ПОГОДА И СЛОВО
Погода и слово взаимосвязаны. Хорошая мы вслух восхищаемся: «Какая благодать!» Плохая бурчим, мрачнеем и порой чертыхаемся: «Какая мерзкая погода!» Но правильно ли такое отношение? «Не надо обвинять природу, говорил английский поэт XVIII века Джон Мильтон, она сделала свое дело, делайте теперь свое». Но мы постоянно отвлекаемся от дел, ибо прочно связаны с погодой, особенно метеозависимые и метеочувствительные люди в возрасте (молодым, конечно, и море по колено!).
Как утверждал Лион Фейхтвангер: «Чувствительная душа это роковой дар небес. Тот, кто наделен ею, становится игрушкой стихии: солнце или туман определяют его бытие, направление ветра решает, счастлив он или несчастлив».
Погода, климат это сфера науки, наблюдение и анализ. Но погода это еще и компонента, определяющая историю и психологию народа. Как утверждал Александр Пушкин: «Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию, которая более или менее отражается в зеркале поэзии» (из статьи «О народности в литературе»). Можно даже сказать, что явления погоды это катализатор творческого процесса. Сколько картин нарисовано от «Весны» Боттичелли до саврасовских грачей, которые прилетели. Сколько песен сложено («Ой, мороз, мороз!»), не говоря уже об описании погодных явлений в художественной литературе, а также в дневниках и письмах.
«Когда вступает в спор природа и словарь», как говорил Арсений Тарковский, тогда на свет появляются прекрасные слова и тексты, вплоть до парадоксальных: «Я живу который год в ожидании погод» (Николай Глазков). Вечное ожидание это уже наша русская ментальность: мы все время чего-то ждем.
Я давно собираю материалы о климате и погоде, и особенно стихотворные строки. Собирал-собирал, и набралось материала на целую книгу, перефразируя Юрия Олешу: «Ни дня без погоды». Осталось только найти издателя. Надеюсь, что будущая книга заинтересует многих. А пока публикация в газете:
Это Александр Блок. Вот этих «младых былей» мною собрано великое множество. Будущая книга это сплав фенологии, поэзии и мемуаристики. Предлагаю испить хотя бы небольшой глоток из этого коктейля «Погода и слово». Он шипуч и обжигающ.
Итак, Январь.
Январь начало года, зиме середина. И как писал Булат Окуджава:
Как правило, в январе по сравнению с декабрем (речь идет о средней полосе России) глубже снег, толще лед, морознее воздух. Как говорили в старину: глухозимье.
Ночь темна, на небе тучи,Белый снег кругом,И разлит мороз трескучийВ воздухе ночном.(Николай Огарев)А еще январь из-за больших каникул называют Пьянварем: много нерабочих дней и обилие алкогольных возлияний, для отдыха, расслабления и согрева. «Выпьем, что ли? Где же кружка?»
Погода в январе Но тут следует вспомнить, что существительное «погода» женского рода. Стало быть, погода, как женщина, переменчива, капризна и взбалмошна. Помните, как пел герцог в опере «Риголетто»: «Сердце красавицы склонно к измене и перемене, как ветер мая» Но и в январе частенько встречаются погодные колебания и шатания то в сторону сильных морозов, то в сторону неожиданной оттепели. Вот на выдержку три дня из разных лет из моих дневниковых записей. Это по Москве.
1 января. 1989 год с утра за окном (а это район Сокола) минус 16. Много снега, который приятно скрипит под ногами 1991 год в 12 часов дня 0 градусов. Ясно, солнечно, снег и рядом лужи. Слякотно и противно 1995 год вечером за окном +3, с крыш капает и льет, во дворе остатки грязного снега, и в воздухе густо разлит пасмур.
12 января. 1986 ясно и снежно, 10. 1990 оттепель сменилась морозом, с утра минус 10, а к вечеру уже 21 1993 в 14 часов термометр за окном показывал +4 новый погодный рекорд? По улицам можно передвигаться только ползком, под ногами лед, лужи и грязь. Свет тусклый и навевает уныние. 1999 полуясно, полупасмурно, лег снег, минус 10.
