Все девочки, пошли, скомандовала Хобот, и мы как зайчики выстроились у маленького окошка. Это была русская таможня, там всем пофиг сколько отравы ты тащишь для финнов в рюкзачке и как громко бряцаешь стеклом. А вот на финской границе тетки занервничали судя по всему контрабанду тащила не я одна. Но мне было прикольно, я чувствовала себя Джеймсом Бондом. И тут, как назло, финский пограничник в форме с красными щечками вылезает из окошка и спрашивает меня, глядя в глаза ффодка есть, сигареты?
И я понимаю, что он не шутит, и я влипла по полной.
Если чувствуешь, что влипла, говори истину, глядя людям прямо в глаза. Правду и только правду. Никогда не ври, говорил дядя Лео.
Три литра бухла, честно отвечаю я, глядя ему в глаза.
Хорошо. Проходдитте пожжалустта.
Оглядываюсь назад, а Мамзель моя, с лицом цвета ранней листвы сползает по стенке, а Хобот ее поддерживает. Однако финн, больше не глядя на меня, печатью долбанул по паспорту, и я побрела себе спокойненько со всеми туристами по зеленому коридору. И правда прокатило. Спасибо тебе, дядя Лео. Надеюсь, тебе хорошо там, где ты теперь.
Дальше наш десант высадился в Лаппенранте, где тетушки побежали скупать Фери и кофе. Хобот со злостью выхватила у меня из сумки водку и умотала впаривать ее финским парням. Мы с Мамзелью решили побыстрее затариться в ближайшей Призме, чтобы затем немного погулять по городу. Я впервые была за границей, и Мамзель мечтала показать мне «радости капитализма», среди которых особым пунктом выделялась чистота улиц и свежий воздух. Мы быстро закупили по списку кофе, колбасу, конфеты, стиральный порошок и прочую дребедень и, закинув две такие нехилые сумки в автобус, наконец выдохнули с облегчением. Самое страшное было позади, так как на обратном пути финны русских уже не шмонают. Пока я ждала Мамзель в магазине, оформляющую какие-то возвраты налогов или что-то типа того, меня чуть тележкой не переехала парочка русских, груженные по самые помидоры всякой фигней. Пакеты с собачьим кормом, хлеб, полотенца и прочее. Венчала эту пирамиду огромная пачка туалетной бумаги.
Вовочка, придется вернуться. Мы забыли ароматик для туалета. Мамочка нас убьет. Она пользуется только финским. Обожает с запахом лилии. Блин, там такая очередь. Опять жопами толкаться с челноками. Ты видел их рожи? Прямо стыдно, что мы тоже русские.
Вова не смотрел на свою подружку. Он уныло жал кнопки на айподе.
Девка в черных очках в сердцах толкнула тележку, и она прилетела железной ручкой мне в спину.
Эй, ребята, полегче. А то растеряете по пути свои рулончики. Кстати, не знаю насчет лилий, моя чисто русская бабка в сортирчике всегда поливала дихловосиком. Говорила отличное средство. И говном не воняет, и тараканы сдохли. Так что рекомендую. Мамочка будет в восторге.
Девка с перекошенным лицом смотрела на меня из-под очков, а Вовочка похоже впервые за последние пару месяцев оторвался от айфона.
