Однодневное пребывание в Калининграде Никиты Дмитриевича и леди Джун не позволило нам по времени съездить в город Советск, который до 1946 года назывался Тильзит, известный в истории тем, что там был заключен Договор о мире между Александром Первым и Наполеоном в 1807 году. В российском обществе Тильзитский мир не был популярен. Лев Толстой в романе «Война и мир» устами Николая Ростова также осуждает принятие мира, когда казалось, что после Прейсиш-Эйлауского (теперь Багратионовск) и Фридландского (теперь Правдинск) сражений силы Наполеона были ослаблены, и оставалось нам только сделать последнее усилие, и Наполеон будет побежден. Но Александр Первый согласился на предложение Наполеона о заключении мира. Организация встречи на реке Неман и подписание Тильзитского мира было поручено князю Дмитрию Ивановичу Лобанову-Ростовскому, обнаружившему, кроме выдающихся способностей в ведении боя, дипломатический дар. Когда у Наполеона спрашивали о самом ярком событии в его жизни, он ответил, что это был Тильзитский мир, благодаря тем почестям, которые ему тогда оказали и назвали впервые императором.
За организацию встречи на высшем уровне князь Д.И. Лобанов-Ростовский получил Орден Александра Невского от Александра I, а от Наполеона Большой крест ордена Почетного легиона.
Также он был назначен генерал-губернатором Лифляндским, Эстляндским и Курляндским, Рижским военным губернатором, затем стал членом Государственного совета и был им до конца своей жизни. Так что история рода Лобановых-Роствоских связана с историей бывшей Восточной Пруссии, а теперь Калининградской области.
Н.С. Хрущев в Оксфорде
И еще одна тема, касающаяся воспоминаний Никиты Дмитриевича это приезд Н.С. Хрущева в Оксфорд. Когда я жила в Балтийске, я много встречалась с ветеранами города и неоднократно слышала о том, как приезжал в Балтийск Никита Сергеевич Хрущев дважды: когда отправлялся в Англию и второй раз в США, как тщательно готовились корабли и их экипажи, которые должны были отправиться в море. Готовились к встрече не только на Балтийском флоте, но и руководство Калининградской области, которое встречало делегацию правительства СССР с поезда на Южном вокзале в Калининграде[18].
С 15 по 30 апреля 1956 года проходил первый дальний поход отряда кораблей Балтийского флота. Крейсер «Орджоникидзе», эсминцы «Смотрящий» и «Совершенный» впервые зашли в иностранный порт Портсмут (Великобритания). На борту «Оржоникидзе» были первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущёв, председатель Совета Министров СССР Н.А. Булганин, члены правительственной делегации, известный авиаконструктор А.Н. Туполев и академик-атомщик И.В. Курчатов. Впервые в истории советского Военноморского флота доставлялась правительственная делегация такого высокого уровня в иностранное государство на боевом корабле. Советская делегация посещала разные предприятия и учебные заведения, в том числе Оксфорд.
Никита Дмитриевич рассказывал о том, что руководство колледжа его попросило за два дня до визита уехать и не предпринимать никаких действий, которые могли бы нарушить гармонию встречи советских лидеров в Оксфорде.
Он так и сделал, но в газете обнаружил заметку, где говорилось, что Хрущев с Булганиным были восторженно приняты студентами, которые дружно скандировали: «Бедный дядюшка Джо!» (Разумеется, на английском!) А это прозвище было дано при жизни И.В. Сталину Уинстоном Черчиллем. Это был намек на осуждение Хрущевым «культа личности» Сталина.
Оба советских лидера не знали английского языка, счастливо улыбались и дружелюбно приветствовали студентов. Улыбки исчезли с лиц, когда кто-то перевел скандирование «озорных» студентов.
Лобанов-Ростовский и Н.С. Арсеньев. Путешествие в Италию
Среди бесед в Калининграде и в письмах Никита Дмитриевич ответил на мои вопросы о встречах с Николаем Сергеевичем Арсеньевым, как и всегда, с громадной отзывчивостью.