27 января. 1985 мороз, 10. 1987 снова мороз, 15. 1990 с утра +2, лед, лужи, грязь. 1995 с утра +4, капель, по улице ходить затруднительно сплошной каток.
Так что в январе бывало по-разному. «Стоял январь, не то февраль, какой-то чертовый зимарь», восклицал Андрей Вознесенский. Этот «чертовый зимарь» приключился 12 января 2009 года, когда жители и гости Москвы обнаружили, что по улицам просто невозможно идти, скользко до невероятия. Медики зафиксировали, что такого массового поступления в травмопункты по причине гололеда не было с 1981 года: ломались все от 10 до 80 лет. Газеты переполошились, что ждать от погоды дальше? Все надежды были на «спасительный снежок». А в середине января 2010 года Европа ушла под воду. Уровень Рейна поднялся до 8 метров. Германию стали называть новой Атлантидой. Вот такие погодные сюрпризы, и с каждым годом их становится все больше. Сюрпризы уже не сюрпризы, а некая данность.
Конечно, лучше, чтобы был в природе раз и навсегда установивший порядок: зима так зима, чтобы поэты могли спокойно живописать, как это делал поэт Серебряного века Георгий Иванов:
Ну, добавим строки Сергея Клычкова: «И дух такой морозно-синий, / что даже расширяет грудь», «Крещенская крепчает стужа» это уже Ирина Одоевцева. Ну, и строки из «Январского сонета» (1925) Глеба Струве: «Морозный день, чуть-чуть туманный, / Щекочет ноздри холодком» Какая благость! Но не всегда. Иногда восприятие зимы бывает совершенно иным, как у Анатолия Жигулина:
Эти строки Жигулин написал в лагере, отсюда и мрачное восприятие природы. А вот в другие времена, давние, у поэта-губернатора Гавриила Державина в стихах играл явный восторг:
«В убранстве козырбацком, / Со ямщиком-нахалом, / На иноходце хватском, / Под белым покрывалом / Бореева кума, / Катит в санях Зима»
Так теперь никто не напишет. Если брать поэзию Константина Случевского, то он нам поближе, и его меланхолическое ощущение зимы нам знакомо:
«Мало свету в нашу зиму! / Воздух темен и не чист; / Не подняться даже дыму / Так он грузен и слоист Мгла по лесу, по болоту / Да, задача нелегка / Пересиливать дремоту / Чуть заметного денька!»
У Осипа Мандельштама никаких дремотных настроений, он весь в мучительном ожидании чего-то неприятного и непоправимого:
Эти строки написаны в 1937 году, в ссылке, в Воронеже. А вот отрывок из стихотворения Бориса Пастернака «Январь 1919 года»:
Выкинься Диккенса! Какая рифма!.. Но кто-то скажет: то классики! А что пишут обычные, рядовые поэты? Какое у них восприятие и какие ассоциации вызывает погода? «Зима, дороги, одинокий путь, от ревматизма вновь свело колени» строки Марины Вирты (журнал «Аврора», 1990).
Но, пожалуй, хватит стихов в них можно утонуть. Перейдем к прозе. Одна из записей в дневнике императора Николая II. 31 января 1895 года: «Мороз дошел до 14 градусов, но было тихо. Гуляли по обыкновению около получаса» Последний русский император обычно фиксировал в своих записях температурные отметки, но при этом описывал погоду весьма сжато и скупо (увы, не художественная натура).
Другое дело Михаил Пришвин, писатель-натуралист: «Какой у снега в этот утренний час бывает аромат! Да, если дома тепло и можно быть сытым, и есть хорошая лампа, то зима куда интереснее лета Сколько зла, сколько злобы в зиме, столь красивой для тех, кто живет в тепле, и столь ужасной для застигнутого врасплох в поле путника»
21 января 1917 года. Из дневника писательницы Рашели Хин-Голдовской: «Боже, какие холода! сердце стынет. С Крещенья непрерывные морозы, 22 градуса, а потом 25 и 27!.. Дома топишь, топишь и все холодно. Дрова страшно дороги 45060 рублей сажень Только и слышно со всех сторон: Неужели этой проклятой войне конца не будет?»
Следует добавить, что тут же подоспела революция и война гражданская. Бедные люди, жившие в те страшные годы! Мороз, голод и революция тот еще набор!