Выждав паузу, незнакомец продолжает:
Позвольте представиться. Меня зовут Томас, мне велели вам все объяснить и показать. Но для этого, Виктория, вам необходимо пройти со мной, он делает акцент на моем имени, и я ежусь от его тона. Кажется, даже отчим никогда не произносил его с таким холодом. Деланая любезность Томаса не помогает ему, и если он пытается влиться в доверие, то выбрал неверную тактику. Но больше меня тревожит другое. Он сказал, что ему велели. Значит, главный здесь вовсе не Томас, но его мне тоже следует опасаться, ведь он явно имеет власть и владеет информацией. Я не знаю, что еще, кроме имени, им известно.
Просто Томас?
В Винбурге люди часто говорят свое полное имя, многие гордятся своим происхождением, а кто-то специально изменял фамилию и хотел заявить об этом всему миру. Даже на стаканчиках с кофе некоторые просили писать либо полное имя, либо только фамилию. А сейчас передо мной стоит человек в официальной одежде, который обращается ко мне на «вы», будто моя жизнь чего-то стоит, за его спиной охрана, но он представляется так просто, будто мы новые соседи по парте, которым придется коротать какое-то время рядом. Просто Томас.
Юноша удивленно поднимает брови, а после слегка откашливается, будто смутившись:
Здесь не используют фамилии.
Он будто понял саму суть моего вопроса и сказал именно то, что нужно было услышать. Том медленно делает шаг ко мне и слегка кривится, когда его взору предстает запачканный ковер.
«Здесь» это где?
Кажется, они переборщили с илом, он игнорирует мой вопрос, стараясь не смотреть на пол, и я задаю еще, поддавшись панике.
Кто они? С каким еще илом? Где я?
Но Томас лишь снова демонстрирует подобие на улыбку.
Вы смотрели в окно?
Да. И пришла к выводу, что вы меня чем-то накачали.
Теперь он улыбается иначе. Лишь самым уголком губ, изображая слабую ухмылку, но зато искреннюю. Будто мои слова как-то повлияли на его отношение ко мне.
Я здесь, чтобы убедить вас в обратном и ответить на все вопросы, но для этого вам необходимо пройти со мной.
Не то чтобы у меня был выбор, но ноги не слушаются. Хочется спрятаться, скрыться от посторонних глаз, как я всегда это делала. Столько сил ушло, чтобы оставаться незаметной в общей массе, но я все равно сумела привлечь внимание. Слишком много внимания. И сколько бы я ни старалась скрывать информацию о себе, они явно знают куда больше, чем мне бы хотелось. Сейчас уже не кажется, что я стану жертвой жестокого ритуала, но это вовсе не значит, что мне ничего не угрожает.
Я делаю попытку встать, но в комнату буквально влетает еще один человек, и я снова опускаюсь на пол. Девушку явно не собирались впускать, но она растолкала тех громил в доспехах, сказав им что-то не слишком вежливое, и все-таки зашла.
Мира, -шипит Томас, хватая ее за руку, прежде чем она успевает подойти ко мне. Мы и без тебя неплохо беседовали, меня смущает, как он выделяет последнее слово. Я же просил тебя не приходить.
Вы что? девушка тоже выглядит удивленной, но быстро берет себя в руки. То есть, мало ли, что ты просил. Я же тебя знаю, запугаешь сейчас бедную девочку, а на нее и так слишком много взвалилось, она смотрит на меня и улыбается совсем не как Том. В ее улыбке будто читаются вина и желание помочь, а мне начинает казаться, что эти двое играют хорошего и плохого полицейского. Девушка садится на корточки рядом со мной, и я замечаю, что одета она совсем не как ее «напарник». На ней нет дорогой, официальной одежды или какого-нибудь странного наряда. Все вещи черные: свободные спортивные штаны сшиты из хорошей ткани, но уже потерты на коленях, массивные сапоги на высокой подошве, сумка на поясе, тугой ремень и самая обыкновенная футболка. В отличие от Томаса, Мира выглядит живой.
Она берет мое лицо в руки и крутит, осматривая голову, заглядывает в глаза с серьезным видом и трогает лоб.
Эти сволочи опять переборщили с илом? возмущается она, смотря на Тома. Я им все ноги переломаю, честное слово. Знали же, как это важно. А ты-то куда смотрел?