22-летний Никита с Николаем Сергеевичем Арсеньевым совершили путешествие в 1957 году в Италию из Франции на поезде, останавливались в разных городах. Николай Сергеевич читал наизусть на итальянском языке (Арсеньев знал 12 языков) Данте Алигьери. Со свойственным Никите Дмитриевичу юмором рассказывал он о своих неудобствах бытового уклада в этой поездке: Лобанов-Ростовский человек исключительной самодисциплины, твёрдого распорядка, высокой степени самоорганизации, аккуратности увидел рядом с собой человека, совершенно свободного от подобных «условностей», особенно пренебрежительного к полосканию в ванной, куда невозможно было войти потом.
Но, конечно, Никита Дмитриевич был покорён эрудицией Николая Сергеевича, широтой кругозора и глубиной знаний: «Во время путешествия было два типа разговоров, а более правильно сказать монологов: ввиду того, что у дяди Миколы феноменальная память, он мог цитировать почти полностью целые книги. Например, во время поездки из Парижа во Флоренцию он цитировал всю поэму Божественная комедия, а также из древнеримских авторов. Второй тип это во время посещения руин или музеев: он знал наизусть содержание картины, несмотря на свое плохое зрение, то, что он прочел о картине, он отлично помнил, и суждения о ней, и ее описания. Поэтому мне было чрезвычайно полезно и интересно с ним съездить в Италию».
А вот рассказ, который Никита Дмитриевич назвал «Экспертиза Арсеньева». Джон Трейн[19], выдающийся обозревать газеты «Уолл-Стрит Джорнал», из тех эрудированных американских богачей, в общем, интересовался философскими взглядами Арсеньева. Как-то, когда мы были в имении Рок-Крик-Парк под Нью-Йорком, Джон Трейн спросил Арсеньева, знает ли он что-нибудь о такойто христианской ереси в Персии в XII веке. Арсеньев задумался и через 23 минуты ответил, что таковой ереси не существовало. Спустя несколько дней Трейн нам сказал, что он выдумал название ереси, стараясь поймать на этом «дядю Миколу».
Путешествие по Италии в 1957 году с Н.С. Арсеньевым запомнилось Лобанову-Ростовскому ещё одним эпизодом посещением виллы Демидофф. В Оксфорде он подружился с младшей дочерью его Высочества князя Павла Югославского[20] Елизаветой Карагеоргиевич, которая приезжала на уик-энд к крёстной Никиты Лобанова-Ростовского Катрин Риддей, уже упоминаемой выше внучке графа Александра Бекендорфа, последнего посла России в Великобритании.
Елизавета пригласила Никиту на виллу Демидофф[21], которую ее отец унаследовал в 1955 году. «С гордостью и глубоким знанием предмета, рассказывал Никита Дмитриевич, князь Павел Югославский говорил о нескольких поколениях Демидовых в Италии, создавших виллу в Пратолино, в предместье Флоренции, о богатейших и разнообразнейших коллекциях, собранных Демидовыми в течение двух веков, показывал портреты Демидовых кисти Левицкого[22] и Боровиковского[23], масло Верещагина[24] «Тагил», город на Урале, где Демидовы начали лить русские пушки».
Запомнилась статуя Венеры из мрамора скульптора Кановы[25], бюст Наполеона Третьего, изваянный Карпо[26].
Посещал виллу Демидофф в 1823 году великий художник Карл Брюллов[27], которому Анатолий Демидов заказал знаменитую картину «Последний день Помпеи»[28].
В 1969 году сокровища виллы Демидофф были проданы Павлом Югославским на аукционе «Сотбис»[29] во Флоренции.
Молодой Никита перед поступлением в Колумбийский университет, жил некоторое время в семье Юрия, Николая и Натальи Арсеньевых в Си Клиффе, куда те из Европы перебрались в 1948 году. Арсеньевых навещали многие интересные люди. Среди них выделялся огромным, двухметровым ростом и захватывающими рассказами о днях минувших Василий Васильевич Тютчев. Он торговал русскими книгами, которые возил в чемодане, а иногда картинами. И у него Никита Лобанов-Ростовский купил первую работу маслом за 100 долларов в рассрочку. Это картина Николая Егоровича Сверчкова[30] «Погоня за похищенной невестой».