Короче, мы с Мамзелью пошли гулять по стране развитого капитализма. И так нам было хорошо вдвоем, что мы забыли про все на свете. Наверное, впервые в моей жизни Мамзель расслабилась и стала сама собой. Мы выпили кофе за евро чашечка и даже купили парочку ароматных булочек с шоколадом. Потом походили по большим магазинам, мечтая, что мы купим, когда заработаем много денег. Точнее мечтала Мамзель, а я ей подыгрывала она мерила всякие наряды, а я с деловым видом кивала берем, берем. Я часто видела такие сцены в американских фильмах. Только они там обычно покупают горы шмоток, а мы просто мерили. Мамзель на меня тоже все время пыталась что-то нацепить,в основном какие то дурацкие платья. Но мне понравилась только майка с лисой. Васек с детства называет меня Лиса или Лися, так как ему сложно было выговаривать Лиза. Лео тоже говорил, что у меня глаза иногда ну вылитая лисица. Он подарил мне меховую игрушку лису, до сих пор живет у меня на полке. Так что можно сказать это мой тотемный зверь. Я даже хотела одно время тату сделать на плече в форме лисы, но Мамзель от одной этой идеи чуть в обморок не упала. Начала нудить на тему, что молодежь понаколет себе рисунков, а в старости это все сползет и обвиснет, и будет смотреться уродски. И вообще в сорок лет будет стыдно за всякие сердечки и «Лелик ты няшка». Но я думаю, за лису мне стыдно не будет, раз уж так меня брат прозвал. Вобщем майка была клеевая, но стоила целых, блин, тридцать, блин, евро. Куча денег за малюсенькую тряпочку для пыли. Пришлось вернуть финнам. Короче, было весело и мы совсем не следили за временем. А когда пришли в автобус, оказалось, что все давно нас ждут и Хобот просто в ярости. У Мамзели видимо сел мобильник, пока мы на него фоткались. Он уже старый и часто глючит. Поэтому тетки орали на нас как сумасшедшие. Они, понятное дело, давно уехали бы и без нас, но оказывается каждый челнок может провозить до 50 килограмм на одно человекорыло, а если рыло где-то загуляло, то товар на границе отберут. Пригнувшись как солдаты од обстрелом, мы под визги товарок, начали пробираться на свои места. Водитель автобуса быстро набрал скорость. Он очень хотел успеть проскочить границу до темноты, и тоже злился на нас. Прошло минут тридцать, вроде страсти кругом улеглисьЮ, и мы достали с Мамзелью по бутерброду, чтобы перекусить. Как вдруг к нам снова подскочила Хобот и заорала благим матом, перекрикивая всех: «Я тебя, Марина, предупреждала? Предупреждала! Что же ты, сучка, делаешь? Второй раз нас всех подставляешь. Сейчас на границе три часа будем стоять из-за тебя и твоей дуры малолетней. Денег никаких от меня не получишь, ясно?»
Дальше пошел сплошной мат. Бедная моя Мамзель не знала куда деваться от этого чудовища. Хобот, стоя в проходе, наступала и наступала на нее, вдавливая в сиденье. Она трясла над нами своим ужасным красным носом как индюк кожаной бородой. Изо рта у нее воняло табачищем.
Водитель, заорала я что было всех сил. Тормози! Мой крик всех оглушил.
Не знаю зачем я это сделала, честно говоря. Сработал какой-то древний инстинкт. Водила от неожиданности резко вдал по тормозам. Сто килограмм Хобота со свистом унеслось вперед, а автобус встал как вкопанный посреди трассы. Народ подофигел, и все как по команде заткнулись, с напряжением вглядываясь в груду полосатых сумок, наваленных при входе. Наконец груда зашевелилась, и из нее вылезла совершенно обалдевшая от столь стремительного полета Хобот.
Она убьет нас, убьет, прошептала Мамзель и схватила меня за руку.
Но Хобот как ни в чем ни бывало села на место рядом с водителем, отхлебнула что-то из фляжки и расслабленным голосом сказала:
Че встал? Поехали, темнеет уже.
На границе мы, конечно же, застряли, зато заехали в Дьютик, где тетки накупили дешевого бухла и сели его пить. Хобот неожиданно подобрела и подарила мне шоколадку Фазер.
Пойдем, говорит, выпьем.
Смотрю, а Мамзель смотрит на меня так печально и растеряно. С Хоботом лучше не спорить лишний раз, да и вообще надо бы помириться, а то денег не даст. Пошла я в общем. Е-мое, а у нее там уже поляна накрыта икра красная, шоколад, конфеты Фереро Роше. У меня аж слюнки потекли, я первым делом парочку в карман засунула для Васьки, он их обожает.
Че пить будешь?
Колу.
Куба либра значит. Ленка, давай. Быстренько сделала нам.
Очкастая Ленка, похожая на учительницу младших классов, угодливо метнулась куда-то вглубь автобуса и вернулась с двумя пластиковыми стаканчиками. Мы чокнулись. Кола как кола, я даже не заподозрила подвоха. Хобот быстро размякла, и мы вроде как даже подружились. Через пол часа она уже рыдала у меня на плече, рассказывая:
Понимаешь, мой Петька как трезвый, прекрасный человек. Дома убирает, стирает, хавчика накупит-наготовит. Чудо, а не мужик. Но если забухал, то все. Тушите свет. Лучше его не трогать лишний раз. Злой как черт становится. Крышу рвет напрочь. Вот, смотри.