Риночка, ты выглядишь прекрасно! констатировал он, разрезая сочный помидор.
Комплимент от собственного мужа это она не договорила, улыбнулась и, охорашиваясь, поправила свои золотистые натуральные волосы, в которых не просматривалось и намека на седину. Продолжала уже спокойнее: Завтра возьму справку. Бог с ней, с Фирсихой, в конце концов ее можно пожалеть!
Он молча дегустировал кофе Регина приготовила бразильский. Кофе был ее маленькой слабостью, она знала в нем толк и коллекционировала рецепты приготовления.
Славик вкрадчиво произнесла она после паузы, знаешь, я такой костюм видела глубокий вздох, скользящий быстрый взгляд в сторону мужа. Строгий, элегантный, мышиного цвета
Это не твой цвет, со знанием дела заметил Тропотун.
И почему-то вспомнился ему тот далекий летний день, когда он впервые увидел жену. Вдвоем с Борисом Петровичем они остались на кафедре и обсуждали очередную главу его кандидатской. Шеф дотошно проверял расчеты, скрупулезно находил уязвимые для оппонентов места и тыкал в них носом честолюбивого аспиранта. День был душный, томительный, предгрозовой. Работалось через силу, со скрипом. И вдруг в дверь впорхнула Регина. Молодому человеку показалось, что по комнате прошло дуновение свежего ветерка. А она безо всякого смущения улыбнулась серьезному аспиранту, чмокнула отца в щеку и села, взвихрив зеленое шелковое платье. Аспирант Тропотун тотчас напустил на себя небрежно-отсутствующий вид и лишь по временам позволял себе кинуть на дочку шефа острый любопытный взгляд. А та сидела, не обращая на него внимания, молодая, красивая, уверенная в себе и своем счастливом будущем, что-то увлеченно рассказывала отцу, и ее золотистые пушистые волосы излучали мягкое сиянье. Ишь, какая цаца! Подумал задетый ее равнодушием Тропотун. Пройдет с задранным носом и не заметит!.. Но, как оказалось впоследствии, она его заметила. Очень даже заметила Свадьбу праздновали с размахом. Медовый месяц провели в Прибалтике, а через полгода у них уже была двухкомнатная квартира, конечно, не в самом центре, но
Мышиный цвет не твой, задумчиво повторил он и вылил из джезвы остатки кофе.
Там и синий был И потом, когда предлагают такую вещь, отказываться глупо! перешла она в наступление с типично женской иррациональной логикой.
С хрустом надкусив морковку, Станислав Сергеич отключился и стал думать о своих проблемах.
могу себе позволить без твоих драгоценных альбомов по живописи не так часто в них заглядываешь есть у него, в конце концов, отец или нет!..
Это было произнесено на повышенных тонах, и он навострил уши.
просто обязан звонить ре-гу-ляр-но!
Кто Вадим?
Нет, Папа римский!
Из сельской местности сложнее дозвониться, чем из Рима. И потом, парню двадцать лет.
Правильно! Всего двадцать а не тридцать или сорок.
Обсудим это вечером.
Таким тоном разговаривай на работе!
Каким?
Менторским, начальственным.
Тебе показалось.
Помолчали, избегая смотреть друг на друга.
Во сколько тебя ждать? наконец спросила Регина. В голосе ее еще звучало недовольство.
Около семи.
Поздновато
Когда ты возвращаешься в девять, я обхожусь без комментариев!
Но у меня же вечерники! И ты прекрасно это знаешь. У тебя работа кончается в шесть, до дома полчаса ходьбы а еще полчаса?
Ну хватит, Регина! По-твоему собрания, конференции и тэ пэ не в счет?.. В книжный магазин, наконец, я имею право зайти! А теннис в неделю три раза?..
Увещевая жену серьезным и спокойным тоном, он в душе немало забавлялся ее игрой в ревнивую супругу. Уже не год и не два был заключен между ними своеобразный пакт о невмешательстве в личные дела друг друга. Отпуска брались порознь и проводились вдали от родных и близких.
