Днём я поехал на велосипеде в деревню Чинитвиу, где расположились наши тылы. Это километрах в пятнадцати. Вернувшись под вечер, увидел в нашей сводчатой комнате связанные в узлы постели и чемоданы, покинувшие свои обычные места под койками и переместившиеся к столу из-под бильярда, а в печурке ворох сгоревших бумаг.
Это куда мы собрались?
Сосед справа прорвал немецкую оборону и двинулся вперёд. Наши сапоги2 тоже пошли. И мы снимаемся.
Понятно.
Поздним вечером мы двинулись и, почти не останавливаясь, дошли до Чехословакии, преследуя отказавшуюся капитулировать и спешно отходившую к союзникам группировку немецкого генерала Шернера. Бой дали только 9-го мая возле небольшого немецкого городка в предгорье Судет. Развернули гаубицу-девятку, побросали и тронулись дальше, объезжая взорванные мосты и завалы.
В ночь с 9-го на 10-е мая, перевалив Судеты, мы подошли к первому чешскому городу Гогенельбе. Не доезжая до него, в сумерках увидели, как из здания тюремного вида с рёвом навстречу выбежало более сотни русских девчат, работавших на спичечной и бумажных фабриках. Мы первые русские. Ревут, целуются, ощупывают форму и вновь ревут. Отцеловали меня за год. Постояли минут двадцать и двинулись дальше.
В составе одного дивизиона, без пехоты вошли в спавший город. От патрулей-чехов узнали, что за городом в лощине стоит немецкий пехотный полк. Заняли круговую оборону. А ночью немцев прорвало сдаваться начали.
В завязавшейся по недоразумению перестрелке убило сержанта Косарева. Утром 10-го мая похоронили.
В штабе мне вручили второй орден Красной Звезды за бой под Оппельном. Не ожидал. Обмыли прямо в штабе, как положено. Потом с Коняхиным парторгом дивизиона, подцепили парочку девчат. Пришли к ним с бутылкой вина выпить за Победу.
Вечером десятого двинулись вперёд по Чехии на Прагу. Приём, который нам оказывали чехи, забыть невозможно. Навстречу и вслед везде дружеское «Наздар!», приветливые улыбки, реки вина. Всё, что хочешь, всё найдёшь. На улицах флаги, плакаты и арки, увитые зеленью, полные машины сирени. А какие девушки!!!
Остановились в городе Рождалавице. Постояли там семь дней. Затем нас вернули в Германию, в район Вальденбурга и Ямсдесхата, в деревню Пфафендорф, где стали жить лагерной жизнью.
Всё! Война для меня закончилась!
Часть II. Венгрия
Старый дневник
Вечером в больницу прибежала жена. Она была в командировке, и ей сообщили из техникума, что мужа положили в больницу. Пришлось срочно закругляться с командировкой. И вот она здесь.
Они немного поговорили ни о чём. Дмитрий Михайлович, чтобы не пугать жену, отмолчался, что вызывал скорую. А она, зная, что он не любитель говорить о своих болячках, сделала вид, что не знает о вызове скорой.
Она принесла домашнюю еду, папиросы и неожиданно достала из сумки его дневник, который он вёл в далёком 1945-м году.
Димочка, я случайно наткнулась на него ещё до командировки. Ты же хотел найти его? Вот он мне в руки и попался. Я ничего не читала.
А там нет ничего такого, что нельзя бы было не читать, ответил Дмитрий Михайлович. Я его и писать-то начал в августе от нечего делать.
Ну, всё же личный дневник
Ты у меня всё знаешь и всё понимаешь, сказал он, потом обнял её и поцеловал в щёку.
Она покраснела, как девушка.
Что ты делаешь! Люди же увидят!
А я что, не могу поцеловать свою жену? А люди Люди пусть видят, тем более, что тут людей нет есть больные и врачи. И тем и другим полезно посмотреть, как нормальные живые люди целуются.
И ты тоже не людь! со смехом ответила она. Ты больной. Они засмеялись, потом поговорили о её прерванной командировке.
Ну, я пошла? спросила жена.
