Я же просил тебя смотреть за ним!
И че? Я вам тут прислуга что ли? Я тоже имею права на праздник.
Все, праздник закончился. Вы едете домой. Быстро. Я уже вызвал такси.
Я посмотрела на Мамзель, она тут же опустила глаза. Впрочем, что еще от нее ждать. Каждый новый мужик для нее стоил десяток таких детей как мы. Я демонстративно засунула пятерню в кусок торта и смачно облизала. Затем измазанной рукой взяла хрустальный бокал и посмотрела на просвет. В его изломанных гранях Лось напоминал трёхглавого дракона.
А я никуда не поеду. Мне тут нравится. Плесни-ка мне лучше еще шампуня, папа Лось. За здоровье молодых! Горько! Горько!
И тут он схватил меня за руку и выволок в гардероб. Багровое лицо Лося не предвещало ничего хорошего. Ясно было, что наши отношения не задались с самого начала. Дома он обходил меня стороной, да и я старалась лишний раз не попадаться им с Мамзелью на глаза. Они дико меня бесили тем, что изображали настоящую семью. Чтобы отгородиться от них, я выпотрошила коробку с фотками, где мы с Васьком и Мамзелью были с Лео и уставила ими всю свою комнату. Плюс еще напечатала немного из архивов. Если двигаться по кругу комнаты, начиная от двери, можно было отследить всю нашу недолгую совместную жизнь. Вот мы купаемся в Финском заливе. Холод был собачий, как сейчас помню. Вот Лео притащил вместо елки на Новый год пальму, и мы ее украшаем. Он говорил, что всю жизнь мечтал встретить бой курантов под пальмой. Вот они с мамзелью и кричащим синим кульком на руках, моим братом Ну и так далее по всему периметру моих двенадцати квадратов. Когда Мамзель увидела этот иконостас, то безудержно зарыдала. Интересно, а почему она раньше не рыдала, когда предала Лео и нас всех, обменяв на очередного хмыря самое лучшее, что было в нашей жизни. После похорон, она даже ни разу не сходила на кладбище, блин трамплин. Ты, конечно же, Лео будешь ее защищать и скажешь, что сам об этом просил. Что сто раз говорил нам о том, что тело не имеет ничего общего с душой ни до, ни после смерти. Всего лишь оболочка. Но е-мое, я привыкла к твоей оболочке, мне чертовски не хватает именно твоей оболочки. А что там внутри у человека, знает только поталогоанаотом. В моей памяти нет воспоминаний о мифической душе. Там есть только ты Лео твой голос, плащ, смех, сильные плечи, которые могут тащить на себе меня и брата одновременно. А какой-то там души, тонкой и прозрачной, в памяти у меня нет совсем. А вот у Мамзели в памяти дырка от бублика. Она же мотылек, бабочка-однодневка. Но ведь так не бывает, чтобы так сразу все забыть. Это просто мерзко с ее стороны!
Элоиза, детка, я очень прошу тебя, убери фото Лео. Мамзель сидит на краю моей кровати и вытирает глаза краешком рукава.
С какого фига? Мы скучаем по Лео. Если тебе насрать на него, просто не заходи в мою комнату и все.
Почему ты такая грубая? Ты совсем не думаешь о брате. Ему не надо видеть эти фото. Наш психолог советует отвлечь его от темы смерти, это все плохо на него действует.
Эта кошелка-психолог Мария Ивановна приходит к нам теперь каждую неделю. Когда она якобы занимается с братом, меня в комнату не пускают. Наверное, боятся, что я начищу ей рожу. Она заставляет его рисовать всякие рисунки, а потом долго охает как сильно мы запустили ситуацию. Мальчика надо срочно лечить. Почему они все считают, что горе это такая болезнь, которую надо срочно лечить? Любые эмоции, которые мешают взрослым, надо срочно вырезать как аппендицит. Ярость, безумное веселье, ненависть, истерика, все это они считают болезнями и впихивают в нас таблетки или уколы только за то, что мы еще живы. Короче, эта швабра первая внушила предкам мысль о спецшколе для брата. Самое ужасное в психологах это многоликость. Я прямо сходу вижу несколько ее дежурных масок на морде и от этого мне становится худо, будто я ночью на кладбище встретила живого мертвеца. Короче, я неделю не выходила из комнаты. Мамзель ко мне больше не совалась, только брателло иногда приносил что-нибудь поесть. За дверью слышно было как бушует дядя Лось: «Марина, ты ее балуешь. Жрать захочет, выскочит как миленькая!» Но мне не хотелось жрать. Мне вообще ничего не хотелось. Я тупо лежала на кровати и смотрела в потолок.
