«Настоящий моряк не должен бояться никакой, даже самой грязной работы, думал Леша и вспоминал, как отец ему рассказывал, как также драил гальюн во время войны в Каспийском военноморском училище, вот папа посмеялся бы, если бы узнал, чем я сейчас занимаюсь».
Время летело быстро. За окном начало уже темнеть, когда зашел мичман проверить приборку.
Как у вас здесь, Морозов? Молодец, что хлорку нашли! Правильно! Унитазы вымыты хорошо и писсуары тоже. Умывальники тоже нормально. Теперь окна помойте и будем считать, что вы один наряд отработали. Завтра во время подготовки к экзамену будете с Хачатуровым и Гогоберидзе отрабатывать второй наряд. Объекты те же.
Так у Хачатурова всего один наряд! удивился Леша.
Один так один!
Слезы выступили на глазах у Леши. Он рассчитывал, что мичман ему зачтет минимум два наряда за усердие. А получился только один. Спортивный костюм теперь пропал безвозвратно. Пятна хлорки разъедали руки, с которых даже слезала кожа.
Леша закончил мыть окна, когда в роту прибыл весь поток. С криками кандидаты побежали в кубрик и гальюн.
«Вот и все, подумал Леша, можно начинать приборку сначала».
Поток, выходи строиться на ужин! громко командовал мичман Светлов.
И его команды повторял высокий и тощий кандидат кавказец, стоявший у тумбочки дневальным.
Привет гальюнным работникам! прокричал шутливо, догоняя Лешу, Хачатуров, грузину мичман добавил еще один наряд за просмотр телевизора вместо приборки! Теперь у него три!
Их догнал уже на выходе Гогобердидзе. Он весело улыбнулся Леше и Хачатурову.
Давайте знакомиться! Меня зовут Анзор! Я из Тбилиси. У меня есть хорошее вино. Предлагаю вечером его выпить!
Леша! представился коротко Морозов, я не буду пить. Отчислят.
Саша! пожал на бегу руку грузину Хачатуров, я тоже пить не буду. Отчислят. Зачем нам это?
Э, армян и русский! Это же не водка, а вино. У нас вино пьют даже дети. Такие трусы. Не курят, не пьют, по дэвушкам не ходят. Прямо вас надо медалями награждать!
Они выскочили с другими кандидатами на дорогу перед корпусом и заняли свои места в строю.
Какой-то грузин что-то спросил Анзора по-грузински и тот ответил тоже по-грузински. Они весело засмеялись. Несколько кандидатов, видимо, тоже грузин, поддержали их смех.
Отставить смех! скомандовал мичман, вышедший за последними кандидатами, равняйсь! Смирно! Поток строевым с места шагом марш!
По двору раздался дружный стук ботинок кандидатов.
Левой, левой, левой! громко командовал мичман, старясь, чтобы кандидаты шли в ногу, на нас смотрит командование, и я хочу, чтобы вы ходили лучше других! перекрикивал он стук ботинок.
Впереди у дороги стоял какой-то капитан 1-го ранга с сине-белой повязкой в синем кителе.
Поток, смирно! скомандовал мичман, равнение на право!
Где-то за ними слышались шаги других марширующих потоков и команды «смирно». Дежурный капитан 1-го ранга остался где-то позади. Впереди был плац, на котором строились все потоки по номерам. В центре стоял оркестр, блестя своими инструментами и играл какой-то бравурный марш.
Левой, левой, левой! раздавались команды мичманов слева, справа, сзади и спереди.
Наконец они заняли свое место в общем строю всех потоков. Как поток, имеющий четвертый номер, они стояли в первом ряду четвертыми с начала.
Мичмана по очереди докладывали дежурному по училищу, стоявшему на небольшой тумбочке и обозревавшему все построение, как бы сверху. За его спиной были кусты и яблоневый сад.
Мичман Светлов громко скомандовал:
Четвертый поток! Равняйсь! Смирно! и строевым шагом подошел к дежурному по училищу и доложил, товарищ капитан первого ранга! Четвертый поток для следования на ужин построен, отсутствующих нет! Старшина потока мичман Светлов.
Вольно! скомандовал дежурный по училищу.
