Маме
Ты для меня начало дня, источник радости и света,Тепло и трепетность огня благодарю тебя за это.Ты в знойный день глоток воды, в ночи искрящая комета,Ты для меня родник любви, благодарю тебя за это.Ты мой судья и адвокат, ты кладезь истин и советов,Ты дней моих счастливых ряд, благодарю тебя за это.Ты средоточье доброты, ты праздничность и щедрость лета,Ты воплощение мечты! Благодарю тебя за это!«Золотой юбилей» родителей
Вы столько лет прошли по жизни,Деля печаль, тревогу, радость.Возможно, в чём-то изменились,А в чём-то прежними остались.Двух жизней тесное сплетенье,Как перст судьбы, как воля Бога,И счастья помнятся мгновенья,Хоть не всегда гладка дорога.Пусть этот день напомнит Юность,Вновь расцветут в глазах улыбки,В сердцах царят любовь и мудрость,Уйдут из памяти ошибки.Пусть этот день поддержит сноваТот негасимый ясный свет,Который могут только двоеНести сквозь бремя долгих лет!«Наш роман оказался коротким»
Наш роман оказался коротким,Впрочем, нет, не роман, а новеллаО застывших сердцах одиноких,Друг до друга которым нет дела.Наш роман оказался бездарным,Впрочем, нет, не роман зарисовка,Где испытанным способом старымОт себя убегаем неловко.Наш роман оказался бездарным,Но, листая порою страницы,С лёгкой грустью о нём вспоминаем,И о том, что уже не случится«Вы снова мне звоните по ночам»
Вы снова мне звоните по ночамИ с жаром о любви своей твердите.Я сожалею, но ответить ВамЯ не могу, как Вы того хотите.Прошла пора раздумий, слов и слёз,Вернуться в прошлое я захочу едва ли.И актуальность потерял вопросО том, кем друг для друга мы не стали.И в потугах напрасной суеты,Которую Вы породили сами,Поймите: Ваши хлопоты пусты,Прощайте, будьте счастливы, Бог с Вами!«Звуки, запахи и цвет, лёгкое касанье взглядов»
Звуки, запахи и цвет, лёгкое касанье взглядов,Утвердительный ответ на вопрос, что не был задан.Мыслей путаных аллюр: то мечтания под вечер,То смятенье и сумбур в ожиданьи новой встречиИрина Арсентьева
Бросить якорь
Самое главное в жизни, на мой взгляд, бросить якорь у своего берега.
Бывает прибьётся ищущий лучшего места под солнцем к чужой земле, крутится, мечется. Вроде и место под солнцем нашёл, а места себе не находит. Не принимает его эта земля, как он ни старается. Чужак он, и чужаком на все времена останется!
Я на своей земле лежу, и в этом моё предназначение лежать на своей земле, вернее, у её берегов Имена Нахимова, Корнилова, Лазарева навеки связаны с этой землёй, пропитанной русской кровью
Старым стал, часто ворчу в последнее время. Коррозия стала разъедать металл. Раньше хорошо было устрицы, мидии, гребешки облепят соли вообще не чувствую. Только мягкие ноги ползают по мне, массажируют старое тело. А теперь этих массажистов и не отыщешь.
Въехала как-то на днище одного судна из Японского моря дикарка рапана и с тех пор проживает в море на правах хозяйки. Вычистила всё дно, извела моих мягкотелых любимцев. Теперь вот от соли страдаю. И нет управы на эту рапану. Жили бы морские звёзды, я бы с ними давно договорился. Но им, видите ли, у нас в Чёрном море соли не хватает. А я от этой соли мучаюсь коростами обрастаю. Водоросли одни только и радуют после прилива много их на меня цепляется. Одна радость для старика
А когда-то я тоже был молод и бодр
Когда-то я был ни кем иным, а эскадренным 120-пушечным броненосцем Российского императорского флота!!! Слышите, как гордо звучит!!!
