Пусть хоть поляну накроют, поправив очки, рассудил Михалыч.
На всех! добавил Лёлик.
Диатез не замучает пятую точку? заголосил Граммофон.
Пусть организаторы выделят деньги тем, кто будет работать на спектакле, тихо предложил Женя.
Они заранее решили задействовать нас.
Но чтобы сэкономить нарочно сообщили об этом уже по факту.
Не думал, что финны такие жадные, покачал головой Джон Бор.
Это не финны, а наш начальник темнит или финансовые вопросы не умеет решать,
надевая куртку, констатировал Карл. Вы как хотите, а я ухожу!
Хватит ныть! взорвался завмонт. Это распоряжение директора.
Выслуживаешься? с прищуром посмотрел на завмонта Карл. Не дождавшись ответа, он ушёл.
Хрен с ним, я покачаю, вызвался Граммофон.
Не в этот раз, улыбнулся завмонт. Хватило того, что ты Караченцову кричал из-за кулис: Урий, Урий, приём
В цехе раздался дикий гогот.
Директор, говоришь? переспросил я. Ладно, давай
Нужны ещё двое!
Компанию мне составили два Дениса. Одному из них дали прозвище Дикий. Случайно оказавшись в какой-то забегаловке в кругу артистов, он почувствовал себя неловко от светских бесед и перевернул стол, после чего обрёл своё новое имя. Другой особо ничем, кроме постоянного хихиканья, не выделялся.
Мы вышли прогуляться и обсудить детали заговора. Минуя сквер, за широкой витриной булочной в глубине магазина увидели Лёлика и Джона Бора. Они не теряли времени и опередили нас у кассы. Приобретённый алкоголь был спрятан за поясами, оставалось припрятать его перед началом спектакля.
За несколько минут до начала наши уже предварительно накатившие тела легли под жаркие софиты. Открылся занавес, прибавился свет, и со лба потекли капли пота. Осветительные приборы были не только над нами, но и по бокам. От них больше всего тянулся жар.
В зале раздались бурные аплодисменты, вслед за ними приглушенное шуршание занавеса, секундное шарканье в оркестровой яме и бой литавр. Потом всё стихло, и, словно пчелиный рой, зазудели струнные инструменты: «Ту-ру-ту-ру-ту-ру-ту-ру»
Итак, трагедия Шекспира «Отелло». Картина первая Кипр, гавань, шторм, сопровождаемый грозой. Все ждут прибытия мавра Отелло, назначенного губернатором острова.
Мы потягиваем коньяк и невпопад о чём-то громко перешёптываемся. Стоя за кулисами, завмонт увидел нашу вакханалию и начал махать руками.
Жир! так называл его Дикий. Тоже хочет выпить!
Он ближе к тебе, смеялся Денис, скажи ему, пусть к нам ползёт.
Что вы творите, дебилы? шипел завмонт, хватаясь за голову.
Тревожная и в то же время торжественная музыка приглушала наши разговоры и подчёркивала жесты.
Как дураки, тут лежим
Что?
Пошли с Бором бухать, покачивая мачту, ёрзал Дикий.
Ааа Давай для начала допьём, возражал Денис.
Теоретически, можно уйти по- пластунски
Не слышу!
Кулису на себя подтяни, чтобы прострел закрыть! прикрикнул я.
Уроды, заткнитесь! нервничал завмонт.
Всё нормально, на выдохе после глотка ответил Денис.
Прорвём линию Маннергейма? спросил Дикий.
Какую? не расслышал Денис.
Дикий махнул рукой, встав на карачки, пополз к кулисе.
Шторм продолжался, но мачты перестали качаться, и в свете софитов, камуфлированная в рабочий комбинезон, над пандусом поплыла задница Дикого.
La fatale! вышибло хмель из моей головы.
За мной! скомандовал Дикий.
Ты куда пополз, недоумок? побагровел завмонт.
Мы с Денисом зажали рты, чтобы наш смех не слышали зрители.
Дикий, добравшийся практически до края кулисы, уперевшись в ноги завмонта, развернулся и, расталкивая мачты, пополз в другую сторону. Мы с Денисом бились в конвульсиях от смеха. Поняв, что нам уже нечего терять, Дикого догнали ещё две «волны». С горловыми спазмами мы выбежали из-за кулис и закрылись в цехе.