И Светлов, повернувшийся к потоку, повторил команду.
Когда все командиры потоков доложили дежурному, тот громко скомандовал:
Потоки, смирно! Для следования на ужин первый и десятый потоки прямо, второй третий, четвертый, пятый направо, шестой седьмой, восьмой, девятый налево! Первый и десятый потоки прямо шагом марш!
Заиграла какая-то незнакомая, но очень берущая за душу строевая музыка.
«Прощание славянки» прошептал кто-то сзади.
Раздался дружный стук ботинок.
Где-то раздавались команды:
Поток, смирно! Равнение направо! Равнение налево!
Грохотали ботинки кандидатов. Громко играл оркестр, и Леша в общем строю маршировал в столовую.
Над столовой висел огромный плакат Владимира Ильича Ленина в кепке, приложившего руку к козырьку. На плакате было написано «Верной дорогой идете, товарищи!»
Поток остановился перед дверью за другими потоками. Поочередно по шеренгам по очереди кандидаты впереди стоящих потоков забегали в столовую. Наконец пришла их очередь.
Пошереножно в столовую бегом марш! скомандовал мичман Светлов.
И первая шеренга, согнув руки в локтях, побежали в столовую. За ней вторая, третья и так далее.
В столовой их встречал дежурный по камбузу. Он спросил какой поток и, узнав, что четвертый, направил их в зал налево и сказал, чтобы занимали столы, начиная с первого. За столом Леша оказался за одним столом вместе с Сашей Хачатуровым и двумя азербайджанцами. Азербайджанцы о чем-то разговаривали громко на своем языке.
Ты знаешь, Леша, мне не нравится в училище! Я, наверное, сам уйду! вдруг сказал Хачатуров, буду поступать в гражданский институт. Там не заставляют драить до блеска гальюны и кубрики. И шагать мне не нравится. Не мое это. Я могу убирать за собой, но за другими мне неинтересно.
Как уйдешь? Даже не попробовав сдать один экзамен? удивился Леша.
А зачем сдавать и мучиться? Так уйду лучше сразу. Я не военный это я понял.
Вот призовут на флот на четыре года сразу станешь военным! сказал Леша, доедая первое.
Рота, встать! вдруг скомандовал мичман Светлов, уже успевший поесть. Все встали, Саша Хачатуров замешкался и сразу получил от мичмана наряд на работу.
«Хоть не один буду теперь ночью гальюны драить» подумал Леша.
Азербайджанцы по-деловому набивали карманы оставшимся хлебом и котлетами своими и даже Леши и Саши.
На выход по столам, начиная с первого! Бегом марш! командовал мичман, кто не успел поесть значит опоздал, доберет завтра на завтраке! Столовая не место для болтовни!
Кандидаты, сидевшие за первыми столами, побежали на выход. Пришла очередь и их стола.
Вот и еще одна причина, по которой я не хочу быть военным, прошептал Леше на ухо бегущий рядом Хачатуров.
Вечером были вечерняя поверка (проверка наличия кандидатов в строю) и прогулка с песнями вокруг плаца. Во время поверки не досчитались в строю Гогобердидзе и еще пару грузин. Светлов отправил за ними в ротное помещение кого-то из кандидатов. Не нашли, и Светлов доложил об отсутствии в роте трех человек. Потом роты ходили друг за другом при свете фонарей и орали песни. Дежурный по училищу контролировал поверку и прогулку.
Наутро от потока отчислили Гогоберидзе и его двух друзей грузин, не вышедших не вечерню поверку. Оказывается, они, закрывшись в гальюне, пили какую-то чачу. Там их и нашел мичман Светлов, распевавших весело грузинские песни.
Он русский и не любит грузин! уходя, объяснил Леше Гогоберидзе, хоть чемпионат мира по футболу посмотрю нормально.
Следующий день походил как две капли на первый. После строевых занятий Леша, Хачатуров, уже написавший рапорт на отчисление, и еще пара таких же кандидатов отправились отрабатывать один наряд на работу. После ужина отчислили Сашу Хачатурова. Он пришел попрощаться к Леше, долго тряс руку, дал свой адрес в Баку, говорил, что решил поступать в нефтяной институт дома.