В 1571 году, продав свою должность и выйдя в отставку, он обустраивается в своём родовом гнезде и в 1572 году, в возрасте 38 лет начинает писать свои «Опыты» (первые две книги опубликованы в 1580 г.). Спустя десять лет предпринимает путешествие по Европе: Швейцарии, Германии, Австрии и Италии. Сохранился дневник, опубликованный много позже (1774 г.).
Занимал должность мэра родного г. Бордо, центра исторической области Аквитания и современного департамента Жиронда (одна из легенд гласит, что первую должность отец ему купил, а на вторую его переизбрали сами горожане, впечатлённые мудростью его правления: не случилось ни одной религиозной резни).
Впрочем, сам Монтень в «Опытах» (В эссе «О том, что нужно владеть своей волей» Кн.3, Гл. X) также упоминает, что дважды был мэром Бордо, но по причине доброй памяти, оставленной отцом и некоторым другим («Горожане Бордо избрали меня мэром их города, когда я был далеко от Франции [на водах в Лукке, Италия] и ещё дальше от мысли об этом. Я отнекивался, но мне принялись доказывать, что я поступаю неправильно, и к тому же дело было решено повелением короля. Эта должность должна казаться тем привлекательнее, что она никак не оплачивается и не приносит никаких иных выгод, кроме почёта, связанного с её исполнением. Срок пребывания в ней два года; впрочем, он может быть удлинён повторным избранием, что случается чрезвычайно редко. Это произошло и со мной; а до меня происходило лишь дважды»).
С французского «эссе» («essai») переводится как «попытка», «опыт», «набросок», «испытание», а происходит от латинского «exagium» «взвешивание».
«Опыты» вышли из печати в 1580-м году, на закате эпохи Возрождения. Но говорить о том, что именно Монтень собственными усилиями «создал с нуля» новый жанр нельзя: любой жанр складывается исторически на протяжении длительного времени, постепенно формируясь, приобретая и «шлифуя» свои черты.
Так, например, образцом протоэссеистики можно считать библейскую Книгу Экклезиаста (Проповедника): Дмитровский А. Л. Книга Экклезиаста как протоэссеистика // Журналистика и медиаобразование-2007: сб. трудов II Междунар. науч.-практ. конф. /Под. ред. проф. А.П.Короченского (Белгород, 13 октября 2007 г.): в 2 т. Белгород, 2007. С. 129132.
«Родителем», или «создателем» же «нового» жанра считается тот, у кого он обретает свою если не окончательную (каждый жанр постоянно подвержен определённому изменению), то типическую форму. Ту форму, наличие которой позволяет говорить об особенностях того или иного типа построения материала, произведения («типическую форму высказывания» Бахтин). И которая будет повторяться последующими поколениями как марка, брэнд: «Шекспир полон реминисценций из Монтеня, Паскаль и Декарт спорили с ним, Вольтер его защищал; о нём писали, на него ссылались полемически или одобрительно, Бэкон, Гассенди, Мальбранш, Боссюэ, Бейль, Монтескье, Дидро, Руссо, Ламетри, Пушкин, Герцен, Толстой» указывал автор одного из предисловий (Монтень. Опыты. М.: Издательство «Правда», 1991).
Резюме:
1. Эссеистика это образ жизни. Монтень постоянно переписывал и правил свои эссе: им внесено около шестисот (600) правок в прижизненные (4) издания. Отсюда сложность привлечения эссеистов, например, в газету: очень сложно писать эссе «конвейерно», по заказу, определённому объёму и в жёсткие сроки (если не брать в расчёт уникумов-гениев, вроде Г.К.Честертона).
2. Эссеистика феномен эпох переломных. Весьма показательный момент: конец ломки практически всех основ европейского общества совпал с появлением нового, необычного для европейской традиции жанра, становящегося, вместе с развитием новых общественных отношений и новой научной картины мира, все более влиятельным и популярным.
3. Если принять метафору мира как «становящегося Хаоса», то задачей эссеиста и выступает «упорядочивание» этого Хаоса (абсурда), формирование в противовес ему внутреннего Космоса Личного Мифа и, соответственно, индивидуально-мифологической картины мира.
***
Кроме того, подобный жанр появился в совершенно другой культуре, в Японии, причём гораздо раньше в X веке и под другим названием «дзуйхицу» (кит. «суйби» «вслед за кистью», «по следам кисти»): когда сознание эссеиста работает в режиме «письма за мыслью», в след узорам мыслительных переживаний (впрочем, есть около десятка внутрижанровых «стратегий» взаимодействия эссеиста с «жизненным материалом», своим экзистенциальным опытом: от «безумца» или «паука» до «шпиона» или «убийцы призраков»).
Здесь «основательницей» считают Сэй Сёнагон фрейлину императорской свиты, назвавшую своё произведение «Записки у изголовья».
На страницах её произведения отразилось эстетическое мировоззрение современной ей эпохи периода Хэйан. Он начался с конца VIII века, когда японский император и его придворные обосновались в новой столице, назвав ее Хэйан «мир и покой». Этот период господства японской аристократии продлился вплоть до конца XII века и стал золотым веком японской культуры и литературы, особенно поэзии и романа.
«Записки у изголовья» прежде всего, совершенно особый, эстетический, взгляд на мир. Её занимали не сами события, а впечатления от этих событий. Главное место в книге заняли мысли и наблюдения, по-новому (с неожиданной, субъективной точки зрения) раскрывавшие привычные (обыденно-бытовые) вещи, явления, события. Мысль её неуловима, невозможно порой угадать, куда приведут писательницу те или иные её размышления. Часто в её эссе звучат неожиданные или непривычные европейцам ноты. И никогда нет фальшивых, неискренних. Ведь это нарушило бы главный принцип японских писателей и поэтов гармонию с собой и миром: ложь, фальшь разрушают личность, вносят хаос во внутренний мир.
Резюме:
1. Эссеист должен быть эстетом, способным видеть прекрасное (тонкое, необычное, яркое, нетривиальное) в привычном.
2. Умение подмечать детали особенно характерно для эссеистов, поскольку иногда именно на них строится весь «опыт». (замечательное от «замечать»).
***
Возникает эссеистика и у нас, славян, в «русском мире».
Надо лишь отметить некоторые особенности, характерные для нашей культуры «третьей цивилизации» (помимо европейского «Запада» и азиатского «Востока»).
1) прежде всего, стоит сказать, что наша культура во многом была и остаётся устной, культурой «неформальных связей». Это не значит, что славяне не умели писать и читать. Наоборот, они практически поголовно были грамотными (это доказывают исследования новгородских берестяных грамот писали и читали все, вплоть до детей и женщин, как минимум с 7 века). Более того, у праславян существовал не один вид письменности (например, глаголица и руница). И письменностью активно пользовались в бытовых, хозяйственных, политических и иных целях.
2) Но сакральная традиция предполагала изустную передачу знаний, поскольку носители знания жрецы, не выделялись из народа в некие закрытые «эзотерические» общества. Наоборот: и волхвы, и калики перехожие, а позже старцы избегали государственно-официозных структур. Стремились, скорее, к уединению. Поэтому вопросы духовной практики, вопросы экзистенциального характера решались непосредственно в общении с «духовниками» и не требовали создания эссеистики как особого рода произведений: она «растворена» в нашей культуре как кислород в крови.
Русская культура насквозь эссеистична.
Тем не менее, литературные памятники, которые с точки зрения философии, могут быть отнесены к образцам эссеистического мышления, обнаруживаются и у нас даже при беглом осмотре. Таковы, например, многие образцы «Слов» или «Поучений».