По лесу, по пухляку, в пятом или шестом ряду деревьев во весь опор мчался силуэт серого хищника с острыми ушами, серым и вспушенным от наслаждения охотой хвостом, мощными, вздымающими вверх гранаты разрывающегося в воздухе снега лапами. Это был полярный волк. Это был второй преследующий меня волк. Второй волк, а значит, движущийся по левую сторону от меня летящий серый шар это был первый волк.
«Неужели это всё? Ведь это не просто нападение это продуманная и отрепетированная охота полярных машин-убийц, подумал я. И в этой охоте победит только тот, кто быстрее».
Либо адреналин усилил мои чувства восприятия, либо преследовавший меня слева зверь приблизился ко мне настолько быстро, что я стал слышать удары его лап о снег и четкую и выверенную работу его легких.
Повернуть голову вправо настолько сильно, чтобы оценить сокращающееся пространство между моим левым преследователем и мной, я не мог. Во-первых, мешает одежда, во-вторых, при повороте головы вправо максимально тело дает команду сноуборду тоже идти вправо, а для меня это смерти подобно, если сноуборд въедет в пухляк, а дальше в снег и в деревья, ограничивающие просеку.
В-третьих, правый мой глаз лишен той возможности видеть окружение, которым обладает левый глаз. К сожалению, так распорядилась природа, правый глаз плохо видит. Из-за этой природной коллизии я даже в хоккей играю справа, потому как, играя слева, я могу не увидеть приближающегося ко мне сзади справа соперника, а всех приближающихся слева сзади я чую за версту. А как говорят хоккеисты: хороший игрок должен видеть соперника, шайбу и блондинку, сидящую в третьем ряду!
Ничего не остается делать, и необходимо довериться иным чувствам человека, которые в минуты опасности могут либо усилиться, либо закрыться. Я доверился слуху и интуиции и остался в левой стойке, выдерживая наращивание скорости сноубордом и контролируя своего правого преследователя.
Фото. Искусственный интеллект так видит эту историю.
Правый преследователь никак не должен меня опередить, иначе у него появится шанс пойти мне наперерез и позволит ему прервать мое бегство. Интуиция мне подсказывала, что я набираю скорость и звуки левого преследователя отдаляются, а по оценке движения правого преследователя я понимал, что интуиция не врет. Это меня немного приободрило, и я во весь голос закричал: «Александр, помогите!» Кричал один раз, но, как показалось, выдохнул весь воздух, который набрал в этом безумном скольжении.
Почему «Александр»? Почему «помогите», а не, к примеру, «хэй-я-я-я», спросит читатель не из нашей команды.
Во-первых, один из Александров в нашей группе был нашим «кормчим» (я его так стал называть еще по путешествию на перевал Дятлова из-за его способности вкусно готовить и кормить такую огромную ораву туристов, которая была в прошлом походе) и имел при себе охотничье ружье для нашей защиты. Надежда на то, что именно он это услышит, была хоть и маленькой, но все же была так как в это время команда поддержки похода могла на улице проверять бураны и собирать походное снаряжение лыжи, палки и так далее.
Во-вторых, крикни я «хей-я-я-я», на базе бы это восприняли, что я хвастаюсь своей покатушкой на склоне и тем самым выражаю радость от сноубордического хулиганства на горе. Слово же «помогите», если оно, конечно, донесется до такой далекой и такой желанной туристической базы, дает шанс, что жители базы насторожатся и, возможно, предпримут попытки моего спасения.
Надежда, что кто-либо услышит призыв помощи, была мизерной, но то, что меня ожидало впереди, говорило о том, что необходимо было использовать любые возможности для спасения.
А впереди меня ожидало завершение первого из трех участков спуска. Внизу, через метров сто, заканчивался спуск и начинался небольшой подъем, метров 79, после которого начинался новый, второй спусковой участок. Этот подъем мне необходимо было обязательно преодолеть не останавливаясь. Времени на остановку, снятие креплений, пробежку вверх, и снова пристегивание сноуборда, и снова набор скорости у меня не было. Это место подъема грозило стать местом кровавой борьбы, и, как вы понимаете, не в мою пользу.
Я сконцентрировался, присел поближе к основанию сноуборда, чтобы уменьшить площадь тела, сопротивляющегося набегающему потоку воздуха, и тем самым попытался снизить сопротивление и увеличить скорость. Правый преследователь, как мне показалось, стал отставать. «Надеюсь, что и с левым преследователем происходит то же самое», подумал Я.
В этот момент полета мысли я заметил, что правый преследователь, чуя, что я приближаюсь к точке завершения спуска и начала небольшого подъема, ускорил свой бег и сменил полосу движения между деревьев на более близкую ко мне, потом еще и еще. Волк шел мне наперерез.
Волосы (по крайней мере, то, что осталось к 52-му году моей жизни) на голове зашевелились от страха и выделяемого адреналина. Накопившийся пот просочился через флисовую балаклаву и каплей скатился на правый глаз. Едкая, соленая капля пота скользнула на роговицу правого глаза, и глаз как будто обожгло. Скорчив гримасу от боли, я закрыл правый глаз и поблагодарил бога, что капля не упала на левый зрячий глаз. Иначе можно было бы поставить на моем успешном бегстве крест.
Быстро вытерев лоб, взмокший от интенсивно струящегося из всех пор адреналинового пота, перчаткой и смахнув остатки не попавшей в правый глаз капли, я сконцентрировал свое внимание на принятии решения о действиях в конце этого спуска.
Все промелькнувшие в голове варианты событий говорили только об одном останавливаться смерти подобно.
И вот до окончания спуска остаются считанные метры. Я вжимаюсь по максимуму и превращаюсь в металлическую пружину, готовую в одну секунду распрямиться и выдать на-гора весь свой силовой потенциал.
Фото. Сноубордист стальная пружина.
Правый хищник выскочил на всех парах из леса и уже бежал чуть впереди меня по пухляку просеки, готовый в любой момент одним прыжком перерезать мой путь побега. Мне казалось, что я уже ощущаю его тяжелое дыхание и вижу пар, идущий из его пасти, несмотря на еще не рассеявшиеся сумерки.
Последний метр спуска, и пошли метры подъема. Я на скорости разжимаюсь и взлетаю вместе со сноубордом вверх, делая движение вертушки на 360 градусов, пытаясь посмотреть, что происходит у меня сзади, и в то же время в конце полета планируя приземлиться на ту же левую, ведущую ногу. Пару секунд спустя, на подъеме, правая машина-убийца взмыла вверх, раскрыв пасть в надежде схватить меня за бедро своей железной челюстью. В этот момент сноуборд завершал вращательное движение и со всей силы рубанул хищнику в полете по левой, вытянутой вперед ноге, тем самым закрутив волка вокруг своей оси.
Волк взвизгнул, кубарем упал на просеку и покатился немного впереди меня. Только удача поспособствовала тому, что моему приземлению не помешало его кувыркающееся по насту мощное тело. Сноуборд приземлился чуть впереди волка, и я еле-еле удержал баланс, так как удар не входил в планы и сноуборд вместо заднего канта шлепнулся плашмя, на всю поверхность нижней части борда на жесткий наст. В результате меня немного помотало по насту, но баланс удалось удержать, и даже более того полет позволил перелететь большую часть подъема, и до нового спуска оставались считанные метры, которые сможет преодолеть только хорошо разогнавшийся борд.
Момент истины включил обратный отсчет скорость падала, левый нападающий, судя по звукам ударов лап и бешеному рычанию, заканчивал спуск с горы и был готов, так же, как и я, начать штурм подъема.