И вдруг эта Нежить-психолог заходит ко мне в комнату, трогает фотографии Лео, цокает языком, охает и приторным голосом говорит «Ты была очень к нему привязана, Элоиза?» И тут же «а у тебя очень милая комната! Так уютно!» А сама пытается обойти взглядом гору фантиков на столе, засохших кусков мяса на блюдце и пыль в три сантиметра на шкафу.
Мы можем поговорить? Нежить щимится присесть ко мне на кровать, но я демонстративно растекаюсь по всей плоскости матраса. Толстая задница психологини не влезает, и она садится рядом с кроватью, делая вид, что всю жизнь только так и общается с клиентами. Сама непосредственность. Ага.
Послушай, Элоиза. Я тут ради тебя и твоего брата. Родители думают, что тебе нужна помощь. Что ты слишком много злишься. Тебе так не кажется?
Я не злюсь. Это самое глупое, что можно делать. Я действую.
Как это?
Хожу в тир. Тренируюсь.
Зачем, если не секрет?
Хочу стать киллером.
Тебе хочется убивать людей?
Людей нет. Мне хочется убивать тех, кто превратился в упырей. Эти больше не люди.
Например кто не люди?
Например ты, тетя доктор. А также те сволочи, что зарезали Лео во время операции. И моя школьная директриса. И возможно даже мистер Лось, который платит тебе бабло за то, чтобы отправить моего брата в психушку.
Тетя Нежить молча выскользнула из моей комнате и из коридора раздалось взволнованное шушуканье. Я легла на пол, и как солдат по пластунски поползла к дырке между дверью и полом. Мамзель опять рыдала, а эта крыса говорила о том, как мы с братом запущены, и что нам нельзя находиться вместе. Сестра может плохо на него влиять. Шу-шу-шу. Всхлип Мамзели. Мальчика надо лечить. Девочке нужна психологическая помощь. Травма потери, подростковая агрессия. Ситуация чрезвычайно тяжелая. Без помощи психолога вы не справитесь. Девочку лучше завтра же ко мне в стационар. Недельку проколем и все наладится. Мальчика срочно определить в специальную школу. На этих словах я решила все, достала сцука! Открыв дверь ногой, я вышла в коридор с озабоченным видом, заправляя пульку в духовое ружье, подарок Лео. Потом прицелилась в тетю Нежить. Она завизжала. Тряхнув челкой, я произнесла сакральную фразу из моего любимого фильма.
«Винтовка это первое оружие, которым ты должна научиться пользоваться. Потому что оно держит тебя на почтительном расстоянии от клиента. Чем ты будешь более профессиональна, тем ближе ты сможешь подобраться к клиенту»
Психологиня бешено завизжала и выскочила за дверь. Мамзель рыдала, а я закрылась в комнате и подперла дверь изнутри кроватью. Дядя Лось пытался ее взломать, но я пригрозила, что выброшусь в окно, и они тут же отстали от меня. Ночью ко мне пришел дядя Лео. Он сидел на полу в своем дурацком коричневом плаще с огромными карманами, в которые мы так любили лазить за конфетами и жевачками, и курил. В свете луны было видно, как красиво струится дым из его трубки. Лео рассказывал, что с детства тащился от фильма про Шерлока Холмса. Подозреваю, что этот зачуханный плащ и деревянная трубка родом именно оттуда. Нам с братом нравилось, как пахнет его табак, я даже утащила немного себе в коробочку и тайком нюхала, когда была еще совсем мелкой.
Лисица, ты не права, сказал он, глубоко затягиваясь и выпуская кольцо размером с луну. Надо бы извиниться.
Черта с два. Ты слышал? Они хотят нас отдать той мымре на растерзание. Меня в психушку, брата в интернат.
Не переживай, этого не будет. Напиши Ирине.