Лёлик, по-детски улыбаясь, поинтересовался: Вы, что там натворили?
Сейчас Жир придёт перхотью трясти, предупредил Дикий.
Раздался стук в дверь. Михалыч открыл и увидел перед собой финна, который до спектакля участвовал в дележе, за его спиной трясся завмонт.
Mitā helvettiā annat itsesi tehdā?
1
Итсеси? Михалыч, а что это такое он сказал? напрягся Лёлик.
По-нашему ругается
У нас за такие слова Хе-хе Можно и ответить, прибавил Джон Бор.
Из-под стола Михалыч достал бутылку налил в стакан водку и протянул финну.
Herzlich wellkommen in Russland!
2
Вы что творите, черти?! прикрикнул завмонт.
Финн побагровел, с изумлением осмотрел исписанные стены цеха, топнул ногой и выбежал прочь.
Наш план сработал. После этого громкого скандала монтировщикам, задействованным в арендные мероприятия, всё-таки стали платить. Мы, в свою очередь, продавали дирекции железную дисциплину. За несколько лет был лишь один сбой в договорённости, когда Бору что-то не заплатили, он на весь театр требовал денег. Китайцы, привезённые на балет «Лебединое озеро», смогли насладиться символом путча 1991 года во всех революционных оттенках.
1
2
V
Когда после спектакля я оставался в опустевшем театре, у меня возникало ощущение нечеловеческого присутствия. Особенно когда на лифте спускался в подвал, в одно из хранилищ негабаритных декораций. Под тусклыми арочными сводами стояли вдоль стен бронзовые шандалы, фигуры статуй, накрытые тканью, надгробия балета «Жизель», с перекошенными крестами. Чёрные мешки с кулисами лежали в ряд на деревянных пряслах. В тёмном тупике хранилища всегда была приоткрыта дверь в соседнее помещение. Там хранились мягкие декорации от неходовых спектаклей, некоторым из них было более ста лет. От них веяло затхлостью. Мешки были подписаны, как-то я подсветил фонариком и увидел на тюке надпись «Фра-Дьяволо». Театральные кулуары мне напоминали фильм «Интервью с вампиром».
Все эти полуночные кошмары, исходя из моих наблюдений, порождали одну закономерность. Чем сложнее монтаж спектакля, тем быстрее его вычеркнут из репертуара и «похоронят» в подвале.
Монументальные декорации не любят даже актёры, потому что в лабиринтах ступеней, проводов, крепежей невидимых зрителям, и многого другого, они подвергаются опасности. Это понимают все, кроме художников. Я всегда говорил, что их ещё в студенчестве нужно загонять на двадцатиметровую высоту без страховки, чтобы они, ползая на галёрке, навалили полную и поняли, что монтировщик не циркач, а уж артист тем более.
Одним прекрасным летним утром к театру подъехало несколько фур, гружённых металлоломом. Приблизительно двадцать две тонны железа и вполовину меньше древесины. Весь этот хлам, состоящий из ригелей, стоек и перегородок, а также деревянных настилов, мы полдня поднимали на сцену. Глядя на эту свалку на планшете, Михалыч несколько раз поправил очки.
Пойду-ко я беляшик скушаю, если вы не против? обратился он к заведующей постановочной части.
После разгрузки мы всей командой валялись на смятых кулисах, лежащих вдоль штантентых рядов, и утирали потные лбы.
Был у нас такой забавный коллега по прозвищу Альф. Его так окрестили за длинный нос. Работал он у нас на полставки, на так называемом лёгком труде. Альф без конца жаловался на своё здоровье. Очень часто брал больничный, и, когда возвращался в ряды, на стенах монтировочного цеха сияли плакаты «Альф починен!». В профессиональные обязанности Альфа входило приносить и уносить инструменты.
В тот момент, когда монтировщики не могли сказать и слова, Альф расхаживал вокруг да около и жаловался на спину. Он повис на башне с софитами, немного подрыгал ногами и подтянулся около пятнадцати раз. Лёлик, потеряв дар речи, снял Альфа с перекладины, схватил его за шиворот и куда-то поволок. Заподозрив неладное, завмонт побежал спасать Альфа, а после отпаивал его валерьянкой, Лёлик сокрушался, обходя стороной слова из орфоэпического словаря.