце, и Тимур внутренне вздохнул с облегчением, что не в кости, что значительно усложнило бы его задачу. Его руки предательски дрожали, но извлек пулю он достаточно быстро и со злостью швырнул ее на пол.
Говоришь, никогда такого не проделывал? усмехнулся Комаров и протянул ему иглу. Я ее уже обеззаразил, можешь зашивать.
Но ты
Товарищ хирург, мне до вашего мастерства далеко, мне все это знакомо только в теории. Так что, не будем рисковать жизнью этого пусть и неприятного человека.
Через полчаса все было кончено, и Андрей протянул Тимуру еще одну бутылочку с водкой:
Заслужил. И иди поспи хоть немного, а я попробую нащупать Джина. Эти ублюдки правы самолет надо сажать уже сейчас, не дожидаясь, когда кончится топливо.
Тимур отключился практически сразу, как его голова коснулась спинки кресла, и Андрей наклонился к Ли:
Ваш Джин классный парень.
Да? нахмурился Ли. А, по-моему, он чокнутый гей.
Гей? изумился Комаров. Разве?
А, думаете, зачем он меня преследует вот уже десять лет?
Неужели мечтает затащить вас в койку? и Комаров расхохотался. Вы меня, конечно, извините, но будь я геем, на вас я бы обратил внимание в последнюю очередь.
У всех свои вкусы и предпочтения, пожал плечами Ли. Да и это не мои домыслы. Он сам мне не раз в любви признавался.
Вот как? На вашем месте прямо сейчас я бы не стал его отшивать: кто-то должен посадить эту чертову посудину, вся надежда только на него. Вы уж с ним поласковей.
Поздно, махнул рукой Ли. Я уже избавился от него.
В каком смысле? Андрей схватил Ли за руку и пристально посмотрел ему в глаза. Что значит избавился?
Устроил ему небольшое катапультирование из кабины пилота. Не переживайте, там есть парашют.
Какое к черту катапультирование на такой высоте? Хотя постойте. Зачем вы это сделали?
Я пошел в туалет, а он он был там прямо в кабинке. И он он все-таки добрался до меня он
Что?!
Ли вдруг задрожал всем телом и закрыл лицо ладонями. Он бился, словно лягушка в высоковольтных проводах. Андрей прижал его всем телом к креслу и прорычал:
Что произошло в туалете, черт побери?!
Он он не заставляйте меня вспоминать это, прошу
Он что, в штаны к тебе залез что ли?
Да и не только из-под пальцев Ли текли крупные слезы.
Так, все ясно, Андрей поднял с пола рюкзак Джина и принялся вытаскивать из него все вещи.
Искомое обнаружилось на самом дне.
Клонозепам. Так, не бог весть что, но все же лучше, чем все это. Давайте примем лекарство и прекратим сходить с ума из-за собственных фантазий. Ну же, Ли, всего пару таблеток, Андрей извлек из пузырька две небольшие белые таблетки и протянул их Ли.
Тот уставился на них так, словно впервые их видел.
Это это лекарство Джина он принимает его уже очень давно. С тех пор, как о нет!
Я сказал, пей эти чертовы таблетки, иначе я запихну их тебе в глотку! Андрей засунул их в рот Ли и поднес к его губам бутылку с водой. Ну же!
С утра сильно подморозило, но на площади продолжала собираться толпа. Солнце только показало самый краешек, а возле стены уже поставили ограждение, за которым спустя час и начали скапливаться любопытные. Они стекались сюда со всех концов Пхеньяна, несмотря на лютый мороз полуодетые люди без головных уборов, в тонких кедах, а кто-то и вовсе в тапочках они дрожали от холода, они синели и бледнели, но наполняли собой площадь, ожидая главного зрелища в году.
Джин подпрыгивал на месте и дул на свои озябшие пальцы, а рядом молча стояли и не шевелились отец с дедом, только угрюмо взирали на серую стену впереди.
Я замерз, можно мне домой? заныл мальчик, внимательно глядя на отца.
Но дед лишь нахмурился и помотал головой.
Ты солдат, сын. Будущий солдат великой страны. И должен увидеть все, что сейчас произойдет, собственными глазами, чтобы понимать, за что мы боремся и к чему стремимся.
Толпа забила уже всю площадь. Она гудела и свистела, отовсюду раздавались нетерпеливые крики.