А родился я в 1835 году в городе Николаеве. Отец мой, полковник Воробьёв, немало сил положил, чтобы сделать своё детище совершенным. В 1838 году окрестили меня и дали при крещении имя «Три Святителя» в честь епископов-богословов первых веков христианства Василия Великого, Иоанна Златоуста и Григория Богослова. У меня было два старших брата, носивших то же имя, что и я. В тот же год, сразу после крещения, спустили меня на воду и переправили из Николаева в порт тихого белоснежного города Севастополь, где прожил я до своего совершеннолетия, и где закончилась славная моя жизнь.
В те времена владычицей морей была Великобритания, и все её корабли носили исторические имена. Это было традицией английского флота давать кораблям имена исторические. А в России были иные традиции. Как узнало английское Адмиралтейство, что Российский флот строит новые корабли и планирует дать им названия двенадцати апостолов и трёх святителей, очень расстроилось и запаниковало, сосчитав до пятнадцати. Позже узнало, что имена «Три святителя» и «Двенадцать апостолов» получили только два судна, и успокоилось.
К моменту моего ввода в строй я считался не только сильнейшим кораблём Российского флота, но и всего мира. Меня вооружили четырьмя 12-дюймовыми и четырнадцатью 6-дюймовыми пушками, которые позже заменили четырьмя 8-дюймовыми. Водоизмещение я имел немалое целых 13.300 тонн и был по тем временам совершенством роскоши, простора и уюта.
Офицерская кают-компания была отделана красным деревом и отличалась необыкновенным уютом в ней была прекрасная мебель, библиотека и пианино. Нежную грустную мелодию слушали по вечерам матросы линкора и морские обитатели, которые не без страха подплывали к никелевой броне. Пеньковые канаты заменили на цепи, и они стали превосходным украшением борта.
Воевал я много, к военным действиям привык. Такая работа у военного воевать. Но вот первый день учебной артиллерийской стрельбы боевыми снарядами помню до сих пор. До того времени я ни разу не слышал 12-дюймовых пушек, мал был. А тут показалось мне, что самый страшный гром не может сравниться с грохотом этого орудия. Наивным я был. Самый сильный звуковой эффект я испытывал только тогда, когда стрелял залпами весь борт корабля. Вот это сила! Вот это мощь!
Послужной список мой прост «Участвовал в Крымской войне 1853 1856 г. г.» Вот такая биография ничего примечательного, обычная биография военного. «Погиб во время первой обороны Севастополя».
11 сентября 1854 года поперёк фарватера, между Константиновской и Александровской батареями, были затоплены семь устаревших кораблей российского флота. Это решение было принято для того, «чтобы заградить вход неприятельским судам на рейд и тем самым спасти Севастополь», о чём доложил командованию П. С. Нахимов. В списке затопленных были «Сизополь», «Флора», «Уриил», «Силистрия», «Селафаил», «Варна» и я.
Экипажи этих судов вместе с корабельным вооружением пополнили ряды доблестных защитников города на бастионах, которые обручем окружали Севастополь.
В днищах всех кораблей были прорублены отверстия. Я погружался очень медленно и видел, как все они пошли ко дну. Даже после нескольких выстрелов в мою подводную часть я всё ещё держался на плаву. Икона «Трёх Святителей» в этот раз вновь защитила меня, как не раз это делала в боях.
Корабли противника вспарывали брюхо на острых шпилях красавцев линкоров, опустившихся на морское дно, и не было для военного картины прекраснее этого момента.
Всё, что от меня осталось после уничтожения в 1922 году, адмиралтейский якорь на цепях. Лежу теперь на побережье, ворчу по-стариковски, рассказываю о легендарной судьбе Флота Российского крабам и креветкам. Пользуясь случаем, и вам рассказал о том, что помню.
Ведь самое главное в жизни, по моему мнению, бросить якорь у своего берега. Берега, пропитанного кровью И отдать жизнь за этот берег