Давай, моя хорошая, беги. И не волнуйся ты так за меня.
А за кого же мне ещё волноваться? Ты у меня один. Первый и последний, она отвернулась, так как не хотела, чтобы он увидел её слёзы.
Ну, что ты, что ты, дурочка, ласково обнимая её, сказал Дмитрий Михайлович. И ты у меня одна единственная. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо!
Я завтра прибегу.
Только ничего с собой не неси. Тут прилично кормят. Всё твоё пропадёт.
Ничего, я чего-нибудь вкусненького принесу к чаю.
Ну, если только вкусненького
Попрощавшись, он вошёл в палату и лёг на кровать. В его руках был дневник, который он когда-то вёл, и о существовании которого давно забыл. Только на днях почему-то вспомнил о нём, но сразу найти не смог. Жена молодец! Нашла, не забыла. «Интересно, о чём же я тогда писал, желторотик?» Он открыл его на первой странице.
19 августа
Давненько я не ворошил былого. А за это время история шагнула далеко вперёд, и я боюсь, что не поспею за событиями, и не так скоро дневник сменит мемуарный вид и примет подобающий для него характер.
Работа съела, свалилась, как снег на голову нежданно-негаданно, и даже подумать над письмом некогда. Шумакова замполита, майора, у которого душа мало болела о работе, простого в жизни и любителя выпить, сменил майор Глейбер. Он так же прост в отношениях, но работоспособен и хочет повернуть всё вверх ногами. И я кручусь, как белка в колесе. Рисую, провожу собрания и заседания, проверяю политзанятия и политинформации, пишу политдонесения и так далее, и тому подобное. Да к этому прибавить свою комсомольскую работу, и получается нагрузка довольно-таки приличная.
8-го августа Советское правительство, верное своим договорам и союзническому долгу, объявило войну Японии. Наши войска пересекли Маньчжурскую границу и углубились на территорию Манчжурии.
11-го августа Японское правительство объявило, что готово принять условия капитуляции. В ответ на это, союзные правительства, через Государственного секретаря США Бирнса, передали Японии, что капитуляция Японии примется только лишь тогда, когда император Японии даст приказ о прекращении военных действий японскими войсками на суше и на море, и если правительство Японии согласно выполнять Потсдамскую декларацию.
14-го августа Япония через Швецию объявила о готовности выполнить эти требования, а день 15-го августа прошёл на фронте под лозунгом контрнаступления японских войск Им дали «прикурить», и война продолжается.
10 октября
На жизни в еловом лесу в районе Пфафендорфа, которая не заслуживает особого внимания в силу своей однообразности, останавливаться подробно не хочу. Германия как страна потеряла государственность. Тот период период полного отсутствия централизованного руководства страной. На местах управляли коменданты, связывавшиеся с населением через бургомистров. Магазины закрыты металлическими жалюзями, противодействуя любознательному взгляду. Продукты питания дешевле в деревнях. Курс марки высок. Свинья 219 марок. Нас снабжали оккупационными марками, выпускаемыми союзным командованием. Немцы брали их очень неохотно. Население особой радости в связи с нашим пребыванием не выказывало. Держались насторожённо, с некоторой долей затаённого страха. Сказывалась многолетняя пропаганда.
Жили хорошо, если не учитывать скуку, которая меня сопровождала по всем европейским странам. Женщин не трогал, хотя возможности были большие. Много русских репатриируемых девушек. Немки ложились, пожалуй, больше всего побуждаемые страхом.
В начале июня получили новые штаты и приказ о демобилизации старших возрастов, до 1905 года включительно.
21-я армия расформировалась. Из 835-го артполка сформировали 836-й гаубичный артполк и перебросили его в Венгрию в состав 7-й гвардейской армии. Путь через Чехословакию и Австрию. Переехали Зеленоваты сады Дуная Сольхватер озеро Балатон Коношвар Печь.
В лес около деревни Герчи, что в восемнадцати километрах от города Печь, прибыли 8-го июля. Строительство лагеря длилось полтора месяца. Немного учёбы.