Я не знал, вздыхает он. Видно его недовольство происходящим, но юноша не спорит.
Она переводит взгляд обратно на меня и будто просыпается. Еще секунду назад мне казалось, что девушка забыла, что держит мое лицо.
Я все еще молчу. Меня трясет, но я не собираюсь ничего говорить. Это самое большое дерьмо, в которое я когда-либо вляпывалась, и я почти уверена, что скорее захлебнусь, чем выгребу. Хочется выть от ее непринужденного тона. Почему эти двое ведут себя так спокойно? Неужели только меня напрягает дракон под окном?!
Извини моего братца, Вик. Он не слишком радушен.
Братца? Вероятно, это последнее, о чем можно подумать, глядя на этих двух. И дело даже не в разнице характеров, а в том, что они разной расы. Девушка передо мной симпатичная азиатка с медовым оттенком кожи и темными омутами вместо глаз. Они были единственной причиной, почему я прониклась к ней симпатией ничуть не больше, чем к Томасу, который походил на ходячий сугроб. Его кожа настолько бледная, что выглядит даже не болезненной, а фарфоровой. Словно он дорогая кукла. Единственное, что в нем напоминало об азиатских корнях, это разрез глаз.
Видимо, заметив мое недоверчивое выражение лица, она продолжила:
Знаю, о чем ты подумала, это долгая история. В детстве он упал в прорубь.
Не то чтобы меня это сильно волновало. Я хочу есть, у меня кружится голова, я нахожусь непонятно где, если у меня не галлюцинации, то прямо под окном стоит живой дракон, меня мучает уйма вопросов, и мне абсолютно плевать, почему эти двое не имеют сходства.
Пользуясь разговорчивостью Миры, я задаю вопрос, который волнует меня больше всего. Узнав ответ на него, с остальным тоже можно будет разобраться.
Вы собираетесь меня убить? спрашиваю прямо. Мне ни к чему тратить драгоценное время.
Лицо ее вмиг изменяется, и Мира растеряно смотрит на брата, который, как мне кажется, удивлен, пусть и пытается этого не показывать.
Почему вы так решили? спрашивает он сухо, без какой-либо жизни в голосе. С каждой дополнительной минутой рядом с ним мне кажется, что Томас и правда дорогая фарфоровая кукла.
Я решаюсь одарить их усмешкой. Они глупые или притворяются? А может, я проспала момент, когда похищение людей стало нормой? Молча жду, пока до них дойдет, но молчание затягивается, и я спрашиваю еще раз, отказываясь объяснять причины своего вопроса:
Так да или нет?
Нет! не сдерживается Мира. Конечно, нет! Ты здесь желанный гость. Мы так давно тебя ждали
В отличие от брата, она обращается ко мне неформально. Может, думает, что так быстрее вотрется в доверие? Мне же абсолютно все равно. Главное, что я получила ответ хотя бы на один из миллиона вопросов, и надеюсь, он правдивый. Но что значит меня ждали? Зачем? Для чего?
Надеясь, что звание желанного гостя дает мне хоть какие-то преимущества, решаюсь сказать:
У меня забрали кольца. Они мне нужны, я обращаюсь к Мире, ведь Томас, словно запрограммированный робот, выдает одинаковые ответы.
Все вернем, уверяет она и подает руку, помогая подняться. Но после экскурсии, ладно? Меня назначили твоим личным телохранителем, а Том должен все объяснить. Ближайшее время ты будешь под нашей опекой.
Телохранителем? Я видела, как Мира растолкала тех громил у входа, и у меня нет сомнений в ее способностях, но зачем мне охрана? Делаю вдох, трогая пальцы и пытаясь успокоиться. Мысли летают в голове, как пчелы в улье, из-за чего она начинает болеть. Как говорится, утро начинается не с кофе, хотя я даже не уверена, что сейчас утро. Я вообще ни в чем не уверена, и эти двое с каждой секундой раздражают меня все больше. Однако они не пытаются причинить мне вред, пообещали ответить на все вопросы и вернуть кольца. Именно поэтому принимаю шелковые перчатки из рук Томаса, который равнодушно рассмотрел мои шрамы, прежде чем их отдать, и выхожу вслед за ними из комнаты. Не знаю, что ждет меня снаружи и что именно они собираются мне рассказать, но предчувствие у меня совсем не хорошее.