Пригласим Пустовойтовых на пятницу? резко сменил он тему разговора. Надо бы обсудить с Дмитрием Алексеевичем одно дельце
Приглашай! Она пожала плечами, демонстрируя полнейшее равнодушие. А сегодня у нас что?
Среда.
Регина поправила на груди пеньюар и слегка усмехнулась, перехватив его откровенный взгляд, нырнувший в глубокий вырез.
Когда работает твой стоматолог? поинтересовалась она. У меня зуб полночи ныл, наверно пломба вылетела И, слегка приоткрыв рот, с чувством пощупала языком больной зуб: Так и есть дырка!
Я позвоню ему с работы и договорюсь, потом перезвоню тебе.
На послезавтра или после-послезавтра А я еще посплю и она сладко потянулась, прогнув длинную узкую спину.
Ее кошачье-женское движение вызвало у него желание и томительное воспоминание о Вере. Познакомились они в книжном магазине. В продаже оставался последний альбом Гогена, и Станислав Сергеич, что называется, положил на него глаз. Теплые экваториальные лагуны с разноцветным коралловым песком и обнаженными смуглыми девушками в украшениях из южных огромных цветов нравились ему своей примитивной поэзией и животной, разлитой в полотнах силой. Но тут в альбом вцепилась среднего роста девица, гибкая, аллертная, абсолютно уверенная в своем праве на обладание альбомом. Они поспорили, поссорились, потом Станислав Сергеич сделал благородный жест, уступив альбом даме. Дама тотчас успокоилась и с интересом взглянула на него из-под надвинутой на лоб модной шерстяной шапочки дело было осенью огромными и насмешливыми зелеными глазами. С нею будет не скучно!.. Подумал он и выдал галантно-банальную фразу. Она его отбрила, оставив, однако, надежду на продолжение. Тогда Тропотун представился по всей форме и вручил ей визитную карточку с рабочим телефоном
Блаженный Федор или Необычайное приключение
Знакомая до последнего столба дорога раскручивалась перед взором Станислава Сергеича набившей оскомину кинолентой. На порядочной скорости он проскочил панельный девятиэтажный дом с гастрономом в цокольном этаже, потом приземистые корпуса Института народного хозяйства, окруженные провинциальным милым садиком, задержался у светофора, пересек улицу Луговую и зашагал вдоль бетонного высокого забора конфетной фабрики.
Над фабрикой стояло леденцово-карамельное облако. Ее трехэтажные корпуса, сложенные из красного кирпича, казались пришельцами из прошлого века, а тянувшаяся по-над забором аллея старых разросшихся лип манила прохладной тенью. Процесс ходьбы всегда доставлял Станиславу Сергеичу особую мышечную радость, взбадривал его, давал простор мысли.
Сегодня он размышлял о предстоящем через две недели худсовете, на который прибудет представитель заказчика. Многое должно решиться, многое Думал Станислав Сергеич, пружинисто отталкиваясь от асфальта ступнями. Почву я взрыхлил и удобрил что ж, посмотрим, какой вызреет плод!.. В сущности, мне может составить реальную конкуренцию только Оршанский но он не дипломат. Нельзя, конечно, исключить, что может залететь птичка и со стороны. На сей счет, однако, данных пока нет Перед его внутренним взором на миг предстал главный инженер Оршанский, и Тропотун невольно усмехнулся, ибо тот был один к одному череп с плаката «не влезай убьет!», который так популярен в среде энергетиков.
Внимание его привлек мужчина под липой, который пристально рассматривал ствол, почти приникнув к нему лицом. Был он худощав, в обтрепанных брюках и дешевых сандалиях. Густые волосы с сероватыми прядями седины свисали до плеч. В мозгу Станислава Сергеича забрезжило какое-то далекое воспоминание, но не смогло пробиться сквозь толщу лет и погасло.
Ощутив взгляд Тропотуна, мужчина поелозил лопатками и обернулся. Откуда я все-таки его знаю? Подумал Станислав Сергеич, проходя мимо. «Славка! Тропотун!» вдруг заорал мужчина, кидаясь ему наперерез. Станислав Сергеич остановился, заулыбался, даже протянул руку и только тогда узнал в обтрепанном типе бывшего однокурсника Федора по прозвищу Блаженный.