В 20-х гг. развитие военно-теоретической мысли привело к созданию новой, самостоятельной области военной науки оперативного искусства. Господствовавшая до этого формула «стратегия тактика» разделилась на три части: стратегию, оперативное искусство, тактику. Это благоприятно сказалось на методике преподавания и изучения военных дисциплин. В 1924 г. в Военной академии РККА была образована новая кафедра ведение операций.
Создание новой дисциплины (оперативное искусство) позволило глубоко и всесторонне изучать вопросы и проведения операции, и в частности систему последовательных операций, которая, по взглядам Н.Е. Варфоломеева, характеризовалась следующей схемой: цель операции сокрушение живой силы противника; метод действий непрерывное наступление; средство длительное оперативное преследование, осуществляемое несколькими последовательными операциями, из которых каждая является промежуточным звеном на пути к конечной цели, достигаемой в последней, решающей операции. Теоретическая разработка вопросов организации и ведения операции в последующем своём развитии совершенствовалась в полном соответствии с изменяющейся материально-технической базой и условиями строительства вооружённых сил Советского государства. Эта часть данной работы изложена по монографии маршала М.В. Захарова «Генеральный штаб в предвоенные годы».
Создание советской теории глубокого боя и операции.
Впервые вопрос о глубоком бое был выдвинут английским военным теоретиком Дж. Фуллером в конце 1918 г. В предвидении решительного наступления в 1919 г. (Антанта не рассчитывала на победоносное окончание войны в 1918 г.), Фуллер предложил тогда, одновременно с танковой атакой переднего края обороны противника, организовать нападение быстроходных танков на глубину тактического расположения противника. Тогда понятие танковой группы дальнего действия (ДД) ещё не было оформлено, хотя тактические предпосылки в выдвинутом предложении уже имелись. Однако теоретические взгляды Фуллера по вопросу глубокого боя на этом остановились. Условия капиталистического развития буржуазных армий заставили его перейти к теории малых профессиональных армий, для которых проблема наступления решалась другим образом. Буржуазные военные специалисты «исходили из двух положений: с одной стороны, они стремились максимально использовать растущую военную технику, а с другой боялись создавать и вооружать массовые армии. На этой основе возникли тогда теории де Голля, Секта, Зольдана, рекомендовавшие создавать небольшие профессиональные, отборные, хорошо вооружённые армии, служившие опорой буржуазии, которые можно развернуть в массовые армии. В других теориях Дуэ, Фуллера преувеличивалось значение техники. Они правильно отмечали большую роль техники в будущих битвах, но неверно полагали, что авиация и танки в состоянии в короткий срок самостоятельно решать исход войны». Эта теория, отражавшая классовый характер военной капсистемы, находилась в явном противоречии с действительной природой современной войны. Для Фуллера глубокий бой не являлся боем объединённых родов войск. Он писал, что «соединение танков с пехотой равносильно запряжке трактора в пару с ломовой лошадью». (Дж.Ф. Фуллер. Операции механизированных сил. М. Воениздат. 1933). Такая точка зрения была неприемлема и ни одна капстрана не пошла по пути таких модернистских теорий, а в нашей военно-теоретической мысли они вообще не нашли места.
В опубликованной в 1927 г. книге «Стратегия» военный теоретик А. А. Свечин изложил новую теорию оперативного искусства. Об этой книге маршал Захаров написал: «Являясь последователем немецкого историка Ганса Дельбрюка, сторонника «стратегии измора», А.А. Свечин не смог идти дальше обобщений опыта последних войн и стратегических теорий своих предшественников, не смог понять новых явлений в нашей жизни, строительстве Советского государства и его вооружённых сил, не видел их перспектив, а следовательно, и возможных путей развития военного искусства. Он пытался дать общую стратегию, пригодную для любой страны». Учитывая огромную территорию страны, малоразвитую систему коммуникаций, её отставание в промышленной и технологической сферах, Свечин считал, что для достижения успеха в будущем конфликте стране необходимо активно использовать зарубежные технологии и «готовить тыл страны служить фронту». Эти реалии советского государства 1920-х гг. вынудили Свечина подчёркивать необходимость единства фронта и тыла как в мирное, так и в военное время и пропагандировать стратегию «войны на истощение». Принятие этой стратегии, хотя и не давало быстрой победы, но позволяло избежать катастрофического поражения под ударом искусной военной машины. Одновременно оно давало возможность использовать огромные просторы Советского Союза и задействовать огромные человеческие и природные ресурсы.
Стратегические концепции Свечина оспаривались военным лидером Гражданской войны и после военным теоретиком М. Н. Тухачевским, а также другими военными авторитетами. Они настаивали на принятии наступательной стратегии войны на уничтожение, которая требовала «полной милитаризации национальной экономики для создания инструментов для ведения современной механизированной войны». Концепции Тухачевского, которые выглядели более соответствующими революционным идеалам советского государства, одержали верх.
В разработке теории глубокой операции непосредственное участие принимали военачальники и теоретики В.К. Триандафиллов, В. К. Калиновский, М.Н. Тухачевский и Г.С. Иссерсон. Зарождение теории глубоких операций в Советском Союзе относится к концу 1920-х. Основной предпосылкой её появления стало масштабное перевооружение Красной Армии, в результате экономических преобразований, намеченных первым 5-летним планом. Исходя из плана, Политбюро ЦК ВКП(б) постановлением от 15 июля 1929 г. «О состоянии обороны СССР» определило основные направления развития вооружённых сил. РВС и Наркомату по военным и морским делам СССР были поставлены задачи: по численности войск не уступать нашим вероятным противникам; в области техники наряду с модернизацией существующего вооружения в течение двух лет разработать и внедрить в армию современные типы артиллерии, крупнокалиберные пулемёты; средства химической защиты; современные типы танков и бронемашин; скорее внедрить в серийное производство новые типы самолётов и авиамоторов. Для успешного решения задач технического перевооружения Красной Армии была учреждена должность начальника вооружений РККА. Первым начальником стал И. П. Уборевич, видный военный деятель. В июне 1931 г. его сменил М. Н. Тухачевский, ставший руководителем технической реконструкции Красной Армии. Созданный технический штаб в начале перевооружения техникой, он сыграл большую роль в деле реализации двух первых пятилетних планов строительства РККА.
Рис.1. Триандафиллов Владимир Кириакович ( 14 марта 1894 12 июля 1931) советский военный теоретик, заложивший основы теории глубокой операции. Один из основателей советского военного оперативного искусства.
Базируясь на развитии военной техники 20-х гг. за рубежом и на перспективах оснащения Красной Армии, советская военно-техническая и теоретическая мысль правильно оценивала воздействие новой военной техники на военное искусство, считала целесообразным иметь массовую армию. В успешном решении всех этих проблем большую роль сыграли предвоенные пятилетки. Так, если в 19301931 гг. авиапромышленность выпускала в год 860 самолётов, а танковая 740 танков в год, то в 19321933 они уже производили соответственно 2600 самолётов и 3770 танков. Эти данные выводили нашу армию на уровень передовых современных армий. Она меняла свой облик количественно и качественно. Создавались новые рода войск. Шла массовая подготовка технических кадров. Техническое перевооружение армии в корне меняло старое представление о бое и операции, оказывало большое влияние на развитие советской военной теории, приведшей позднее к разработке основ глубокой операции и тактике глубокого боя.