Зато Эвер высыпался, и мы продолжали хорошо проводить дни. Прыгучее настроение Лина, конечно, портило их: он то был слишком веселым, то замыкался, то скакал как олень, то словно впадал в спячку. Еще, к моей досаде, он продолжал общаться с Эвером странно: будто не понимал, чего хочет больше заслужить его уважение или бросить вызов. Лина, несомненно, уязвляло то, как хорошо Эвер обращается с оружием, он постоянно одерживал над нами верх. Когда один-единственный раз я, использовав волшебство, все же победила и опрокинула Эвера в траву, Лин возмущенно заявил, будто Эвер мне поддался, и мы поссорились. В следующем поединке Лин злился так, что проиграл за пару минут. Но послушно ухватился за протянутую руку, когда Эвер склонился над ним и сказал:
Не переживай. Мои возможности всегда были и будут ограничены. Твои бесконечны. И ты большой молодец.
Я не до конца поняла, что он имеет в виду, и я уверена Лин тоже. Но он неожиданно весь покраснел и даже выпалил какие-то благодарности. А Эвер совсем тихо, но я услышала добавил:
Если, конечно, ты перестанешь ограничивать их сам.
В первый вечер следующей Кошмарной недели, поставив на стол молоко в кубках, Эвер сел в изголовье моей кровати и сказал мне, уже забравшейся в постель:
Орфо, перестань, пожалуйста, это делать.
Что? Я невинно округлила глаза, а под одеялом сжала кулак с флакончиком.
Ты знаешь, сухо ответил он. С этим строгим, сосредоточенным взглядом он казался намного старше своих восемнадцати.
Не-а. Я помотала головой. Параллельно я прикидывала, как бы его отвлечь, чтобы он встал и отвернулся от кубков.
Эвер вздохнул. Бледные пальцы его, дрогнув, потянулись к горлу, к розовому «ошейнику», от которого осталась только пара маленьких рубцов возле кадыка. Я уже знала это нервный жест. Эвер делает так, когда сильно переживает. А еще когда ему что-то вспоминается.
Не опаивай меня, наконец прямо попросил он. Рука опустилась, так и не коснувшись кожи. Не нужно, ведь я очень боюсь, что ты пострадаешь. Упадешь с кровати и сломаешь шею, или случайно задушишь себя, или расцарапаешь
Я не всегда сплю, пока ты Отнекиваться я не стала, поняв, что бесполезно, и сразу бросилась спорить. Но Эвер не дал мне перебить.
И я вдвойне прошу тебя этого не делать, потому что с такими веществами у меня связаны не лучшие воспоминания.
Я закрыла рот. Эвер хрипло выдохнул, положил руку на колени и, сжав кулак, посмотрел мне в глаза.
Мой хозяин иногда так опаивал меня. Чтобы делать некоторые вещи. С моим телом. Когда я сопротивлялся слишком сильно. Когда не мог расслабиться.
Между нами повисла тишина. Я понимала, что спрятаться в ней под одеяло с головой и сгореть там от стыда плохое решение. И просто смотрела в ответ, не решаясь даже пошевелиться.
Если тебе правда это так важно, я буду чаще спать днем, как ни в чем не бывало продолжил Эвер. Его застывшие глаза снова стали немного живее. Но пожалуйста, прекрати то, что ты придумала. И вообще сонное зелье это не игрушка.
Я понимаю, пролепетала я. В горле совсем пересохло, я схватила свое молоко. Прости! Пожалуйста! Я хотела как лучше.
Знаю. Эвер кивнул. Его улыбка немного приободрила меня. Он взял свой кубок, стал не без опаски нюхать.
Да нет там ничего, нет! Я выпростала из-под кровати вторую руку и показала ему флакон на раскрытой ладони. Я не успела.
Ну и славно. Он забрал зелье, задумчиво повертел в руке, потом встал, отошел и поставил на подоконник. Очень славно. А теперь скажи-ка мне
Да? Я подалась немного вперед. Уши горели: я была уверена, что сейчас пойдут вопросы вроде «Сколько уже раз ты надо мной издевалась?». Но Эвер спросил другое:
Ты представляешь, сколько приблизительно у тебя скопилось таких пузырьков?
Я пожала плечами:
Не-а.
Можно посчитать?
Я кивнула, слезла на пол, мы с Эвером заглянули под кровать и нашли в сундуке семь бутылочек. Мало. Я точно помнила: в начале месяца их было одиннадцать. Еще одна стояла на подоконнике значит, три пропали.