Я очень замерз, отец, пробормотал Джин, прижимаясь попеременно то к нему, то к деду.
Тепло это большая роскошь, сын. Слишком большая. Не всякий может ее себе позволить.
Но посмотри, отец, ведь он же в куртке! и Джин указал пальцем в сторону стены, к которой вели тепло одетого связанного человека.
Джин впервые в своей жизни видел человека другой расы, отличающегося от них всех. У него тоже были темные волосы и карие глаза, но черты лица совсем не походили на корейские. А еще волосы его были столь длинны, что доставали до самых плеч.
Он не из нас, отец? Не из Кореи? забеспокоился Джин.
Нет, он из далекой страны под названием Венесуэла.
Они нам враги?
Нет, Джин, мы дружим с этой страной, вот только этот тип и со своим народом не нашел общего языка. Он предал наше великое дело, за что и будет казнен. Он предал наших людей Америке, и их там расстреляли, так что, он просто получит по заслугам.
Но почему он так поступил, отец? Неужели он не хочет правды и справедливости? Неужели не хочет всеобщего счастья, как нас учат в школе на уроках политинформации?
Джин, печальная истина заключается в том, что никто из них не хочет всеобщего счастья. Все хотят личного. Поэтому в этом мире одни разъезжают на роскошных собственных автомобилях и едят то, что нам с тобой даже не снилось, а другие погибают в нищете и голоде. Такие, как наш вождь, хотели бы изменить эту ситуацию, а такие, как этот Ламеда, пытаются нам в этом помешать.
Но разве мы хорошо живем, отец? И разве хорошо живет Венесуэла? Стал бы этот человек предавать интересы своей страны, если бы жизнь в ней действительно была прекрасна?
Верно, сын, мы живем трудно, каждый кусок хлеба нам дается потом и кровью всем нам до единого, потому что от нас отвернулся весь мир. Весь мир хочет жить по законам дикой природы: кто успел, тот и сожрал, а мы хотим установить на Земле царство человека и попрать естественный отбор.
Джин замолчал, чувствуя, как немеют от мороза его губы.
Ламеда сбросил куртку и стоял спиной к стене, заложив назад руки. Его волнистые волосы развевались на ветру, и он с вызовом смотрел в глаза трем солдатам с винтовками, стоявшим прямо перед ним.
Али Ламеда! раздался голос откуда-то сверху, и Джин задрал голову в тщетной попытке найти его обладателя. Ты признаешь свою вину в передаче трех корейских солдат властям Соединенных Штатов?
Вину? воскликнул, усмехаясь, Ламеда. Да я спас их от того безумия, в которое все вы здесь погружены! Царствие божие на земле? Да вы посмотрите, на что вы все похожи! На улице минус двадцать, а вы пришли сюда в легкой летней одежде, потому что другой у вас нет, никогда не было и никогда не будет! Вы нищие и голодные идеалисты, отрезанные от всего мира! Чего вы добиваетесь? Рай на земле не построить локально, его надо строить сразу всем миром! Но мир не хочет жить в раю, неужели вы этого не понимаете? Мир хочет продолжать погружаться в пучину ада! Миру нужен шанс вкусно есть и сладко спать, даже если ради этого шанса в нищету будет загнано несколько миллиардов! Люди живут ради шанса ворваться в клуб счастливых обладателей собственного жилья, собственного автомобиля, а чего предлагаете им вы? Все разделить поровну? Чтобы не было больше богатых и бедных? Не было ни слуг, ни господ? Да даже самые нищие и голодные слуги мечтают однажды стать господами! Никому не нужна свобода! Никому не нужно всеобщее равенство! Всем нравится жить вечной гонкой, вечными схватками, вечной попыткой перегрызть друг другу глотки ради того, чтобы урвать кусок побольше. Что вы измените своей сектой размером с целую страну? И вы, и мы жили, только пока нас с руки кормил другой великий, может, даже величайший идеалист в истории нашей планеты Россия. Но она исчезла, слилась с Западом и признала его историческую и жизненную правоту. И нет больше России, поэтому и вы, и мы передохнем с голода при строительстве рая на земле. Опомнитесь, безумцы! Этот мир не изменить! на последних словах он перешел на шепот, и в этот момент раздались выстрелы.