Что-то не так? вкрадчиво спросил Эвер, когда мы вылезли на свет.
У меня пока не было ответа, но что-то подсказывало мне, что он прав. А еще что-то скорее всего, волшебная интуиция, что я догадываюсь, где, а точнее, в ком проблема.
Кошмарную неделю мы пережили без приключений и преступлений: я страдала, как волшебнице и подобает, Эвер присматривал за мной, а потом под моим присмотром дремал днем в саду. Все это время мы будто и не вспоминали о флакончиках, но я знала: он думает о них так же, как я. Лин с нами не общался у него было много дел с отцом. К концу недели флакончиков под кроватью стало шесть. А отоспавшись после своего последнего наказания и выйдя утром в сад, я увидела, как Лин и Эвер шепчутся, сидя на скамейке в самом дальнем углу. Их позы казались напряженными. Оба жестикулировали.
Я подошла бесшумно и отлично услышала несколько фраз.
Это не выход, пойми! Эвер всплеснул руками. Он никогда так не делал.
Я так больше не смогу пробормотал Лин, сжав край скамьи.
Сколько ты уже на этом?
Второй год Голос брата дрогнул, а Эвер схватился за голову.
Ты хоть понимаешь
Это ты не понимаешь! Лин попытался оттолкнуть Эвера подальше, но тот схватил его за плечи, встряхнул. Никогда я не видела у него такого застывшего лица.
Лин. Голос звучал хрипло, но ровно и уверенно. Чувства и воспоминания, которые ты притупляешь, все равно тебя настигнут. Это так не работает. Пора прекращать. Бери пример с сестры. Она же как-то справляется, а ведь она значительно младше.
Ответа все не было Лин лишь смотрел во все глаза, смотрел то ли испуганно, то ли завороженно, как мышь на змею. В этом было что-то тревожное, что-то неправильное, ведь это же славный, добрый Эвер. Зато он похвалил меня! Он меня похвалил! Понять бы еще за что, с чем я «справляюсь» Интуиция снова зашептала ответ. Я сделала шаг вперед и намеренно громко хрустнула веткой. Мой король и мой гаситель обернулись, и я прижала палец к губам. Лин хотел вскочить. Эвер поймал его и посадил назад. Он выглядел замученным и как никогда усталым.
Не понимает. Кажется, Эвер жаловался мне? Как взрослой, которая может помочь? Наверное, я зарделась, как гранат.
Это вы не понимаете, оба! рявкнул Лин, снова попытавшись вскочить и впившись в меня взглядом. Орфо! Ты хотя бы ты, ведь ты тоже это пережила
Он запнулся, выдохнул хрипло и рвано. Я поскорее подошла, удержала его за плечи и прижала к себе. Взрослая, взрослая я сама это знала. Он был выше, но сейчас, когда я стояла, а он сидел, смог уткнуться мне в грудь. Затрясся. Может, даже заплакал, только без всхлипов. Я гладила его по волосам, а в нос мне снова бил запах горьких трав знак, что сегодня брат переусердствовал. С дозой.
Свойства состава, лежащего в основе сонного зелья, меняются в зависимости от температуры. Прохладное зелье действительно усыпляет, подогретое на огне действует как дурман. Оно бодрит и снимает тревогу, придает сил и отвлекает от невзгод. Оно веселит и заставляет ум работать быстрее, оно постепенно делает тебя не тобой и иногда, словно вспомнив об основном свойстве, начинает усыплять в момент, когда само захочет. Зато тебе вроде как становится проще жить, конечно, пока ты совсем не превратишься в безмозглое чудовище. Испарения от подогреваемого зелья можно вдыхать, а можно если хочешь совсем сильный эффект пить. Сегодня Лин явно выпил. Как и в тот день на пляже, когда разрушил храм. Он нарушил правило людское, а не божеское, но очень важное. Зелья-дурманы запрещены. Каждый, кто пойман на их употреблении, должен сдаться властям и пройти наказание плетьми, а потом очищение два месяца пить козью мочу.
Давай, Эвер, выдавил Лин. Он намертво впивался в мою тунику. Давай, иди, расскажи отцу. Он точно тебя похвалит. И плевать ему, что без этой штуки я не смогу нормально сопровождать его, и держать столько имен в голове, и не думать о о